Tones and I — Johnny Run Away
Схватившись за руки, они убегают. — Тебя поймают когда-нибудь! — кричит Мэтт, задыхаясь от смеха. — Не поймают! — упрямо отвечает Кит и дёргает его в сторону, в темноту неприметного переулка. Топот и вопли проносятся мимо — кажется, на этот раз спрятаться получилось. — Я же говорил. Они слишком тупые, чтобы смотреть по сторонам. — А если не слишком? — дразнит Мэтт. — Тогда нас обоих отпиздят. — Не-а. Я выгляжу как хороший мальчик, из-за которого будут проблемы. — Мэтт поправляет на носу круглые очки. — Меня никто и пальцем не тронет. — Дашь погонять? — Хочешь выглядеть хорошим? — улыбается Мэтт и сдувает со лба чёлку. — Нет. — Кит подцепляет тонкие дужки, и почему-то Мэтт задерживает дыхание под его взглядом. — Я хочу… Подняв очки Мэтту на лоб, Кит наклоняется — и вздрагивает, услышав вдалеке несколько голосов. — Чёрт, — выдыхает он и хватает Мэтта за руку. — Побежали! Они бегут снова, карабкаются через забор на какой-то пустырь, и там прячутся между полуразрушенных стен старого дома, вслушиваясь в каждый шорох и беззвучно хихикая над тем, как их пугают причудливые тени куч мусора. Набрав щепок, Кит разводит крошечный костёр в ржавой консервной банке и кидает на разбитый ящик свою кожаную куртку. — Прошу, — шутливо приглашает он, и Мэтт пристраивается рядом. Прижаться приходится тесно-тесно, и даже если опустить все прочие обстоятельства, это хорошо — хотя бы потому что Кит, оставшись в одной тонкой футболке, зябко ёжится. — Пижон, — фыркает Мэтт и, тоже стащив куртку, накидывает ему на плечи. — Мне не холодно, — продолжает упрямиться Кит, и снова у него делается этот странный взгляд — внимательный, осторожный, как у хищной птицы, готовой сорваться с ветки, как только посмотришь в ответ. — Я много двигаюсь. — Ещё одно слово — и я надеваю на тебя свой свитер. — Мэтт, — шепчет Кит и снова наклоняется к нему. — Мэтт, я… На этот раз он не трогает очки — наклоняет голову, чтобы их не задеть, и Мэтт, почувствовав на губах его лёгкое дыхание, нервно облизывается и приоткрывает рот. Кит целует в то же мгновение — и сжимает его руку так сильно, что можно ощупью пересчитать все швы на перчатке. — …хочу тебя поцеловать, — заканчивает он, а Мэтт бросает долгий взгляд на его сомкнутые, трепещущие ресницы, снимает очки и целует сам, закинув руку ему на плечи, и это лучше, чем всё, что он воображал по утрам в душе последние пару месяцев, с тех пор как Кит перевёлся в его класс.***
Мэтт понятия не имеет, куда Кит его тащит после уроков, но уверен, что это очередное глухое местечко, где они в лучшем случае не встретят никого, а в худшем опять нарвутся на пьяных панков, бродяг или парочку скучающих полицейских. От одной мысли дух захватывает. Конечно же, они лезут через забор, потом ещё один, Мэтт цепляется рукавом новой куртки за какие-то кирпичные сколы и тоже отчаянно хочет себе кожаные перчатки, чтобы не рассаживать ладони. На куртке Кита живого места нет от нашивок, залепляющих дыры. — Опять бежать? — спрашивает Мэтт, забравшись за Китом на кособокую пожарную лестницу, откуда видно обнесённый колючей проволокой пустырь. — Нет. Тут всё под напряжением. Давай туда. — Кит указывает на самый верх лестницы. — Нормальная крыша, я проверил. — Мама не заругает? — шутит Мэтт, карабкаясь за ним. Ладони саднят нещадно, но так даже веселее. — Мама со мной и лазала, — хмыкает Кит. — Думаешь, кто меня всему научил? Мэтт как-то не задумывался, кто, но теперь ещё больше хочет познакомиться с миссис Когане. С крыши видно тихий перекрёсток, густые кроны деревьев и парк аттракционов, печально ждущий весны. Кит привычно бросает на побитый шифер свою куртку, и так же привычно Мэтт садится близко-близко, прижимается боком к боку. — Твоя мама работает в полиции, — говорит он рассеянно. — Да. Поэтому каждый угол на своём участке знает, — замечает Кит не без гордости. — Все обходные пути, все места, где можно срезать или спрятаться. От неё ещё никто не удирал. — Что будет, если она тебя поймает? — Пусть попробует догнать сначала! — Я имею в виду, — Мэтт понижает голос, — со мной? Кит хмурится, словно ждёт продолжения, но Мэтт только пожимает плечами. — Разве мы делаем что-нибудь плохое? Покачав головой, Мэтт улыбается и касается носом его носа. Кит громко сглатывает и кладёт руку ему на колено. — Кто знает, — загадочно тянет Мэтт. — Может, сейчас не делаем, а потом начнём. — Девушка моей мамы — тоже коп, — зачем-то сообщает Кит, а потом снимает с Мэтта очки и целует его. На этот раз Мэтт, осмелев, кладёт руку ему на поясницу.***
— Где ты это взял? — Связи. — Кит загадочно играет бровями, и Мэтт, захохотав, забирает у него бутылку пива. Они чокаются горлышками, Мэтт отпивает и морщит нос: — Какие связи, оно безалкогольное! — Конечно! Не хочу, чтобы у тебя были проблемы! — С довольной усмешкой Кит снова хватает его за руку и тащит в тёмную подворотню, распугав по дороге стаю голубей. — Мама наливает мне бокал вина по праздникам с двенадцати лет! — смеётся Мэтт. Они прячутся от мороси под раскидистым старым деревом; где-то за забором шипит дверями отъезжающий автобус. — В следующий раз использую свои связи. Если, конечно, от этого не будет проблем у тебя. — Не будет. Мама мне всё разрешает. — Даже парней домой приводить? Мэтт снова шутит — но Кит задумывается всерьёз, трёт кончик носа, размышляя. — Я никогда не пробовал. Надо спросить, — улыбается он наконец. — А ты придёшь? Пожав плечами, Мэтт кивает. — Вряд ли у тебя дома страшнее, чем ночью на пустыре. В смысле, с тобой я и ночью на пустыре не испугался… В смысле, я бы и один не испугался, но без тебя я бы не пошёл, и… Кит прижимает его к дереву, обнимает за талию, и Мэтт снова не может вырваться из магнитного поля его взгляда. — Ты понравишься маме, — шепчет он. Укрывшись за мокрыми ветвями, они целуются, пока не кончается дождь. Для Мэтта в их путешествиях по разным странным местам всего один минус — слишком холодно, чтобы зайти дальше поцелуев.***
— Мам, я привёл Мэтта! — окликает Кит и вешает куртку на крючок рядом с большим намордником. — Познакомишься? — Пять минут, — откликается миссис Когане откуда-то из комнат. Мэтт мнётся на пороге, неожиданно смущённый. Кит деловито снимает с него куртку и отбирает рюкзак. — Мама всю ночь дежурит, можем что угодно делать, — шепчет он, и у Мэтта снова перехватывает дыхание от его улыбки. — Пойдём, я тебе всё покажу. По дороге на кухню Мэтт спотыкается об изгрызенные собачьи игрушки и огромную корягу со следами внушительных клыков. — У вас есть собака? — не может утерпеть он. — Да, Космо, он тоже работает в полиции. Он сегодня на выезде, а завтра могу вас познакомить, если останешься. — Останусь, — пожимает плечами Мэтт. — Мама будет рада, что я увлекаюсь не только учёбой. Они смотрят друг на друга через маленький кухонный стол, у Кита во взгляде невысказанный вопрос, у Мэтта на языке — тоже, и оба подпрыгивают, когда мисс Когане прокашливается в дверях. — Привет, — говорит она, весело глядя на Мэтта. Они с Китом похожи — та же непринуждённая манера складывать руки на груди, тот же покровительственный взгляд больших тёмных глаз, та же кривоватая улыбка. Мэтт замечает почти десяток серёжек у неё в ухе и невольно улыбается в ответ. — Я Кролия. — Мэтт. — Мэтт вежливо пожимает её крепкую ладонь. — Кит говорил, вы крутая. — Ну, должен же был мой сын от кого-то унаследовать свои гены, — смеётся она, и Кит смущённо краснеет, пока она обнимает его и нежно целует в макушку. — Веселитесь, я вернусь не раньше восьми утра. Кит провожает её, а когда возвращается на кухню, качает головой. — Мама всегда меня слишком хвалит. — Не слишком, — улыбается Мэтт и подходит ближе. — Ты не против?.. — Сначала ужин, — строго говорит Кит. — Мама будет недовольна, если я оставлю гостя голодным. Без брошенной на враждебную среду куртки садиться близко нет никакой причины, но Мэтт всё равно садится и прижимается боком к боку. — Мы должны поговорить? — спрашивает Кит и дрожащей рукой поправляет волосы. — У меня тоже есть собака, — озвучивает Мэтт первое, что приходит в голову. Ошалело посмотрев на него, Кит взрывается хохотом. — Ты понравишься маме ещё больше, — стонет он и, сняв с Мэтта очки, нацепляет себе на нос. — Мне идёт? По крайней мере, руки у него уже не дрожат, и он не выглядит так, будто готов вылезти в окно и удрать на очередную крышу. — Нет, — честно говорит Мэтт, и Кит снова смеётся. Так, в улыбку, Мэтт его и целует. Оказывается, очки бесчеловечно мешают. Как Кит только справляется? Храбрости Мэтта хватает, чтобы засунуть руку Киту под футболку, храбрости Кита — чтобы пропихнуть мизинец под пояс его брюк, и всего этого достаточно, чтобы нечем стало дышать. — Как насчёт погулять перед… сном? — спрашивает Кит, делая вид, что просто так лежит под Мэттом на диване, и ничего особенного между ними не происходит. — Можно, — поддерживает игру Мэтт, и они старательно не смотрят друг другу ниже пояса, пока шнуруют кроссовки и надевают куртки. На пороге квартиры привычно схватив Мэтта за руку, Кит больше не отпускает. После дождя в парке никого, и от фонаря к фонарю они крадутся как воры, шарахаясь от каждого шороха. Первым приставить рожки своей тени придумывает Мэтт, Кит подхватывает — задирает куртку, изображая крылья. Мэтт зажимает себе рот, но хохочет всё равно на весь парк. — Тише, иначе снова придётся бежать, — шепчет Кит, обняв его за плечи, и целует в ухо. В темноте не видно, но Мэтт уверен, что он покраснел. — Вдруг нас кто-нибудь заметит? Словно в подтверждение его слов, на другом конце аллеи возникает фигура — в оранжевом луче света Мэтт различает только полицейскую фуражку, — и Кит в ту же секунду увлекает его прочь, в глубину парка, в путаницу выложенных камнем дорожек, к пруду, где уже нет никаких фонарей. — Тут спрячемся, — шепчет он, затолкав Мэтта в развилку между старых деревьев. Пахнет сырой листвой и водой, в темноте ни черта не видно. Мэтт стаскивает запотевшие очки, суёт в карман и прижимается к Киту теснее. — Не найдут, если будем тихо… На этот раз у Мэтта достаточно храбрости, чтобы засунуть Киту под футболку обе руки. Фигура в полицейской форме вышагивает из-за дерева, когда выход из парка совсем близко. Мэтт дёргается, готовый припустить, и недоумённо оглядывается на замершего Кита. Полицейская подходит ближе, рассматривает Мэтта с ног до головы и улыбается. — Так и знала, что вас встречу. — Ты следила, — угрюмо говорит Кит. — Я не нарочно парк патрулирую! — Она поднимает руки. — Здесь кроме вас никого, надо же мне развлекаться?! — Это Ромелль, — вздохнув, представляет Кит, — девушка моей мамы. Ромелль, это Мэтт. — Тот самый отчаянный парень Мэтт! — Ромелль наклоняется, с любопытством разглядывает его в отсветах фонаря, с плеча на грудь падает толстая золотая коса. — Кит о тебе рассказывал! Приятно познакомиться! Настаёт очередь Мэтта краснеть — хотя Кит, похоже, составляет ему компанию. — Мы домой, — говорит он и тянет Мэтта за собой. — Удачи. — Пока-пока! — кричит им вслед Ромелль и смеётся. Переглянувшись, они снова срываются на бег. — Ромелль такая молодая. — Ей целых двадцать пять! — возмущается Кит и тут же тушуется. — Ладно, двадцать четыре. Но мама тоже молодая! — Твоя мама крутая, — хмыкает Мэтт, перешагивая через тени деревьев на тротуаре. Кит крепче сжимает его руку. — Да, — соглашается он. — Хочу стать как она. Таким же смелым. — Ты уже. — Я чуть что — удираю. — Кит вздыхает, отводя взгляд. — Даже… даже сегодня. — Ни за что не поверю, что ты убежишь от меня. Кит останавливается, смотрит ему в глаза, качает головой. — Не убегу. — Тогда всё в порядке, — хмыкает Мэтт. — Мне нравится бегать с тобой вместе. Улыбнувшись, Кит целует его в щёку, в шею, прижимает к себе, и Мэтт закидывает голову, подставляясь под его губы. Сердце колотится как бешеное и чуть не выскакивает из груди, когда где-то вдалеке слышатся смех и голоса. И они снова бегут, не расцепляя рук, врываются в подъезд, взлетают по лестнице, вламываются в тёмную прихожую и обнимаются. Мэтт стаскивает кроссовки, наступая на задники, суёт в карман запотевшие очки. Дыхание сбивается, и адреналина в крови слишком много, чтобы бояться всерьёз. — Побежали, — шепчет Кит, переплетая пальцы у него на пояснице. — Теперь недалеко. С ним Мэтт согласен бежать ещё сотню километров — хоть сейчас, но они так и стоят у вешалки в наполовину стянутых куртках и не могут друг от друга оторваться. — Держи. — Что это? — спрашивает Мэтт, но он и сам понимает, что. Наручники. — Зачем? — Чтобы я не убежал, — хмыкает Кит и заводит руки наверх, к спинке кровати. — Цепочки как раз хватит, чтобы пристегнуть. — У тебя есть ключ?! — Конечно. На спинке кровати висит. — Я не буду задавать вопросов, — фыркает Мэтт, но от волнения и от возбуждения во рту пересыхает моментально. Так далеко его утренние фантазии не заходили. — В допрос в следующий раз поиграем, — сдавленно смеётся Кит, когда Мэтт садится на него верхом и защёлкивает на запястье первый браслет. Со вторым приходится повозиться; делать вид, что у них обоих не стоит, уже не получается. — Мэтт… — Что? — Мэтт склоняется к его губам, и Кит целует снова — смелее, глубже и нетерпеливее, чем бывало раньше. Руки сами тянутся расстегнуть ему джинсы, а дальше — дальше уже не страшно. — Эй… — хрипло окликает Кит, когда Мэтт сползает ниже и прижимается губами к его животу. — Ты… ты что, сразу… — Я полагал, наручники в нашей сексуальной жизни появятся позже, — фыркает Мэтт. — Не понимаю, к чему откладывать. Кит сдавленно стонет, стоит его коснуться — и Мэтту требуется ещё немного решимости. Но он уже достаточно взрослый, чтобы сделать своему парню настоящий минет. Когда он осторожно трогает языком гладкую головку, Кит дёргается и звенит наручниками о кровать. Возможно, приковать его было правильным решением, потому что Мэтту приходится навалиться на его бёдра всем весом, чтобы удержать. Но оно того стоит. — Теперь не будешь убегать? — Я подумаю, — шепчет Кит, пока Мэтт лежит на нём, пытаясь вслепую нащупать крошечным ключом скважины на наручниках. — Подожди… иди сюда… Наручники болтаются у него на запястье, а Мэтт так и не скатывается в сторону — подставляет шею и плечи нетерпеливым поцелуям, пока Кит не переворачивает его на спину. — Как ты хочешь? — шепчет он. Стальной браслет впивается Мэтту в бедро, и так даже лучше, иначе он бы уже имя своё забыл. Мэтт хочет всё сразу, но он слишком на взводе, поэтому просто притягивает руку Кита к своему члену и снова тянется целоваться. — Надо включить свет, — сдаётся Кит. Из чистого упрямства Мэтт тыкает ключом мимо замочка ещё пару раз и соглашается. — Я буду тебя конвоировать, — заявляет он и защёлкивает второй наручник на своём запястье. Кит замолкает, тянет руку, и Мэтт слышит, как учащается его дыхание. — Что ты? — спрашивает он тихо. — Нет, ничего, — шепчет Кит, сжав его пальцы, и снова опрокидывает его на спину. К тому, что его парень сделает ему настоящий минет, Мэтт морально готов меньше — в его фантазиях было и вполовину не так приятно. Ключ зажат в кулаке, и Мэтт ухитряется не выпустить его даже во время оргазма. Кит возвращает наручники на спинку кровати и вешает ключ рядом. — Мама про них знает? — сонно спрашивает Мэтт, уткнувшись лбом Киту в плечо. — Сама же отдала, — зевает Кит. — И научила открывать любой подручной фигнёй. На случай, если потеряю. — То есть в нашей сексуальной жизни не будет истории с потерянным ключом и перепиленной спинкой кровати? — Постараемся обойтись без неё, — смеётся Кит.***
В восемь утра Мэтт просыпается от того, что в голое плечо тычется большой мокрый нос. — Рано ещё, Бебе, — стонет он, переворачивается на другой бок и утыкается в Кита. Он не дома. И это не его собака. Мэтт поднимает голову и встречается взглядом с огромным малинуа. Тот подбирается, ставит торчком бархатные уши, и под пристальным взглядом становится ещё сильнее не по себе. — Кит, — шепчет Мэтт, стараясь не двигать губами. — Кит. — Космо, свои, — не открывая глаз, бросает Кит, и пёс тут же приветливо виляет хвостом. — Космо, отстань, пусть мама с тобой гуляет. — Космо! — окликает Кролия из коридора. — Не буди! Она прикрывает за псом дверь, а Мэтт ложится обратно и снова утыкается лбом Киту в плечо. Так ему на удивление хорошо спится.***
— Не хочу тебя со своими знакомить. — Не понравлюсь? — В том и дело, что понравишься. Начнут спрашивать, когда свадьба. — А когда? — смеётся Кит. — Никогда! — Мэтт пихает его в плечо, улыбаясь. — Я убегу! — Я убегу с тобой, — серьёзно обещает Кит и звенит в кармане наручниками. Мэтт тянется его поцеловать и роняет палочку с обгоревшими кусочками хлеба прямо в костёр, разведённый в консервной банке.***
Ромелль свистит им с другого конца аллеи. — Кит! — кричит она. — Мэтт! Эй! Космо, ну хоть ты! Космо, предатель! Никаких больше печенек! — Бежим! — вопит Мэтт, прыгая через лужи. В тёмной воде мелькают отражения тусклых фонарей, Кит догоняет его, задыхаясь от смеха, и снова хлопает ладонью по бедру. Ещё мгновение Космо растерянно смотрит на Ромелль, а потом разворачивается и припускает за Китом. — Не смейте от меня убегать! — Ромелль хлопает себя по колену, ей слишком смешно, чтобы их догонять. — Я просто хочу поздороваться! Стойте! Эй! Я при исполнении! — Какая разница! — Кит хватает Космо за ошейник и сворачивает в лабиринт раскисших после дождя грунтовых дорожек. — Убегать — это стиль жизни! Поймав Космо за ошейник с другой стороны, Мэтт цепляет Кита мизинцем за мизинец и получает в ответ сияющую улыбку. Какая разница, куда они бегут, пока бегут вместе.05-06.05.2020