Я хотел бы тебя, как тогда, обнять.

Захлопнулась дверца иномарки, салон погрузился в напряженную тишину. Снаружи царили сумерки, небо серо-синее с жилами красно-оранжевого цвета было больше чем наполовину прикрыто темными густыми облаками. Скоро должен был начаться дождь. Ветви деревьев двигались, словно старались избежать удара невидимой плети. Ветер становился сильнее с каждой минутой. Я отвел взгляд от окна и посмотрел на соседнее место. Ты сидел тихо и мирно, склонив голову к дверце, наверное, прислонился лбом к холодному стеклу, отгораживающим нас от внешнего мира. Несколько миллиметров прозрачного стекла, и ты недостижим. Ничего не говоря, я выдохнул и посмотрел на ключи, зажатые в ладони. Пилообразные кромки рабочей части ключа зажигания впились в кожу, оставляя на ней неровные красные линии. Слева по дороге проехал автомобиль, свет его передних фар отразилась от лобового стекла, боковых зеркал, на мгновение дотронулся до полированной поверхности ключа и исчез. Привычным движением я завел автомобиль, тот, просыпаясь ото сна, отозвался родным рычанием. Металлический зверь с готовностью ожидал приказа, чтобы двинуться с места и понестись вперед по дороге в то место, куда ему прикажут. Подождав несколько мгновений, я пристегнул ремень безопасности. Еще один быстрый взгляд в твою сторону, черные лямки ремня плотно прилегали к тебе. Мы были готовы двинуться навстречу ночи. Я аккуратно вдавил в пол педаль газа, выруливая на свободную дорогу, яркий бело-голубой свет фар освещал асфальт почти черного цвета. Левая рука приятно обхватывала кожаный руль, что быстро впитал в себя тепло моего тела. С каждой минутой я объединялся со своим механическим зверем. Я пробовал многие марки автомобилей, но к ним не лежала душа, я не чувствовал единение с машиной. После долгих поисков я остановился на своем сегодняшнем автомобиле и был удовлетворен выбором. Ты все также молчал, бледные ладони покоились на коленях, а голова была повернута к окну, за которым проносился вечерний город, полный огней, сливавшихся в полосы. «О чем ты думаешь?» На лобовое стекло упала дождевая капля. Одна. Вторая. Третья. Начался ливень, из-за чего видимость моментально ухудшилась. Дворники в быстром темпе скользили по гладкой поверхности, смахивая воду, но капли быстрее замещали места своих стертых братьев. Сумерки в ускоренном темпе подходили к концу, уступая место ночи. По встречной дороге машин не было, люди, до этого встречающиеся на улицах, спряталась, не желая мокнуть под натиском стихии. На асфальте довольно быстро начали образовываться лужи. — Так и будешь молчать? Ответа не последовало. Я свернул налево, дорога оставалась пустой. В поле моего зрения из темноты выплыл дорожный знак, уведомляющий, что мы покидаем черту города. Дождь продолжал отбивать только ему знакомый бит по поверхности машины. Включать радио или плейлист совершенно не хотелось. Мне требовалось время, чтобы привести мысли в порядок. Ты сидел тихо, будто набрал в рот воды. «Прости, но я не могу так больше. Отпусти меня, — твои слова, словно раскаленное железо, обожгли меня. — Отпусти!» Городской пейзаж сменился темным, таинственным лесом. Высокие деревья стояли рядами вдоль дороги, что петляла между ними. Их зеленая листва сейчас была темного цвета, она дергалась вверх-вниз от падающих на них капель. — Ты жалеешь хотя бы немного? — тихо спросил я, не надеясь на твою честность. Я сжал правой рукой твою ладонь. Знакомая прохладная кожа, мозолистая на дистальных фалангах. Ты так любил играть на гитаре, при любой возможности брал ее за гриф, садился на кухне и начинал предаваться музыке, отдавая себя ей полностью. «Как оказалось, отдавался ты не только музыке, пока я отсутствовал дома», — я горько усмехнулся собственным мыслям. Печальным мыслям. Я не почувствовал ответного рукопожатия, а потому с примесью злобы резко выпустил твою руку из своей. Тишина продолжала нависать над нами. Дождь стихал, что не могло не радовать. Через несколько минут должен был появиться нужный поворот, его легко было пропустить при свете дня, не то что в кромешной темноте. Я сбавил скорость, начиная пристально всматриваться налево. Дождь закончился также быстро, как и начался. Управляя своим механическим зверем, я выкрутил руль до конца влево, и автомобиль плавно свернул на проселочную дорогу. Земля была мокрой, в канавках стояла дождевая вода, но это не было преградой для нас. — Почему ты никогда не говорил мне о своих проблемах? О наших проблемах? Ведь все можно было исправить, разве не так? Вновь риторические вопросы без ответов. «С таким же успехом можно разговаривать с самим собой — будет продуктивней». Деревья стояли великанами над узкой дорогой, их ветви переплетались друг с другом наподобие сети. На темно-синем небе сквозь облака начала выглядывать луна. Она не была идеально круглой, до полнолуния оставалось чуть больше недели. — Знаешь, мне даже нравится твое молчание. Раньше тебя было не заткнуть, — я пристально смотрел вперед, игнорируя тебя. Искусственный свет фар вырывал из лап темноты дорогу и близстоящие деревья. Мы почти добрались до пункта назначения, оставалось меньше десяти минут езды. Луна ярким пятном выплывала на небосвод, а после скрывалась за тучами, словно стесняющаяся невинная дева при похотливом взгляде в ее сторону. Голова постепенно становилась ясной, мысли перестали носиться в ней в хаотичном вихре, теперь они были выстроены в строгие колонны, как солдаты на плацу. Мне необходима была такая же выдержка, как у боевого офицера. Она пригодилась бы мне. Деревья расступились, дорога выводила на край небольшой поляны, по одну сторону которой стоял лес, а с другой — обрыв. Я приезжал сюда давно, но это место поразило меня. Помню, когда я подошел к краю обрыва, то передо мной открылся пейзаж с зелеными лугами, лесами, простирающимися до самого горизонта, среди холмов виднелась река. Она, словно змея, извивалась по поверхности земли, скрывая свои гладкие бока за возвышенностями. Дорога здесь проходила лишь краем, она резко заворачивала направо, вновь ныряя в чащу леса. Я же вновь повернул налево, припарковывая автомобиль рядом с невысокими кустарниками, чуть в стороне от проторенного пути. Выключив двигатель, я отстегнул ремень безопасности. Попытался расслабиться, откинувшись назад на кресло и запрокинув голову, упираясь затылком в подголовник. Прикрыв глаза, прислушался к биению собственного сердца в грудной клетке, оно уже не отбивало неимоверно быструю чечетку. Свет включенных фар прорезал воздух, рассеивал темноту, вытаскивая наружу мокрую траву и ветви низких кустарников. То ли тучи, то ли облака неслись по темному небу быстро, подгоняемые ветром. Нужно было покидать этот теплый мир салона автомобиля. — Хочешь что-нибудь сказать мне? — в ответ привычная тишина. «Так даже лучше». Я стянул с себя пальто, развернувшись на месте, кинул его на заднее сиденье. Оно бесформенной грудой упало на бежевую кожаную ткань. На тот момент меня в последнюю очередь волновал вопрос образования складок на дорогой вещи. Нажав на кнопку открытия багажного отсека, потянулся к гладкой ручке дверцы. Плавно потянув ее на себя, открыл дверь и вышел на свежий воздух. Холод наступившей ночи, усиленный недавно прошедшим ливнем, словно караулил меня. Ветер моментально пробрался под джемпер, заставляя мурашки бежать по коже. Я с силой захлопнул за собой дверцу, слишком много негатива скопилось во мне за последние часы. Обойдя автомобиль, я остановился у открытого багажника. В тусклом свете бледной лампы, я мог видеть содержимое отсека. Здесь было все то, что было мне необходимо. Я засучил рукава до локтя, достал из заднего кармана джинсов пачку сигарет. Я курил нечасто, лишь в избранные мгновения. То было, несомненно, важным. Терпкий дым обжег горло, спустился в легкие, распространяясь в них. Я делал глубокие затяжки и медленно выдыхал густой пар, тут же подхватываемый ветром. Медитация закончилась, я убрал сигареты обратно в карман и достал из багажника лопату. Я отошел от автомобиля шагов на пятнадцать и остановился в пару метрах от обрыва, в том месте, где свет фар хорошо освещал землю. Я поднял голову и посмотрел на машину, сквозь яркие лучи на меня смотрело чернотой лобовое стекло. Пару раз ударив лезвием лопаты во влажную землю, я удостоверился, что земля лишь сверху стала мокрой, внутри она легко поддавалась разрезающей силе металла. Поставив ногу на наступ, я задрал голову вверх к небу и выдохнул, пар от теплого дыхания исчез в одно мгновение. Я принялся копать яму. Глубокую яму. Твое последнее пристанище. «Помнишь ли ты, как в первый раз изменил мне? Что ты тогда чувствовал? Мог ли предполагать, что сделаешь мне больно или в этом и крылась причина твоих поступков? Неужели ты хотел сделать мне больно? — я методично копал землю, укладывая ее горкой по одному краю ямы, делавшейся все глубже с каждым новым движением рук. — Как давно ты обманывал меня? Сколько ночей проводили мы вместе, занимаясь сексом, разговаривали, потягивая пиво, пока ты втайне от меня бегал на сторону?» Джинсы и ботинки были испачканы землей, руки, впрочем, тоже. Это не должно было отвлекать меня от дела. Нужно было копать, закончить это быстрее. «Я так любил смотреть на тебя, когда ты засыпал у меня на груди после того, как пара оргазмов за ночь настигали тебя, — я протер тыльной стороной кисти влажный лоб, — я любил тебя всем сердцем, дрянь такую». Прошло приличное количество времени, прежде чем я вылез из глубокой ямы, удовлетворенный проделанной работой. Я воткнул лопату в насыпь свежей земли и закурил второй раз за ночь. Нонсенс для меня. Медленно вернувшись к автомобилю, я подошел ко второй передней дверце, за которой прятался ты. Открыв ее, посмотрел на тебя. Бледная кожа рук и лица, непривычно синюшные губы, которые я так любил целовать, полуоткрытые глаза. Фарфоровая кукла. Я нагнулся, отстегнул ремень безопасности, подхватил тебя за спину и колени, вытаскивая наружу. Тяжелый, словно мешок, раньше я этого не замечал. Даже после всего ты не переставал меня удивлять. — Обнял бы меня напоследок, — проговорил я вполголоса, ступая к вырытой яме с тобой на руках. Луна на фоне черного полотна с разбрызганными пятнами-звездами глядела на нас, ветер проносился под ногами, ерошил волосы и одежду. Лес за нашими спинами шелестел, какой-то дикий зверь пробирался в чаще — послышался хруст ветки. Не получилось сбежать от вездесущих глаз. Я опустился на колени рядом с ямой, уложил тебя на мокрую траву. Твои ноги не разгибались, а руки были неестественно вытянуты. — Паршиво получилось… — я одной рукой придерживал тебя за спину, а второй гладил спутанные темные волосы. Нас освещали два луча фар автомобиля. Из-под края свитера на твоей изящной шее виднелась неровная темная линия, выбивающаяся контрастом по сравнению с остальной кожей. Она идеально совпадала с моими ладонями. Твой персональный ошейник — признак вечной преданности мне. — Ты теперь мой, навсегда мой, — утвердительно заявил я, смотря в твои неподвижные глаза. Нужно было заканчивать начатое дело. Я еще раз провел рукой по твоим волосам, спустился ниже, обводя скулу, прикоснулся большим пальцем к губам. Склонился к тебе ближе и прикоснулся губами ко лбу, мой поцелуй приняла на себя холодная мертвенно-бледная кожа. Я сильно зажмурился, не отрывая своих губ. «Мне так будет не хватать тебя». Чувство тошноты подступало к горлу, что-то скручивало внутренности, отчего дрожь охватывала все тело. Я провел пальцами по твоим глазам, прижимая верхнее веко к нижнему. Так ты выглядел спящим. Ухватив тебя, я поднялся с земли. Пара шагов в сторону и я уложил тебя в вырытую яму. Ты поместился в ней полностью — свернулся клубком на сырой земле. Я стоял на самом краю, держась рукой за черенок лопаты. Сердце вновь начало биться с ускоренным ритмом. — Прощай. — Сказал я, кидая на тебя горсть рыхлой земли. В свете искусственных глаз автомобиля и луны я работал лопатой, закидывая твое тело землей. Этот процесс занял у меня значительно меньше времени, чем подготовка твоей могилы. В конце работы я ногой притоптал влажную землю, чтобы она не выступала холмом на фоне этой чудесной поляны. Вот и все. Я держал орудие за середину деревянного черенка, чтобы лезвие висело в воздухе. Стоя на краю обрыва, я смотрел вдаль, за моей спиной лежал ты на глубине полутора метров. Ветер приятно обдувал влажные от пота и грязи лицо и руки. Вернувшись к автомобилю, я вернул на место лопату, взял кусок бечевки и закрыл дверцу багажника. Найдя две подходящие ветки, я связал их вместе прочной нитью, после чего вернулся к свежей могиле и воткнул самодельный крест в землю. Прижал палку у основания камнем, придав ему устойчивости. Теперь точно все. — У тебя прекрасный вид. Надеюсь, ты не в обиде на меня. До встречи, — я в последний раз посмотрел на простенький крест, на насыпь темной земли, развернулся и направился к машине. Путь домой прошел в тишине. *** Прошло несколько лет с того вечера. Вечера, когда я узнал о твоих изменах. Вечера, когда ты наговорил мне гадостей и хотел уйти. Вечера, когда я привязал тебя к себе навсегда, лишив возможности когда-либо сбежать от меня. Я сделал это собственными руками. Летнее солнце озаряло все пространство вокруг, золотые лучи отражались от каждого листа на дереве, каждой травинки и цветка, от всех капель воды. Воздух был теплым и свежим, слабый ветер лениво гнал одинокие белые облака по яркому голубому небу. Я вышел из автомобиля в знакомом месте. Ты ждал меня. Сочная трава проминалась под шагами, высокие цветы били по голеням. Лес шумел за спиной, где-то вдалеке свою песню завела птица, название которой мне было незнакомо. Я подошел к краю поляны, после которого начинался обрыв. Устремив взгляд вперед, принялся рассматривать зеленый океан, что залил всю землю до самого горизонта. Бесконечная зелень в лучах дневного солнца меняла свои оттенки от салатового до бутылочного. На лугах приятную глазу зелень разрезали яркие пятна красного, синего, оранжевого и желтого цветов — разных форм и размеров цветы колыхались под порывами блуждающего ветра. Между холмами виднелась бело-голубая река. Я сделал глубокий вдох, втягивая запахи сырой земли, луговых цветов и гнилых листьев у подножья многовековых деревьев. Пару шагов назад и я присел у покосившегося самодельного креста. — Привет. Давно не виделись. — Я продолжал смотреть прямо, облокотившись на руки. Под кожей я чувствовал влажные травинки, землю и мелкие камушки. Тишина, прерываемая звуками природы, затянулась на долгие минуты. — Я хотел бы тебя, как тогда, обнять, — наконец проговорил я, смотря на крест, — но для этого придется твое тело раскопать. — Я горько улыбнулся. Твоя могила заросла красивыми желтыми и красными цветами, ярко контрастировавшими с травой. За прошедшее время многое изменилось. — Иногда я пишу тебе сообщения, даже звоню вечерами в желании услышать твой голос. Но ответа не получаю. Конечно, из могилы бывает затруднительно поднять трубку. Должно быть, большая часть твоего тела уже превратилась в оголенные кости, придавленные грудой земли. — Я сорвал один из цветов и принялся крутить его в руке. — Порой я сожалею о содеянном, когда возвращаюсь в опустевшую квартиру, в такие вечера я оплакивал тебя. «Помню твои ласковые руки и широкую улыбку. Мне нравились твои мелкие родинки, которыми ты был усыпан. Я вспоминаю твою привычку сидеть на кресле или стуле с поджатыми ногами». Солнце продолжало путешествовать по небосклону, ветер лениво дул. Птица давно замолчала и, вероятно, улетела в другое место. Лес настойчиво шелестел за спиной, настойчиво прося незваных гостей удалиться. — Мне нужно ехать. Я еще приеду к тебе. — Я кинул цветок в сторону обрыва, поднялся на ноги, стряхивая прилипшую грязь к штанам. — До встречи. Вернувшись к автомобилю, я сел на водительское место. В последний раз посмотрел на твою могилу, залитую солнечным светом, и надавил на газ, разворачивая машину и выводя ее на проселочную дорогу. — Я обязательно вернусь к тебе, ведь мы навсегда останемся вместе.