the «queen» of this tragedy.

      Она наконец открыла глаза спустя столько времени. Вокруг — какие-то странные жёлтые провода, балки, но при том всюду темнота. До того она густа и глубока, что все те предметы вокруг будто бы светились. Как и его глаза. Они смотрели на последнюю жертву откуда-то из угла, смотрели с таким безумием и жаждой наконец расправиться с дрянной девчонкой, что казалось, будто он может сделать это одним лишь взглядом. Слышны его шаги. Один, второй — и вот он перед ней.       Колющий холод в один резкий миг обволок нежную кожу замученной, до дрожи в костях напуганной девчушки. Это его пальцы обхватили запястье Мари, не дав ей хоть ничтожного шанса на спасение.       — Они… они м-мертвы? — зябким, дрожащим голоском аккуратно спросила белокурая красавица, кажущаяся сейчас такой неживой, — т-ты убил их?       — Они. Все. Мертвы, — отчеканив каждое слово с хрипотцой, ответил бедняжке Змей.       В один момент его тонкие, но чертовски сильные пальцы ослабили хватку, хоть и оставались на девственной коже Козакуры.       Почувствовав где-то в глубинках своего сознания невыносимую боль, смешанную с противной скорбью, Мари приподняла на Куроху зажатый страхом взгляд. Будто бы боялась сделать что-то, что выведет его из себя, и тогда — о Боги! — он станет абсолютно чудовищен и убьёт её. Но ведь она — внучка Азами, она не позволит ему сделать это с ней! Хотя, даже при таком раскладе, бедняжка чувствовала невыносимую разницу между собой и этим до одури грубым… да его даже существом сложно назвать — настолько в нём мало человечности.       Руки потянулись к мягким, точно шёлк, волосам девушки. Мягко провели по ним бледными ладонями, после чего резко сжали в пальцах и оттянули. С нежных уст вырвался противный, гулкий визг, от которого Змей разве что криво поморщился. Он потянул её за волосы ещё сильнее. В этот раз губы сомкнулись в мычании, выражающем боль — как физическую, так и душевную. Возможно, пресловутый Змей и отпустил бы свою «жертву», не будь она такой громкой упрямицей, пуганной до чертей в ясных глазках и до нервно дрожащих губ. Он мог бы взять сейчас этот чёрный пистолет, в одно мгновенье приставить дуло к голове девчонки и всё — выстрел был бы произведён мгновенно. Но что-то заставляло его продолжить чудовищно над ней издеваться, лишь оттягивая время её скорой смерти. Или же она сможет выжить в руках чудовища? Нет, это точно бред. Раз её противным друзьям не удалось — ей тоже не удастся.       Девушка ещё раз взглянула на мучителя, искала в его прищуренных глазах хоть каплю хорошего. А она должна была быть. Ведь если он овладел чужим телом — значит, верно полагать, что его ещё можно оттуда вывести? Правда, ни одного способа девушка и не знала. Да и вряд ли хотела бы.       Резким движением поднял её с колен, вынуждая встать на слабые ноги, что точно с трудом держали Мари в верном положении. Из глаз уже в сотый раз потекли слёзы — столь же горячие, как и кровь. И её кровь, и её обожаемых друзей. Одна из его ладоней переместилась на спину, вынуждая сотни мурашек пробежать по юному тельцу. Притянул ближе, цепкими ногтями сжимая ткань разодранного и испачканного девичьего платья. Чуть обнажил зубы, почти клыки, приближаясь к её лицу. Лицу, которое застыло в немом ужасе, смиренно ожидая дальнейших действий Курохи. Ещё одно движение — послышался треск ниток её наряда. Он разодрал платье на спине, после чего тут же смело провёл ногтями по оголённой коже. Белокурая вскрикнула, силясь отстраниться от Змея. Он не отпускал. С чего бы ему вообще отпускать столь миловидную жертву?       Капля тёплой крови упала с бледной щеки Змея на ключицу девушки. Потекла всё ниже, достигла ворота платья и мигом впиталась в тонкую ткань.       — А знаешь, я не буду тебя убивать, — неожиданно тихо и чётко произнёс Змей, — ведь ты — ≪королева≫.       Мари, с полным непониманием в глазах, глянула на Куроху, сдвигая брови к переносице.       — Ты — ≪королева≫ этой трагедии. Было бы глупо тебя убивать. Да и мне самому этого не хочется, — с ядовитой ухмылкой прошептал парень прямо на ухо напуганной девушки.       В один щелчок пальцев на голове Козакуры оказалась корона. Чёрная, словно сердце этого жестокого Змея. С жёлто-зелёными камнями, как и всё, что было в этом помещении и не было подвергнуто влиянию непроглядной тьмы.       Он не позволил бы ей снять свою корону.       Но позволил ей потерять друзей.