Don't Go

Датчик пищал отвратительным тонким писком. — Блядь, Паша, заткни его уже! — выругался Мишка. — И так все в курсе, что кругом зараза. — Положено включать, — Пашка нажал на кнопку, и прибор затих. — Надо ж хоть иногда выполнять инструкции. Вон, Андрюха подтвердит. Да, Андрей? — Очередная шутка про то, как я надел подгузник под защиту? — усмехнулся Андрей, не отвлекаясь от разглядывания машин на парковке возле торгового центра. — В сотый раз уже не смешно. — А по-моему, и в тысячный раз будет смешно! — хохотнул Пашка. — Заходит наш Андрюша в общую зону пингвиньим шагом: «Как вы в этих подгузниках ходите?!» Красавец! — В инструкции написано, я выполнил, — уже по привычке начал оправдываться Андрей. — Меня никто не предупредил, на какие строчки в ней положено плевать. Злата ткнула Пашку локтем в бок: — Помолчи, а? Заебал со своими шутками. Миш, где жечь будем? — На парковке, — коротко ответил Мишка, проверяя уровень воздуха в баллоне. — Рванёт, — заметил Андрей. — Рванёт, и хуй с ним. Поджигаем и валим, внутри брать нечего, шмотки одни. Мишка дёрнул приоткрытую дверь, и они вошли. Заражённые, едва шевеля ногами, бродили среди разрухи и вешалок с одеждой. Паша вздохнул, невесело глядя на них: — Мда, вот тебе и спрятались от инфекции. Кто ж тогда знал, что замки́ от заразы не спасают? — Подумаешь об этом позже, — оборвал его рассуждения Миша. — Вы со Златкой на второй этаж, мы с Андрюхой здесь. — Пойдём, зая, — Злата направилась к лестнице, — соберём овец в стадо. Два часа нудной работы: поисков заражённых и их частей и перемещения этого гнилья на улицу, — и здание, наконец, очищено. Мишка вывел наружу последний труп, толкая его в спину платяной штангой и матерясь: — Суки, блядь, что ж вы такие медленные и тупые! Жрали бы мозги, как в кино раньше показывали, и то веселее было бы. А они только мясо своё кругом разбрасывают, собирай его потом! — Почему всё-таки мужики быстрее тухнут? — спросил Пашка. — Андрюх, ваши не выяснили в лабораториях своих? — При мне не выяснили. А что у них там теперь — хер знает. — Я тебе, Паш, и без учёных скажу, почему так, — фыркнула Злата. — В мужиках говна больше. Тащи огнемёт, зая. *** Фургон увозил их обратно, скрывая огонь за поворотами дороги. — У нас хоть обычно асфальт кругом, — с водительского места подала голос Злата. — Сочувствую тем, кто по кустам мертвецов собирает — только и следи, чтобы не спалить всю округу. — Как думаете, к этому можно до конца привыкнуть? — ёрзая на сиденье, спросил Паша. — К тому, что мы сжигаем людей. И к тому, что в защите постоянно чешется жопа. — Зая, жопа у тебя всю жизнь чешется от усиленного поиска приключений, — ответила Злата, глядя на него в зеркало заднего вида. Пашка показал ей язык и скорчил рожу: — Как будто вас не бесят эти ебучие костюмы. Подышал не так, и уже стекло запотело. Андрюшк, ну ваши там, что, получше придумать не могут? А то твердят «всё должно быть герметично, заражённые распространяют инфекцию, воздух опасен, бла-бла», а мы тут ходи, потей, чешись и дыши, как на йоге, чтоб стекло туманом не покрылось. Андрей поморщился: — Во-первых, я к этому отношения не имел, мы искали вакцину, а не защиту проектировали, пора бы запомнить. А во-вторых, сколько я уже с вами, третий месяц? Может, хватит называть словом «твои» тот корпус и тех людей? Или трёх месяцев недостаточно, чтобы «моими» стали вы, а не они, и я всё ещё чужой? — Не чужой, — вмешался Миша. — Не слушай его. Давно не чужой. — Мишка прав, — Злата улыбнулась им в зеркало. — Ну что ты, Паш, ей-богу? Пашка смутился, даже ёрзать перестал: — Прости, дружище, язык мой враг! — он хлопнул Андрея по плечу. — Мир? — Мир, — добродушно согласился Андрей. — Радуйся, нытик, что хоть кислород без маски теперь носим, — добавила Злата. — Понятно ведь, что не доработка защиты приоритет, а вакцина. — Всё, всё, осознал! — закивал головой Паша. — Я всего лишь пожаловался на неудобства. Ходишь весь день в этом жёлтом скафандре, терпишь зуд, чтобы что?.. Верно! Подезинфицироваться, зайти в личный бокс и лечь спать со своей рукой. Во избежание, блядь, возможности заражения! Скажите мне, друзья, как жить? Девушку свою голой только на экране видишь. Раньше вирт казался чем-то интересным, а сейчас от видеосвязи тошнит. И на выезде толком не потискаешься — костюмчик мешает. Защита, чтоб её! — Да, малыш, — прервала Пашкину болтовню Злата, — раньше ты постоянно забывал купить гондоны, а теперь, в этом костюме, ты весь целиком один сплошной гондон! Но общий смех не уменьшил Пашиного желания потрепаться. — Кстати, о девушках, — снова заговорил он. — Это правда, Андрюх, что у тебя девушка есть, которая с тобой к нам переходить не захотела и там осталась? — Нет, — удивлённо ответил Андрей. — Что за ерунда? — Слухи, — объяснил Паша. — Девицы наши шептались в общей зоне, когда ты появился только. Может, я им намекну тогда, что ты парень свободный, м? Андрей замялся немного, коротко глянул на Мишку, а потом всё же ответил: — Я не по этим делам. — А по каким? — непонимающе уставился на него Пашка. — Паша! — шикнула Злата. — Ну ёптвоюмать! — Ой! — сообразил наконец Пашка и покраснел. — Ну не по этим, так не по этим. Молчу, чего уж там, я не в девушках ничего не понимаю. Он взглянул на весёлое Златино лицо в отражении. — Да ты и в девушках, зая, примерно так же, — закатила глаза она. *** — У нас ведь есть немного времени? — спросила Злата чуть позже. — Давайте заедем в тот магазинчик, возьмём ещё пластинок? Как раз недалеко. — Давай, почему нет, — согласился Миша. Они свернули с главной дороги и скоро уже остановились на маленькой улочке. — Что это за место? — поинтересовался Андрей, оглядываясь по сторонам. — Магазин всякой всячины и старых пластинок, — ответила Злата. — До всей хуйни жил тут чудик один, собирал разное старое барахло и магазинчик держал. Мы с Пашкой заходили к нему иногда, можно было найти интересные вещи. Она толкнула дверь и закончила уже тише: — Чудик заразился. Мы его сожгли. Внутри лежала пыль и стояли коробки с пластинками. — Ого! — восхитился Андрей. — Я бы всё себе перетасткал. Мишка поддержал его: — Я бы тоже. Если бы не ограничение на количество вещей, которые можно брать на выезде в целях личного использования. Инструкция, мать её! — он тронул Андрея за локоть. — Хочешь наверх сходить, в квартиру? Там тоже много всего. — Хочу, конечно! Злат, Паш, вы с нами? — Нет, — отказалась Злата. — Мы тут останемся сокровища искать. Узкая лестница, по которой они вдвоем поднимались наверх, тоже вся заросла пылью. — Кажется, Златка с Пашкой хотели остаться одни, а я не понял, да? — прервал молчание Андрей. — Наверное, — улыбнулся Миша. — Заходи. Квартира была похожа на склад вышедших из употребления вещей. Андрей взял в руки старый магнитофон, прочитал: — «Соната». Ну надо же, кассетник. Я думал, у него патефоны и граммофоны здесь. — Не, у него тут всё: и древнее, и почти новое. Думаю, он развлекался тем, что музыку с носителя на носитель переписывал, — ответил Мишка. — Зачем? — Да хуй знает. У каждого свои тараканы. — Смотри, — Андрей покопался и выудил из кучки мелочей три батарейки. — Включим что-нибудь? Вдруг заработает. — Кажется, есть mp3 плеер, — Миша заглянул в ящик стола и достал оттуда устройство. — Вот, на батарейках. Держи. Андрей вставил батарейки и надавил на кнопку. Зазвучала музыка, видимо, ремикс какой-то очень известной старой мелодии. — Никогда не слушал такое, но, по-моему, это устарело ещё до конца света, — заявил Мишка. — А по-моему, после конца света всё автоматически опять становится новым, — возразил Андрей. — Знаешь, раньше сестра просила ходить с ней в клуб, чтобы меньше лезли всякие придурки. Нам с ней нравилось танцевать. Отключаешь мозг, пока тот не расплавился от учёбы. И теперь тоже не помешало бы иногда отключать его. Потанцуем? — Что? — рассмеялся Мишка. — Нет! Не стану я танцевать! — Как хочешь. А я стану! — Ты сумасшедший. Андрей усмехнулся: — Ну и пусть. И начал двигаться под музыку, насколько позволял костюм защиты и баллон с воздухом за спиной, то ускоряя движения, то замедляясь вслед за мелодией; и Мишка видел за Андреевым защитным стеклом, начинающим мутнеть от участившегося дыхания, его улыбку и закрытые глаза, и улыбался сам, и смеялся над странностью происходящего и над жёлтым костюмом, одновременно завораживающе и нелепо танцующим в чьём-то опустевшем доме. А потом всё закончилось. Ремикс сменился на оригинальную версию песни, зазвучал женский голос; Андрей остановился и выключил плеер: — Хватит. Пойдём вниз. Мишка шагнул к нему, спросил обеспокоенно: — Что случилось? Что не так? — Ничего не случилось. — Мы оба знаем, что ты сейчас пиздишь. Андрей не ответил. — Не молчи. Пожалуйста, — попросил Миша. — Я стихи писал, представляешь? — заговорил Андрей. — Только Анька, сестра, у меня спросила: «Что ты дальше с ними делать будешь, со стихами своими?». Я тогда подумал: а правда, что? И здравствуй, биологический факультет, вслед за сестрой. Он подошёл к окну, как будто высматривая за ним что-то из прошлого: — Ей всегда нравилось это. Наука — её мечта с детства. А я просто учился. Старался, конечно, чтоб от неё не отставать. У меня выпускной год в универе был, когда всё началось. Аня сразу поняла, что пиздец, мы благодаря ей выжили, хотя родителей спасти не успели. Работали вместе над вакциной, Аня меня позвала. Ты знаешь, почему вакцины до сих пор нет? — обратился он к Мише. Тот покачал головой отрицательно, и Андрей продолжил: — Потому что это монстр. Вирус — монстр. Ему всё нипочём. Но мы нашли. Естественный враг, а точнее, паразит — другой вирус. Проблема оказалась в том, что первый вирус сменил хозяина — начал убивать людей, — а второй остался со старым. И вот этот второй, он тоже убивает, как ты с ним ни крутись, если всё же удаётся хоть в каком-нибудь виде совместить его с человеческим организмом. Убивает иначе, не так изощрённо, — никаких ходячих трупов, — но убивает. А без второго нам не справиться с первым. Мы (и не только мы) пытались по-всякому, но нет. Прислонившись защитным стеклом костюма к стеклу окна, Андрей замолчал. Миша ждал. — Однажды мы решили, что у нас получилось. Сестра решила. А ещё она решила проверить это на себе. Я был против, но убедить не смог, — Андрей повернулся к Мише. — Она укололась в своём боксе. Включила видеосвязь со всеми, кто участвовал в разработке. И мы всё видели. Видели, как её трясло, как она захлёбывалась собственной рвотой! Я всё видел! И даже не мог быть с ней, потому что, блядь, был приказ — опасность заражения, и нам заблокировали выходы... Я после этого к вам ушёл, не смог там оставаться. От сжигания мертвецов и то больше пользы. И он замолчал снова. — Эй, — позвал Мишка, — ты точно ни в чём не виноват. — Разве? — тихо ответил Андрей. Мишка пожал плечами. — Ты любил её. И не оставил бы. А она вряд ли была из тех, кто позволяет другим принимать за себя решения, — он встал рядом и вдруг спросил: — Хочешь, покажу ещё кое-что? Андрей улыбнулся неуверенно: — Интересное? — Охуенное. Плеер возьми с собой. *** Из квартиры спустились по той же лестнице, но вышли с другой стороны. Мишка провёл Андрея через внутренний двор. — Гараж, — сказал он, указывая на небольшое строение, — и у меня есть ключ. Через распахнутую дверь дневной свет ворвался в темноту, показывая всё, что она скрывала, и Андрей восхищённо выдохнул. — Я нашёл их, но никому не рассказывал, — сознался Мишка. — Мотоциклы. Видел, как ты смотришь на них, когда они встречаются нам на выезде. У этого мужика тут не просто ненужное старьё, а вещи с историей: Harley-Davidson FXR, Kawasaki Ninja и два Kawasaki KZ1000. — Зачем?! — поразился Андрей. — Зачем он их собирал и откуда брал деньги? — Этого мы уже не узнаем. Миша понаблюдал, как Андрей с восторгом осматривает технику, и предложил: — Хочешь прокатиться? — Серьёзно? — А то! — довольно хмыкнул Мишка. — Здесь даже есть, чем заправиться. — Это ведь не по инструкции, да? И как же Злата и Пашка? — Нахуй инструкции, — Мишка вызвал оставшихся в доме. — Злат, Паш, слышите меня? Берите фургон и поезжайте без нас. Встретимся около указателя, ну, вы знаете. — Чё за херня, Миша? — раздался Златин голос. — Всё заебись, мы доберёмся сами. — Хм, — недоверчиво ответила Злата. — Вы рехнулись там? — Ага. Просто поезжайте, хорошо? — закончил разговор Мишка и отключился. Они выбрали одинаковые Kawasaki. — Старички, — сказал мотоциклам Миша. — Андрюх, включай свой синти-поп, представим, что мы в каком-нибудь фильме из восьмидесятых. — Мел Гибсон или Курт Рассел? — рассмеялся Андрей. — Крутые парни с начёсами, в кожаных штанах и куртках с огромными плечами? — Начёсы и огромные плечи можно убрать, а кожаные штаны меня устраивают, — рассмеялся и Мишка. — Шлем тоже придётся убрать, он на защиту не налезет, а музыку за рёвом не слышно будет. — Да и похуй, мы же будем знать, что она играет. Фургон уже исчез где-то за поворотом, когда они выехали на шоссе. — Как удачно, что от конца света все убегали в одном направлении и машины по одной стороне бросали, — отметил Андрей, включая плеер. — Есть где разогнаться. — Главное, не давай запотеть стеклу — улетишь с дороги нахер, — предупредил Миша и добавил, улыбаясь: — Дыши, Андрей. *** Шоссе с бешеной скоростью пропадало где-то вдалеке. Они обгоняли друг друга, орали и смеялись, выравнивали дыхание и снова орали и смеялись. Обогнули фургон и оставили его позади, едва успев заметить Златино изумлённое лицо. Конец пути показался до обидного быстро. Они свернули в переулок, надеясь ещё хоть немного продлить сияющее ощущение бесконечной свободы. А ещё для того, чтобы спрятать в ближайшем здании нарушающие инструкцию средства передвижения. Остановились, всё ещё смеясь, и слезли с мотоциклов. Игравший всю дорогу на повторе трек сразу стало хорошо слышно. — Can't stop now, don't you know? I ain't never gonna let you go. Don't go*, — подпел Мишка и крикнул: — Это жизнь! Жизнь! Не то что наша мерзость в жёлтой защите. — А что бы ты сделал в первую очередь, если бы вдруг стало можно её снять? — спросил Андрей. — Я бы, наверное, просто бегал и дышал так, как мне хочется. — Я бы поцеловал тебя, — ответил Мишка. Андрей взглянул на него с таким же изумлением, с каким Злата недавно смотрела на них обоих из окна фургона. — Не думал, что ты... что можно, — запинаясь, сказал он. — Я хочу выбрать ещё раз. Он сделал шаг и обхватил руками Мишино лицо, притянул к себе — стёкла защиты соприкоснулись с глухим стуком, — посмотрел в глаза: — Я выбрал. Мишка придавил его к стене, у которой они стояли, проговорил хрипло, выдыхая туман на стекло: — Надо было давно покатать тебя. — Так покатай меня сейчас, — ухмыльнулся Андрей. — Дыши, Миша. — Сука, защита, ненавижу, — прошипел Мишка. Он притиснулся, притёрся всем телом к Андрею, насколько позволял костюм, двинул бёдрами, прижимаясь к стояку; стекло возле лица заскрипело от давления. Защита мешала, но всё же была достаточно тонкой, чтобы через жёлтый материал чувствовалось трение и Мишкины толчки, и грубые прикосновения друг к другу; сквозь туманную дымку от жаркого дыхания уже с трудом получалось разглядеть лицо напротив. — Хочу тебя видеть, — попросил Андрей. — Дыши! Миша остановился на мгновение, неразборчиво ругаясь, и задвигался опять — плавно и глубоко, на каждый новый медленный выдох, — жадно ловя всем телом ответные движения навстречу. Дымка начала таять, вознаграждая их старания возможностью снова видеть; Андрей опустил руку вниз, просунул между ними, позволяя обоим толкаться в свою ладонь. — Твою ж... — простонал Мишка. — Блядь, Андрей. Андрей. Блядь. Рация ожила, но голос Златы, спрашивающей, всё ли в порядке, они даже не услышали. *** Они сидели прямо на земле, лениво привалясь к стене дома. — Да, здесь, — говорил Миша Злате. — Не пропустишь. Подъезжай. — Ну что, — сказал Андрей, — пора. — Ага. Давай старичков внутрь загоним, — Миша встал на ноги и скривился: — Вот теперь у меня и правда всё чешется. Внутри монстра, в недалёком прошлом — торговой громадины, по сравнению с которой торговый центр, откуда несколько часов назад они выводили заражённых, казался деревенской избой, было спокойно и гулко. Мелкий мусор хрустел под ботинками и колёсами мотоциклов; птица взлетела, хлопая крыльями. Пока ставили технику, на улице зашуршал, подъезжая, фургон. — Ну вы даёте! — издалека заорал им Пашка. — На всю башку двинутые! Что ещё мы о вас не знаем? — А вы много обо мне знаете? — спросил его Мишка, когда они сошлись у когда-то движущейся, а теперь застывшей лестницы. — Это правда, — ответила Злата. — Не много. Только то, что ты не местный бывший наркоман и что нас вместе из одной больницы эвакуировали, когда всё завертелось. Но ты ведь сам никогда не рассказывал, что делал в той жизни. Гонял на мотоциклах? Воровал драгоценности? Шпионил на иностранную разведку? Миша рассмеялся. — Ни на кого я не шпионил! Взбежал на середину лестницы и ответил оттуда: — На самом деле «бывший наркоман» — это почти всё, что можно обо мне рассказать. Ну, ещё музыкант, наверное. У нас с друзьями была своя группа, играли немножко. Может быть, у нас что-нибудь получилось, если бы не это всё... Но скорее всего я бы просто сдох в очередной подворотне. Он поднялся на самый верх и зашагал возле перил, огораживающих открытую площадку на втором этаже. — Миш, спускайся, поехали, — позвал Андрей. — Это из подворотни ты тогда в больницу попал? — крикнула Злата. — И в самом деле, спускайся давай. Мишка опёрся бедром об ограждение и крикнул в ответ: — Почти. Я кошку сожрал. Увидел, как оставшиеся внизу молча уставились на него, и объяснил, смеясь: — Денег не было, а жрать хотелось. Тип, с которым мы тогда шарахались, нашёл дохлую кошку и предложил съесть. Зажарили кое-как и вперёд: я в кому, а он на тот свет. — Да ты и правда двинутый! — Пашка помахал рукой. — Давай, кислород заканчивается. — Как вы думаете, не зря я не сдох в тот раз? — спросил Мишка, свесившись через ограждение. — Андрей, как думаешь? — Конечно не зря! Иди уже, пожалуйста, а? — попросил Андрей. — Иду, — Миша оттолкнулся от перил, выпрямляя спину. Ограждение рухнуло, увлекая его за собой. — Мишка! Андрей рванул к тому месту, где на полу, среди кучи хлама, неподвижно желтел защитный костюм. — Миша, Мишка, — повторял он, поворачивая Мишину голову. — Не умирай только! Мишка застонал, облизал испачканные кровью губы: — Пиздец. Неудачно вышло. — Неудачно?! — воскликнула Злата. — Неудачно?! О чём ты думал вообще?! Да у тебя нога нахер вывернута под непонятным углом! Хорошо хоть живой! Надо тащить его, ребят. Скорее к врачу. Они приподняли потяжелевшее Мишкино тело и замерли: жёлтая ткань костюма порвалась, обнажив кусок бледной кожи. — Блядь, — тихо выдохнул Пашка. — Что там? — простонал Мишка. — Ничего. — Что там?! Я же вижу ваши лица! — Нам нужно... — очнулась Злата. — Нам нужно будет отвезти тебя в другой корпус, Миш. Защита... испорчена. Ты заражён. Прости. — Нет. Нет-нет-нет-нет! — быстро заговорил Андрей. — Это бессмысленно. Ты не можешь. Не можешь! Так нельзя! Нет! — Шшшшш, Андрюх, подожди, стой, — тяжело дыша, остановил его Миша. — Вам надо уходить. Кислород. Видишь, как всё... не вовремя. Блядь. Я не хотел, прости, Андрей, прости. Злат, нарушишь для меня инструкцию ещё раз? — Что нужно сделать? — Не возите меня никуда, оставьте здесь. Не хочу быть подопытным кроликом. Скажите, что я, не знаю... сгорел вместе с трупами. А в следующий раз вернитесь сюда и уничтожьте то, во что я превращусь. И помогите снять защиту. Хоть недолго поживу по-человечески. Он завозился, ища спрятанные застёжки. Все молчали. — Я не уйду, — сказал Андрей. — Не получится, — ответил Пашка, — кислорода не хватит. Андрей сел рядом с Мишей, помогая ему расстегнуть защитный костюм: — Вы не поняли. Я остаюсь совсем. — Ты чё придумал? — Мишка перехватил его руку. — Нахуй мне твой сраный героизм? Я радоваться должен, что мы умрём в один день? Иди и живи, блядь! И он оттолкнул Андрея от себя. — Я сам принимаю за себя решения, Миш. И разве это жизнь? Ни потанцевать, ни потрахаться. Андрей щёлкнул застёжкой на своём костюме и потянул, раскрывая его. *** Они кричали и ругались, все сразу и по очереди, обнимались и плакали. Но кислорода почти не осталось, и Паша со Златой ушли, то и дело оглядываясь назад. Андрей стянул защиту вниз до пояса, опустился возле Миши на колени. — Давай помогу раздеться и сесть поудобнее. — Пошёл ты, — огрызнулся Мишка. — Зачем, Андрей? Ты ничего обо мне не знаешь даже. — Если ты перестанешь злиться, то у нас будет немного времени, чтобы ты мне рассказал. Нога сильно болит? Закрыв глаза, Миша всхлипнул и прошептал: — Не хочу, чтобы ты умирал. Не хочу, чтобы ты уходил. Прости. — Я понимаю. Давай снимем с тебя лишнее. Как нога? — Терпимо, пока не шевелю ей. — Смотри-ка, а без одежды ты, оказывается, ещё симпатичнее, чем я думал. — Ты представлял меня раздетым? — Каждый день. Ну вот, теперь можем дышать свободно. Хоть и недолго. — Мы не это собирались делать, когда снимем защиту. Андрей улыбнулся: — Я помню. Взял ладонями Мишино лицо и дотронулся губами, пачкая их остатками крови, заглянул в глаза: — Вот так? — Я не развалюсь, если мы поцелуемся как взрослые. — Как скажешь, — усмехнулся Андрей. — Сам напросился. Они целовались жарко и неловко, словно путаясь друг в друге. То глубоко, влажно и бесстыдно, прикусывая губы до крови, то нежно, осторожно и едва касаясь. — Мне холодно. Начинается, Миш. — Так быстро? Здесь же ни одного мертвяка. Иди ко мне. — Мы контактировали с инфицированными. Защита вся в этой заразе. Ты так и не рассказал мне ничего. — Что ты хочешь услышать? — Что угодно о тебе. — Я сочинял кошмарные стихи. — Я бы подарил тебе свои, если бы мог. У тебя тоже озноб. — Пора прощаться, да? Can't stop now, don't you know? — Поцелуй меня ещё раз. Don't go. *** Две головы: одна Пашкина, спрятанная за стеклом защитного костюма, и одна с торчащими во все стороны тёмными волосами — Мишкина — маячили перед Андреем, когда тот пришёл в себя. — Смотри, смотри, — шептал Паша, — моргает вроде, может, на этот раз совсем очнётся? — Надеюсь. Врач сказал, что должен. Не сегодня, так завтра, — тоже шёпотом отвечал Мишка. — Где я? Миша?! Андрей попытался сесть, но лишь застонал и уронил голову обратно на подушку. — Очнулся! — Пашка тут же подскочил к его кровати. — Тихо, Андрей, не дёргайся, капельницу вырвешь! — Миша подошёл каким-то странным шагом, улыбнулся радостно. — Ну привет. — Миша. Я что, не умер? — Неа! — засмеялся Паша. — Везунчики вы оба! Ромео и Джульетта, блядь, только наоборот! Он подмигнул и полез обниматься. — Осторожней там! — заволновался Мишка. — Да не нервничай ты так, не сломаю твоего красавца, я ж не медведь какой, — успокоил его Паша. — Мне Златка вообще сказала, как очнётся, сразу уматывать, не мешать вам тут это... понимаешь. Так что ухожу я. Рад, что ты с нами, Андрюх. Расти большой. И Пашка вышел из бокса, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ничего не понимающий Андрей посмотрел на Мишу. — У тебя костыль. — Нога, зараза, никак не срастётся. Да хуйня это, заживёт. Главное, что ты выздоравливаешь. — Что случилось, Миш? Почему мы живы? Почему оба без защиты? Мишка присел на край кровати, скорчил загадочную рожу: — Расскажу за поцелуй. — А нам можно? — зачем-то уточнил Андрей. — Нам с тобой что хочешь можно теперь, — сообщил Миша, наклонился и коротко прижался к губам, а после признался: — Я всё боялся, вдруг ты очнёшься и скажешь, чтоб я нахуй шёл. Не скажешь? — Не скажу. — Ну, тогда слушай, — с облегчением выдохнул Мишка. — Я, блядь, лекарство. — Лекарство? — Переболел я той, другой, заразой, про которую ты говорил мне, и живой остался. Это врачи сказали, когда Пашка со Златкой нас приволокли сюда. Мы ж тогда отключились с тобой, они вернулись, а мы живы оба, только без сознания, да и то я скоро в себя пришёл. Им пизды, конечно, прилетело за враньё и нарушение инструкции, а в меня иголками потыкали, и оказалось, что я подхватил ту хуйню, выжил и теперь ходячая вакцина, понимаешь, да? — Дохлая кошка? — спросил Андрей. — Ого! — удивился Мишка. — Ты голова. Как догадался? Доктора мне так же сказали. Все болячки заставили вспоминать, даже, блядь, самые стыдные. Он помолчал и добавил тихо: — Я ведь и тебя спас, выходит. Кровью и слюнями, которых ты с меня нализался. Говорят, ты мог не справиться, потому что заразился и той и другой мерзостью сразу. Так что гадам пришлось внутри тебя побороться. — Мишка... — Андрей усмехнулся. — Спасибо, балда, что суёшь в рот всякую гадость. — Я не только гадость в рот совать умею, покажу, когда с койки встанешь. — Тебя, наверное, обследованиями замучили теперь. — Ага. Крови цистерну откачали. Надеюсь, у них скоро получится с вакциной или что они там изобретают, а то Пашка себе весь зад под защитой исчесал. Говорят, почти готово, тестируют уже. — Значит, пока мы искали выход, этот выход жил в соседнем корпусе... — Прости. Если б я знал! — Я не злюсь, Миш. Я радуюсь тому, что ты нашёлся. Стараясь не давить своим весом, Мишка прилёг сверху, уткнулся лицом в одеяло на груди Андрея: — Скоро всё закончится, да? Андрей положил руку ему на голову, зарылся пальцами в волосы: — Да. — Когда жизнь наладится, я хочу попробовать снова. Моя музыка. Я тут подумал: может же быть такое, что мои друзья живы? Вот бы собраться опять. — Ты лучше не очень на это рассчитывай, Миш. — Да, я знаю. Помечтать-то можно? — Можно, — подтвердил Андрей, — не увлекаясь особо. — А ты будешь со мной? Стихи обещал, помнишь? — Куда я без тебя теперь. Но прошлую жизнь уже не вернуть. — В жопу прошлое, Андрей. Ты моё будущее. Не уходи.