I know you will

      Это не тот день, который мог бы начаться со скрипом. Не то утро, когда ты можешь позволить себе неловко увертываться от его поцелуев. Теплых ото сна. С нотками шлейфа знакомых ароматов — кофе, панкейков и карамели. А среди них — ещё один. Свежий. Напоминающий о бархатных слезах весны. Твоей весны. Двадцать третьей.       Жмурясь от прорезающих жалюзи солнечных зайчиков, играющих на твоём лице, парой вдохов распознаешь: кофе — на кухне, а на столе у вашей постели — она. Алого бархата, нежная, но… что-то сейчас сильнее цепляет твой взгляд       Ещё с минуту внемлешь этой красоте и, наконец, тебя осеняет: вот оно. То, что по совершенно, если вдуматься, нелепым причинам вдруг стало тебя тревожить.       Не боясь уколоться, берешь цветок в руку и робко подносишь к лицу: тонкий, благоухающий аромат окутывает… но не радует. Ибо глаза словно прикованы к лепесткам, что местами, на самых кончиках, потемнели — словно обуглились. — Проснулся уже? Улыбаешься, но Виталия не проведешь. Осторожно присаживается на самый край: — Это, — кивает на розу, — ещё не весь сюрприз, ты же знаешь. Так что, не хмурься. — Я? — пожимаешь плечами, пояса глаза в раскрытом бутоне. — Да нет же… Все хорошо. Мне приятно. Спасибо.       Немного усталым движением руки отводит назад пряди твоих волос, упавших на бледноватые щеки: — Давай-ка начистоту. Что не так? — Все так. — Нельзя так долго грустить, — ты знаешь — он просто хочет разрядить напряжение, но неосознанно лишь все усугубляет. — От этого портится цвет лица, а ещё даже у самых милых щеночков начинают блекнуть глазки. Вновь оно: не радует. — Ну… — не понимаешь, зачем собираешься сказать такое, но уже не остановиться, — так найдешь себе другого… Виталий запрокидывает затылок от смеха: — Я даже обижаться на такое не могу. Настолько это… В общем, сам догадайся, что только что вывез. — А что? Разве я говорю о чем-то нереальном? — Сам как думаешь? — Виталий, — со всей серьёзностью, на какую способен, начинаешь ты. — Я не всегда буду таким. — Каким? — Таким… Как тебе нравится. — Сонным и печальным? Я рад, если это так. — Мм… Это-то как раз вряд ли уйдет. — Каким тогда? Ты делаешь глубокий вдох и… была ни была: — Молодым. Новый припадок смеха. — Ой, ну ты даёшь, — двигается ближе и мягко заключает в объятия. — И это говорит человек, на… Черт, а насколько ты меня моложе, кстати? — Издеваешься? — ворчишь куда-то в ключицу. — Нет, но… короче, не важно. В любом случае, из нас двоих не ты имеешь основания переживать о таком. — Ну да, ну да. Говорит человек, который, пока все ухаживали за своими вторыми половинками, ухаживал за собой.       Его новый звонкий смех глушат волосы на твой макушке. Утонуть в них лицом и ладонями — одна из любимых привычек Виталия. — Ладно. Раз шутишь, значит потихоньку оттаиваешь. Это радует — Да? А меня — нет. — Так, — бережно, чтоб не поранить обоих, вынимает цветок из твоей ладони и крепче прижимает тебя к себе. — Давай поговорим об этом один раз и больше не будем возвращаться к теме, идёт? — Не знаю. — Зато, я знаю. Не буду чеканить ненужных сейчас тебе клятв в вечности, ты и без того знаешь, что у нас с тобой все всерьез и надолго. Но… — взгляды обоих падают на одиноко лежащую в стороне розу, — помнишь, как в «Маленьком Принце»?       Виталий касается кончиком указательного осиротело поникшего бутона, а затем прижимается губами к твоему прохладному виску: — Любому — юному, приторному, — я бы сказал: вы красивые, но пустые. Ради вас не захочется умереть. Любому бы так сказал, — вторит себе Виталий. — Любому. Но не тебе. Ты единственный человек, love of my life, — ради которого мне хочется… — Нет!.. — срываешь последнее слово смазанным поцелуем. — Ты лучше живи ради меня. Will you? Виталий сгладит твой поцелуй на эмоциях своим, ответным, долгим и трепетным: — I will.

7 мая 2020 г.