***
Мицуба снова сидел в пустом классе, тихие звуки апрельского ветра, проникавшего туда сквозь большие открытые окна, навевали тоску. Один в просторном помещении Мицуба был как на ладони. На ладони, словно лепесток вишни. – Чего тебе? – буркнул Мицуба, шмыгая носом. Он случайно сдвинул парту вперед и деталь фотоаппарата, лежащая на краю, с глухим стуком упала на пол. Одноклассник опустил голову на сложенные руки. – Они снова сломали твой фотоаппарат, Мицуба? Черт, вот же… – я неосознанно начал крутить в пальцах серьгу, думая, что же делать. – Дай посмотреть, – попросил я. Конечно я мало чего понимал в устройстве фотоаппаратов, но мне хотелось хоть как-то помочь. Повертев «сокровище» в руках под испепеляющий взгляд я, наконец, сказал: – Смотри, у тебя нос не красный, значит, все не так уж и плохо! – я громко засмеялся. – И почему мне говорит это дырявый мальчик?! – вспылил Мицуба. Любит же он цепляться к моему талисману… Затем, на секунду замерев, наивно спросил: – Правда? Мицуба начал пытливо рассматривать свое отражение в засвеченном оконном стекле. Убедившись в том, что он все еще такой же милый как всегда, Мицуба развернулся ко мне и ткнулся лбом в мое плечо: – Спасибо, – извиняться за свою фразу, брошенную на эмоциях, он, конечно же, не стал. Отстранился и обнял меня за талию. Длинные рукава его мягкого шерстяного свитера болтались у меня за спиной. Мицуба порывисто чмокнул меня в щеку. Я крепко обнял парня в ответ. Пришлось долго перебирать складки его безразмерной одежды, чтобы почувствовать под пальцами худое тело.***
Мы постоянно ссоримся. Казалось бы – Мицуба должен быть единственным, про кого я должен думать: «Пусть его, наконец, съедят или превратят во что-нибудь отвратительное», но я снова спасаю этого побитого жизнью парня первым. Потому что не представляю свою весну без нежных розовых цветков.