Я свободен

      Глубокой ночью «Голдсборо» вошел в устье реки Коруньи. Штормовой ветер нес упоительный запах земли и озона. Здесь бури быть не может, она осталась позади, над сходящим с ума океаном.       Командой руководил Язон, и предоставленный себе Рескатор вышел на палубу. Редкие крупные капли дождя ударялись о кожаную маску. Заход в Ла-Корунью не входил в планы – он рассчитывал прежде встретиться с испанскими агентами в укромной бухте, но буря внесла свои коррективы.       Вот так он заканчивает дела в Старом Свете. Больше его ничего здесь не задержит: ни богатства, от которых он сам отказался, ни близкие, которых не осталось, ни фамилия, которой лишился давным-давно. Он окончательно стал чужим этому миру, хоть и сохранил в нем свое новое имя, для многих ненавистное, и его могущество. А это тоже немало.       Впереди, за океаном, его новая твердь и ее неизведанное будущее. Там его девственные земли и ее наследники. Удивительно, что за всю свою разнообразную жизнь он не зачал ни одного ребенка, кроме как в браке, – ни в молодости, ни в зрелом возрасте.       Мысли перетекли к образу жены. Каждый раз, когда он о ней вспоминал, в сердце проникала горечь разочарования. Прежде, в батистане Кандии, он увидел целый мир в ее глазах, ее чуткую и гордую душу. Однако Анжелика оказалась лишь восприимчивой, но не постоянной. Возможно, королевский натиск, чтобы она возвратилась ко двору, действительно был нешуточным, но разве есть сила, способная принудить ее к тому, что для нее действительно неприемлемо? Не спускал же король на нее диких кошек, как этот сумасшедший д’Эскренвиль.       Рескатор содрогнулся.       Как он любил ее! В каком отчаянии был, когда она сбежала от него в Кандии. Как он горевал, узнав о ее гибели в пустыне! Он снова и снова осознавал, что готов простить ей все, лишь бы прикасаться к ней, смотреть на нее, слышать ее смех, голос, вдыхать ее запах.       А она выжила, но его любовь осталась втуне. Она, его зеленоглазый идол, оказалась такой же, как и все остальные женщины, быть может, даже хуже, потому что другие не знали иной жизни, кроме суетной жажды удовольствий. Но Анжелика-то знала.       Хотя может, и не стоило бы ее осуждать. В ней слишком много энергии жизни и красоты. Анжелика не создана для скитаний и смертельных опасностей. Она преодолела множество невзгод и вернулась к той роли, которая стала вершиной ее прежнего опыта. Она королева и заняла подобающее ей место. Красивая, величественная, гордая. Женщина нуждается в руке, направляющей ее взгляд, и можно ли судить ее слишком строго за то, что она поддалась соблазну, не имея опоры?*       Дождь нарастал, густой, мелкий, теплый. Здесь, почти на краю земли, такой дождь считался даром небес. Рескатор скинул маску, подставляя лицо рассеянному потоку воды, снял камзол и остался в сорочке, очень скоро промокшей насквозь. Тонкое полотно провело влагу под кушак, вызывая неприятные ощущения, но он весь отдался благодатной ласке дождя.       Душа обретала спокойствие. Все складывалось так, как должно. А работа и новые вызовы сотрут из его памяти плотский образ Анжелики. Она останется лишь матерью его сыновей, женщиной, с которой он когда-то давно, в одной из прежних жизней, был венчан; венчался с ней в том имени, которого больше нет.       Когда-то их жизни казались связанными навек, но судьба разлучила то, что человеку разъединять не должно. Четыре года назад они вновь встретились – всего лишь на вечер. И вот он покидает Старый Свет, возможно, навсегда. Они остаются каждый в своем мире, знатная дама, фаворитка Его Христианнейшего Величества, и отверженный искатель приключений, пират.        «Голдсборо» швартовался в порту Ла-Коруньи. Небо озарялось всполохами молний. Окружавшее пространство казалось погруженным в тишину, несмотря на лязганье корабельных снастей и крики отдаваемых команд. Раскаты грома прерывали мерный шум дождя и плеск волн.       Неподалеку швартовался еще один корабль, укрывшийся от бискайской бури, – трехмачтовая «Фортуна» под французским флагом. Она часто ходила по Средиземному морю, вот и сейчас, наверное, шла куда-то на Крит. На ее борту мирно спал месье Роша, бывший консул Франции в Кандии, а теперь коммерческий партнер ларошельских купцов.       * То, в чем Рескатор не признавался себе, но ясно понимал: Что он мог предложить ей? Уединенную жизнь в роскошном дворце где-то на Средиземноморье. А сейчас, после выполнения обещания, данного им Меццо-Морте, и того меньше – бревенчатый дом на берегу бушующего океана в окружении индейцев. Разве можно ожидать, что она променяла бы придворные почести и любовь короля на полудикое существование?