•••
— Ты где был? В отношениях с Поперечным всё было гармонично и излишне повседневно: прогулки с Ракетой, жаркий секс каждую ночь, кофе с утра и ленивые поцелуи под сериалы с нетфликса. Любить Даню было по-питерски чувственно, как в юности, скрываясь по дворам с поцелуями под дождём в рассветное время, сидеть на окне, смотреть на крыши домов, на которых совсем недавно вы глушили одну бутылку красного полусладкого на двоих; ворчать на рыжего за прокуренную комнату и испорченные лёгкие, но всё равно забирать у него сигарету, с ухмылкой затягиваясь и после целуя по-французски. Руслан лишь постыдно улыбнётся, забираясь руками под домашнюю футболку, холодными ладонями оглаживая грудь и подтянутые мышцы живота. А Поперечный растает, иногда покрикивая матом из-за контраста температур: Усачев постоянно мёрз, считая своей обязанностью красть тепло у Данилы, а тот принимал это как должное, не сопротивляясь, но и не предпринимая никаких активных попыток согреть парня. — Подумал, что ты захочешь какую-нибудь закуску к «Друзьям», — из-за спины старший достаёт пакет с едой, из много известной фастфуд забегаловки, и бутылку коньяка. — Рома, видимо, они пожалели, — имитируя грубый известный голос кого-то там и вызубренную фразу из выпуска «Пора валить на Кубу», рыжий даже такими мелочами вызывает скрытую улыбку Руслана. — Бля, как же я тебя обожаю. Бутылка неспешно со звоном находит своё место на тумбочке в прихожей, там же, где и пакет с едой. В это же время руслановы губы найдут губы одного из партнёров в полутьме, впиваясь в них поцелуем. Они бы в этот же момент перенеслись в спальню, по пути скидывая одежду друг с друга, прогнозируя жаркую ночь и после тихие разговоры с сигаретой. Но под ногами начинает раздражающе виться пёс, ударяя их хвостом, вставая на задние лапы, чтобы поприветствовать Усачева, будучи очень сильно заинтересованным в том, что же там хозяин с гостем делают. — Ракета бля! — почти упавший Поперечный всё же спотыкается о пушистую тёмно-коричневую тушу, падая на парня, прижимая того к стене. Он пару раз в шутку несильно пинает собаку, но тому, казалось, на это всё равно, потому что он продолжает крутиться около парней, дыханием щекоча лодыжки. — С тех пор, как ты завёл собаку, нежности в прихожей стали немного затруднительны, — посмеиваясь, Руслан упирается лбом в плечо рыжего. Тот пару раз треплет его по волосам, отстраняясь и вынося покупки на кухню. — Есть такое, — Поперечный трёт затылок и возмущённо смотрит на пса, тот садится, склонив голову набок. — Чего смотришь, еблан шерстнатый? Я тебя уже покормил, успокойся и не мешай нам трахаться. — Прекрати разговаривать с собакой, разбирай пакеты и пошли сериал смотреть, — Усачев как обычно: невозмутимый, сдержанный и манерный идёт мыть руки, оставляя пальто в прихожей, всё-таки пару раз потрепав Ракету по голове. Пёс довольно высовывает язык, вслед цокая когтями по полу, следуя за гостем, вызывая у того смешок. Слышащий всё это Данила подумывает над тем, насколько аморально и глупо называть собственную собаку предателем.•••
Так проходили их дни. Данила был не из заботливых, но и не из нерешительных: он любил пылко, много и ярко, томно заставляя воспоминания прошлых ночей крутиться в голове каждую секунду. Руслан любил того за это, хоть рыжий и не был идеальным. Но он никогда не боялся быть пойманным, иногда даже готов был открыто заявить о "них", но блондин вовремя того удерживал от необдуманного поступка: таким образом они могут потерять Мишу. Вот и прямо сейчас они лежали на кровати, голова Усачева покоилась на плече младшего, пока тот задумчиво перебирал его волосы. Руслана не интересовали события на экране плазмы, он водил пальцами по обнажённой груди партнёра, сжимая соски, тем самым вызывая тяжёлые полувздохи-полустоны, неосознанно прижимаясь сильнее, закидывая ногу поперёк талии Поперечного. Питерец всегда любил спальню рыжего, в первую очередь за огромную королевского размера кровать и большой телевизор напротив неё. Не раз он представлял их "золотую троицу" здесь вместе, лежащими в обнимку; он бы был посередине, задницей елозя по бёдрам Данилы, одаряя жаркими поцелуями Кшиштовского, пока тот прижимается к нему всем своим телом. Или наоборот, он ещё не решил – как пойдёт. Хотя вряд ли вообще пойдёт: признаться парням, что он шлюха, не сдерживающая своих обещаний, которая пошла на поводу природы своих грязных фантазий, было выше его сил. Да и Поперечный с москвичом это наверняка бы не одобрили, где-то в глубине души Усачев это понимал. Звук на экране всё же вывел его из раздумий, заставляя перевести взгляд со стены на лицо рыжего. Тот был сильно увлечён сюжетом, немного хмурясь, иногда тяжело дыша. Посмотрев на уровень паха, старший понял в чём дело: у Дани стоял, а тот не обращал на этого внимания. Масла в огонь добавляло то, что Руслан иногда елозил бедром, задевая эрекцию партнёра. Вздохнув, Усачев постепенно сполз вниз, не привлекая к себе лишнего внимания, осторожно припуская край боксёров и запуская туда ладонь. Поперечный вздрогнул, обратил внимание на парня и уже было хотел что-то сказать, но тот мягко заткнул его, кладя указательный палец на губы, взглядом объясняя, что не надо слов и он справится сам. Устроившись поудобнее, Данила посмотрел на партнёра, который, закусив губу, принялся за дело. Усачев был мастером минета, с этим невозможно было спорить (хотя бы потому, что тот моментом тебя заткнёт с помощью своего заурядного способа). Конечно, ему жаловаться не приходилось: он постоянно практиковался на двоих. Рыжий был уверен, что тот бы насосал себе на квартиру в центре. Глаза автоматически закатились, стоило старшему взять в рот, а рука потянулась к осветлённым волосам и сжала их. Постепенно наращивая темп, толкаясь бёдрами в глотку парня, Данила упустил один момент. Момент, когда дверь в спальню приоткрылась, и из неё пулей выбежал Ракета, запрыгивая на кровать, упираясь лапами в спину Усачева, из-за чего тот от неожиданности попытался закрыть рот (что было проблематично, учитывая ситуацию, в которой они находились), в итоге проезжаясь зубами по чувствительной возбуждённой плоти партнёра. Тот вскрикнул и зашипел, отстраняя голову старшего от своего члена, сразу же начиная покрывать пса горой матов. Типичный Поперечный. — Прости, — видя, как рыжий стонет и шипит от боли, извиняется Руслан. Он вытирает рукой уголок губы, на которой осталось немного предэякулята. — Не стоит, это не твоя вина. Ракета блять, — щёлкая пса по носу, возмущается хозяин. Но после треплет животное по голове, вымученно улыбаясь. — Зато я шутку придумал. — Какую, — питерца не хватает даже на вопросительную интонацию: он выдохся не меньше. — У вас никогда такого не было? Когда ваш любовник чуть не откусил вам хуй из-за вашей собаки? А старший лишь глупо захихикает, пиная Поперечного кулаком в плечо и промямлит «Дурак». А Данила и не против, соглашаясь: он тот ещё дурак, когда рядом с ним Руслан.•••
— Миша, не стоит, правда, — хихикая, отворачивается от поцелуев москвича Усачев. Они где-то в историческом центре Петербурга, в сквере, который окружён расцветающими кронами деревьев. Любить Кшиштовского, в отличии от Данилы, ощущалось глупо, как первая любовь, как подростковая нежность. Любил Миша не сильно, но чувственно, отдавая себя до последнего кусочка. А этого Руслану и не хватало: он уставал от "гражданского брака" с рыжим, в котором любовь была скорее односторонней. Но тем не менее с москвичом долго тоже побыть не удавалось: все эти нежности и чрезмерная забота начинали надоедать, из-за чего питерец любил контраст Кшиштовский-Поперечный. — Нас никто не увидит, — парень был прав: небо смеркалось сумерками, первые звёзды уже поблескивали на чёрном полотне. — Ну же иди ко мне. И Руслан идёт, утопая в коньячных омутах напротив. Вместе их руки смотрятся гармонично, они шагают прямо по дождевым лужам, попивая «Козла» из одной бутылки. И плевать, что блондин не пьёт, а у Миши скоро поезд – тот не особо любил самолёты. Усачев приносил с собой серые тучи и дождь в Москву, Кшиштовский же возвращался в северную столицу с солнцем и теплом. Рейс был назначен на жуткую рань: шесть утра, а сейчас дисплей смартфона едва показывал полночь – у них было полно времени для друг друга. Довольные, влюблённые и ни капли не уставшие они влетают в подъезд дома, где живёт питерец. Железная дверь громко стукается о стену, распространяя оглушительный звук на всю парадную, что вызывает безудержный смех у парней. Они спешат переместиться в квартиру Руслана, подальше от чужих глаз и ушей, чтобы быть только вдвоём, чтобы уделять время только друг другу. — Может, сначала поедим? — иногда усачевская вежливость и интеллигентность всё портила. — Французская диета, Руслан, французская диета. — Ты намекаешь на то, что я жирный? — Я намекаю на то, что скоро займу твой рот чем-то поинтересней. Довольно промычав, Усачев сильнее вжимается в бородача, дергая того за куртку и шепча нечленораздельное «снимай, снимай, снимай». Из-за количества выпитого алкоголя в крови все движения были смазанными и нечёткими, а полутьма прихожей добавляла интимной обстановки. Кое-как расправившись с верхней одеждой, парни постепенно переместились в спальню питерца, причём тот, по своей пассивной манере, запрыгнул на Кшиштовского, обвивая того ногами, буквально заставляя бедного москвича перетаскивать себя в комнату. Собрав, казалось, все углы руслановской квартиры, пара наконец переместилась в спальню, где шатен опрокинул Руслана на кровать, поспешно и в каком-то непонятном порыве страсти начав целовать его шею, вызывая у того громкие стоны. Всё-таки шея была его эрогенным местом, чем бородач усиленно пользовался. Продвигаясь ниже, Миша приподнял край футболки младшего, чтобы одарить поцелуями его рёбра и живот. Пальцы постепенно двигались к кромке джинс, забираясь под неё. Этой ночью они тонули в любви, совместных стонах и мягком одеяле. Этой ночью Руслан ненавидел себя сильнее остальных.•••
— Давай закажем пиццу? — бросает Руслан, они все потные, вымотанные и обессиленные. — Ты что, всё еще хочешь есть? — усмехнулся москвич. — Ты ж мой ненасытный. А Усачев прикусывает свой язык, чтобы не ляпнуть лишнего. Да, он действительно ненасытный, именно поэтому метается между Москвой и Питером, между Мишей и Данилой. Томно вздохнув, Руслан делает заказ в одной из своих любимых пиццерий, и уже было собирается положить телефон на место, как вдруг вылезшее сверху экрана уведомление привлекает его внимание. Он смотрит на имя отправителя и глупая улыбка расползается по его лицу. «Рыжий алкаш» с сердечком в конце – гласит надпись. Кликая на сообщение питерец немного шокировано приоткрывает рот от содержимого. блять я так скучаю по тебе, малыш 0:47 И приложенная фотография. Вот она ошарашила больше всего. На ней Поперечный сфотографировал себя в зеркале: он только после душа (на что указывали мокрые волосы, свисавшие патлами вниз, закрывающие глаза, и скатывающиеся с плеч капли воды, держащие свой путь ниже: пробегаясь по подкачанной груди ниже), в полутьме и в одних боксёрах, через которые тот сжимал свой член. У Руслана перехватило дыхание. малыш? ты где, я тебя заждался 0:48 порадуй меня, порадуй своего папочку 0:49 Данила знал все его слабые места и беспощадно этим пользовался: любая, даже самая ебанутая сексуальная практика приводила блондина в восторг.Я сейчас с Мишей у меня Ждём его рейс 0:49
как жаль, а то я так по тебе соскучился не мог бы ты порадовать меня, котёнок? 0:50 Он закусывает губу и поглядывает на москвича, чьи глаза стремительно закрываются, а царство Морфея так и норовит забрать его в свои сети. Руслан слезает с кровати и немного морщится из-за ощущения дискомфорта. — Миш, — он треплет парня за плечо. Тот сонно мычит и отмахивается. — Миш, я в душ. Встретишь курьера, если что? — М, мгм, — продолжает бормотать парень. Усачев вздыхает, потому что бородач наверняка продолжит спать, но всё равно идёт в ванную Он без одежды, поэтому раздеваться ему не требуется. Как можно скорее парень залезает в душевую кабинку, выкручивая кран до прохладной температуры: он всегда любил контраст. Ставя телефон куда-то в угол полки, надеясь, что его не зальёт, Усачев пару раз проводит по члену рукой – тот давно уже встал, стоило Поперечному вообще написать ему. Поспешно вслепую тыкая на экран смартфона, питерец кое-как набирает рыжего по видеосвязи. На экране появляется довольное, покрасневшее от возбуждения лицо Данилы. Тот ухмыляется, медленно проводя языком по губам, и томно смотрит прямо в камеру. — Какой ты у меня хороший мальчик, — звук воды сильно заглушал речь младшего, но эти слова Усачев разобрал бы всегда. Парень опирается стеной на стекло сзади, припадая к нему всем телом – ноги не держат, это его второй оргазм за последние полчаса. Он негромко стонет, всё же не решая дать себе волю в своих действиях, в его спальне всё еще лежит Кшиштовский, с которым они трахались пару минут назад. — Представляю, что там, наверное, наш дед слышит. Услада для слуха, — Поперечный раззадоривает ситуацию: для него всё – шутка, вся его жизнь это просто затянувшийся стенд-ап. — Давай мой хороший, да, вот так. Руслан и правда ускоряется, балансируя на грани мечты и реальности. Похвала от рыжего, смешанная с грязными словечками, подводит дело к концу чуть быстрее, чем хотелось бы. Пару раз проведя рукой по возбуждённой плоти, после обводя головку, Усачев изливается себе в руку, почти сразу же с грохотом падая на пол: ноги не выдержали. Он слышит смех Данилы и взволнованное «Руслан, ты в порядке?» по ту сторону двери. Он сдавленно ругается, прощается с рыжим, смывает с себя сперму, выключает воду и выходит из душа. На нём – халат на голое тело, пока сам питерец сушит волосы полотенцем, проходя на кухню, откуда доносится чудесный запах пепперони. — Да так, поскользнулся и упал. Он откусывает кусочек пиццы прямо у Миши из рук, хитро улыбается и думает: как же он ненавидит свою жизнь.•••
Забив свой график, встречи, мысли и всё своё свободное время на парней, Усачев совершенно не отдавал себе отчета в своих действиях, не оставляя времени на раздумья, а рассуждать питерец любил. Ноша «что такое хорошо, а что такое плохо» давно висела на плечах Руслана, сильно портя парню жизнь. При каждом своём поступке он рассчитывал всё до мельчайшей детали, но как только дело касалось его партнёров, то терял голову, действуя на поводу своих природы и желаний. Иногда, всё же уделив себе пару минут на сбор с мыслями, парень тонул в пучине отчаяния: он понимал, что поступает плохо, мерзко и гадко, что буквально врёт парням в лицо, но что в первую очередь, он портит жизнь себе. Любить двоих для него, может быть, и было нормально, но на его несогласованных партнёров это могло произвести большое, не самое хорошее впечатление. Рассказать им себе же хуже, поэтому Руслан просто плыл по течению, надеясь, что всё как-то само разрешится, но нет. С каждым днём становилось всё хуже, с каждой встречей его всё сильнее терзало чувство собственного ничтожества. Разрываясь между двумя парнями и храня свой маленький секретик при себе, парень загнал себя в угол. Кроме варианта рассказать всё ребятам, был ещё вариант выбрать кого-то одного или расстаться с двумя сразу. Но сделать ни то, ни другое было выше руслановских сил. Поэтому он ждал. Трепетно, терпеливо, с переживаниями и ненавистью к себе, ждал.•••
— «Дневник баскетболиста» или «Криминальное чтиво»? — Второе, определённо. Они – уставшие, выдохшиеся и выжатые прямо как лимон с очередных съёмок кликклака. Очередной проект, который в основном вёл один лишь Поперечный, а Руслан сидел молча напротив, иногда попивая уже давно остывший чай из многочисленных фирменных кружек студии, бросая нахальные заинтересованные взгляды на рыжего. Лишь они знали, что это значит. Касания лодыжками под столом были невидны камере – кадр был обрезан, чем они уверенно пользовались. Квартира Усачева была намного ближе, да и никаких посторонних псов, норовящих испортить им вечер, там тоже не наблюдалось. Решение было принято моментально: стоило только старшему подойти, опустив взгляд в пол, трепетно и неуверенно спросить, как Данила сразу же согласился, не дослушав до конца. Оно и не надо было – с Русланом он пойдёт на самые ебанутые и абсурдные поступки, которые тому несвойственны. Они проводили вечера как обычно: под шедевры кинематографии в кровати в обнимку и с едой навынос. Руслановская квартира хоть и не располагала огромной плазмой в спальне, но в ней происходило не меньше интересных и приятных вещей. Ноутбук на одеяле не являлся такой уж большой проблемой, скорее наоборот: его легко можно было захлопнуть в порыве страсти. Питерская весна выдалась уж совсем какой-то тёплой, из-за чего парни сидели в одном нижнем белье. Оно и было к лучшему: Усачев сидел, по своей любимой привычке прижавшись головой к груди рыжего, иногда одаривая её нежными поцелуями, обхватив данину талию ногами. Тот же в свою очередь перебирал осветлённые пряди и громко чавкал. Прошла где-то половина фильма, в сюжете которого так был заинтересован Поперечный, а Руслана же скорее тянуло к началу чего-то более интересного. — Не, ну ты видел как он его в жопу отымел? — откусывая кусок картошки, комментировал происходящее юноша. — Дань, фу, не дури, это было мерзко. — Ты хочешь сказать, что мы мерзкие? — «скорее я» – понеслось у Усачева в голове, чего он озвучивать не стал. — Я такого не говорил, заметь. — Я тебе щас, — переворачивая старшего на спину, подминая того под себя, выдохнул Данила. Ему уже давно наскучил сюжет фильма, но он для начала хотел извести своего партнёра. А старший как обычно: удовлетворённо улыбается, по кошачьи выгибает спину колесом, тянется ближе и в самые губы шепчет "давай". А Поперечному большего и не надо: он целует горячо, жарко, и температура в комнате только накаляет атмосферу между ними, спускается языком ниже с шеи на грудь и обводит соски. Руслан вцепляется пальцами в рыжую копну волос и со свистом выдыхает, почти всхлипывая. Ноутбук был перемещён на прикроватный столик, но фильм на паузу не поставлен. — Ты всегда такой чувствительный, мне так нравится это, — а рыжий лишь раззадоривает, дразнит, заставляя питерца поскуливать и молить. — Чего ты хочешь? Скажи мне чего? — Тебя. — Неправильно, — рыжий кусает бусину соска парня, вызывая у того откровенный крик. — Попробуй еще раз. — Даня, я... Ах! — ещё раз сжав сосок старшего, Данила тщетно пытается выбить ответ. Но его партнёр был настолько вне себя от чувств и эмоций, нахлынувших на него, что не мог трезво мыслить. — Твой член, твой член! Мучить Усачева было действительно приятно: тот терял всю свою самоуверенность и самообладание, краснея и дергаясь от каждого движения, слова, прикосновения. Скручивая и потирая сосок блондина в очередной раз он получает вскрик: — Ах-х, Даня! — Скажи это, ну же, давай, котёнок. — Чтобы ты трахнул меня! — Да, вот так, хороший мальчик. Поперечный спускается дорожкой поцелуев ниже, к паху, трепетно чмокнув парня в пупок. Усачев приоткрывает рот и комкает пальцами покрывало под собой; его дыхание учащается, а глаза закатываются. Он всегда был таким чувствительным, и это так забавляло Даню. Стаскивая с того ненужный (и единственный) элемент одежды, юноша проводит носом по стриженным волоскам: старший любил бриться везде и ему это шло. Пару раз проводит по возбуждённом плоти, но для Руслана это перебор. — Мой хороший, да ты весь горишь, — поднимаясь вверх, прямо на ухо шепчет рыжий, едва касаясь губами ушной раковины. — Даня, пожалуйста, смазка, — кивком указывая в сторону тумбочки, бормочет Усачев. Повинуясь, Поперечный достаёт оттуда совершенно новый, ещё не открытый бутылёк. Его брови ползут вверх, на смену возбуждения на его лице отображается удивление – насколько ему помнится, он был наполовину полон во время их последней встречи. — А я смотрю, ты времени не терял, — отшучивается младший. Руслан лишь хмурится, отворачивается набок и краснеет. Времени он и правда не терял, но знал бы Даня, с кем. Разогревая вязкую субстанцию между пальцев, рыжий поцелуем сминает губы парня. Так проще ввести первый палец, потому что Усачев хоть и часто практиковал секс (да и не с одним партнёром), но всё равно был чувствителен во всём. Проникновение одной фаланги заставляет старшего зажмуриться и отвернуться. В это время Данила второй рукой начинает ему надрачивать. Постепенно в питерце оказывается уже четыре пальца, чего тот не замечает. Он открывает глаза, но в этот же момент Поперечный попадает прямо по простате, что заставляет того вновь зажмуриться, после чего Руслан вновь одаряет взглядом стену и видит то, чего не должен был видеть. В дверном проёме, опираясь на косяк, стоит сам Кшиштовский, чьё лицо выражает злость, обиду и раздражённость. Блондин уже и хотел обрадоваться, мол всё разрешилось, но что-то ему подсказывает, что всё не так просто. Усачев оборачивается на Данилу: тот нахмурен и тоже смотрит на внезапно появившегося москвича. Ситуация более чем неловкая. — А я смотрю, ты веселишься тут, пока меня не было, — голос бородача дрожит и ломается. Питерец не хочет даже думать, что тот чувствует. — Ничего не хочешь мне сказать? Или, может быть, Дане? — Котёнок, о чём он говорит? — недоверчиво бросает рыжий. — Ах, котёнок значит? Ну спасибо, блять, — слова больно ранят, заставляя Мишу развернуться и уйти. Он, видите ли, хотел сделать Руслану сюрприз, приехать к нему после важных съёмок, о которых парень ему все уши прожужжал. Дубликат ключей у него был и желание сделать любимому человеку приятно – тоже. А в итоге сюрприз сделали ему, да и не самый приятный. Хотелось устроить скандал и разборки, но Кшиштовский не из таких (таков Данила) – он просто уйдёт и, вероятно, прекратит общение, обрубив все контакты с ним в корне. — Миша, стой — вскочив с постели, оставляя ошарашенного Поперечного одного, который лишь успел крикнуть «Руслан, ты куда?». — Миша, я- — Чего, ты? Ты всего лишь просто-напросто изменил мне с нашим общим другом? Всего лишь! Что ты ещё хочешь? — Я могу всё объяснить! — Уж постарайся. В это время из спальни показался уже одетый Данила, на чьём лице перманентно засело недоумение, но ещё появилась досада. В этой ситуации Руслан и правда не знал что делать, все его самые жуткие страхи сбылись в один момент. — Так это правда? — подал голос рыжий, нерешительно поглядывая на москвича. — Что вы ещё тут делали? Трахаться я вам помешал, каюсь. — В смысле что ещё? Чувак, мы встречаемся не первый год. Брови Киштовского полезли на лоб. Всё это время Руслан, стоявший рядом, не находил себе место, открывая и закрывая рот, придумывая хоть что-то, что можно сказать в данной ситуации. Но слов не находилось, прямо так же, как и не было понимания всей ситуации. — Руслан? Ты ничего не хочешь рассказать? — почти хором сказали парни, нападая на бедного питерца. — Да знаю я, замолчите. Облажался. — Облажался? То есть тебя ничего не смущает, что ты ебался сразу с двумя? — продолжал свои наезды москвич. Всё же он был более эмоционален, чем Данила. — Я- — Очень надеюсь, что у тебя есть серьёзные оправдания. — Я полиамор. Вам это уже известно. И так получилось, что я полюбил вас одновременно и очень-очень сильно. Я знал, что вам не понравится идея таких отношений, поэтому не стал даже предлагать. Мне правда жаль, что вы узнали об этом так, но вы не понимаете! Вы так идеально дополняете друг друга, что это кажется невозможным. — А знаешь, что еще кажется невозможным? Твоя ложь и лицемерие, — подал голос Поперечный. Его слова обычно ранили больнее всего, потому что попадали точно в цель: прямолинейность была одним из его главных качеств. — Простите. Я сожалею. — Всё понятно. Дань, — бородач обратился к юноше. — Пойдём отсюда, а? Кажется, нам нет здесь места. — Согласен. Ну его. Рыжий даже не уточнил, о ком шла речь, но солёный привкус слёз с оттенком горечи внезапно вывел Руслана из транса. Было очень больно, и чувство собственной ничтожности съедало изнутри. Парень даже не попытался остановить друзей («уже бывших» – с грустной усмешкой подумал питерец). Хлопок двери прозвучал оглушительно, а чувство, будто использовали его, не покидало. Усачев остался совершенно один, со своими мыслями, текущими проблемами и переживаниями. После Поперечного в спальне осталась пачка сигарет, остаточное ощущение тепла и близости и смятая постель. Сигареты на вкус были ужасны - никотин неприятно щекотал рецепторы. Даня бы этого не одобрил, но Дани здесь больше нет. «Заслужил» – подумал про себя парень, ложась на кровать, и заплакал. Он был жалок и полностью отдавал себе в этом отчёт. Хоть в чём-то он это делал.•••
На самом деле это было довольно ожидаемо. Парни прервали любые контакты с ним, старались не пересекаться на вынужденных съёмках и мероприятиях. Руслан понимал это, понимал, что заслужил. Противное, колюще-вяжущее чувство внутри гложило не переставая, из-за чего Усачев почти не мог оставаться один, торча в студии кликклака больше положенного, даже если никоим образом не участвовал в съёмках. В один из таких дней, когда он в очередной раз сидит на съёмочной площадке, взглядом буравя телефон: новых публикаций ни от Миши, ни от Дани уже давно не было, к нему подходит Музыченко. — Руслан, ты в последнее время какой-то грустнее обычного. Что случилось? Усачев хочет усмехнуться от подобного высказывания, но давит в себе это. Он хочет сказать «Да так, два моих негласных парня узнали друг о друге и теперь считают меня предателем, не хотят иметь со мной ничего общего». И добавить «Правда смешно? Уссаться просто. Я перестал нормально спать и забываю о еде через раз. Из-за этого и не могу оставаться один, потому что мыслей слишком много. Поэтому и бешу вас всех здесь на съёмках». И ещё «Это Миша с Даней. Поэтому они отказываются почти от всех ваших съёмок из-за меня. Я виноват. Я так виноват». — Да так, личные проблемы, — слетает с языка прежде, чем парень успевает обдумать. Юра хмурится – для него всё просто и решается алкоголем, а даже если и не решается, то тем же способом. — Не хочешь сходить куда? Ребята сегодня хотят в клубе что-то для своих отметить, даже отдельно сняли его. Усачев, до этого упершийся лбом в раскрытые ладони рук, поднимает голову и спрашивает единственный его интересующий вопрос: — А кто там будет? — Илья с Ирой, Я, Эл, Прокофьев, Старый с Крастером... Кто ещё? Поперечный с Кшиштом вроде ещё собирались заглянуть. Ну и Пязок с Сатиром. Кажется, Соболев ещё что-то там пиздел, может Ванчо... Но Руслан уже не слушал с того момента, как две до боли (в прямом смысле) знакомые фамилии прозвучали рядом. Глаза загорелись, а слабая искра надежды вспыхнула внутри. Он хватает Музыченко за руку и впивается взглядом в ошарашенные глаза напротив. — Я пойду. Только ни слова Дане с Мишей. Понял? Повтори, что я сказал. Видеть Усачева с такой ноткой безумия было непривычно ни для кого. А те, кому была присуща такая привычка, отсутствовали в студии, да и постепенно пытались уйти из руслановской жизни, чего тот допустить не мог. Юра лишь нахмурился, громко сглотнул и пробормотал что-то вроде согласия, забыв поинтересоваться какого собственно хрена. Руслан пулей вылетел из офиса, оставляя за собой сильно ощутимые порывы ветра. У него был план, как всё исправить. И его жизнь, кажется, налаживалась.•••
Сказав, что вечеринка будет «для своих» Юра сильно преувеличил. Заходя в клуб, Руслан едва мог разглядеть пару тройку знакомых лиц среди всей этой толпы. «Ну и ладно» – думал парень – «будет легче затеряться в толпе». Но тот факт, как он был одет, ничуть не скрашивал ситуацию. По своей манере Руслан всегда был чувствителен к моде и одевался со вкусом, чем иногда мог выдать свою далеко не гетеросексуальную ориентацию. Вот и сейчас, как малая школьница собирается на свидание с красивым старшеклассником, так и Усачев вырядился сносно: он знал, чем может привлечь к себе внимание его бывших. Это слово отдавалось неприятной горечью на языке, которую Руслан поспешил заглушить близ стоящим для него алкоголем. То был какой-то дерьмовый коньяк или виски – не разберёшь. Атмосфера была более чем неуютной без друзей или даже мимолётных знакомых, а чувство собственной глупости из-за наряда не отпускало: чересчур облегающие джинсы создавали ощущение, будто все пялятся на его зад, а слишком большая оверсайз гавайская рубашка делала его выглядящим либо как старик, либо как гей (что было правдой). Он вскоре собрался с мыслями и пошёл в ВИП-лобби, куда его, махая рукой, позвал Джарахов. Рыжего с москвичом на горизонте не было видно, но и сам Усачев интересоваться их присутствием не стал: не хотел, не мог, да и уж больно подозрительно это могло выглядеть. — А мы не знали, что ты придёшь, — с другого конца дивана бросил Ильич. — Хотел сделать вам сюрприз, — усмехнулся Усачев. Он сел между Прокофьевым и Пязок, рядом с которой уже щебетали какие-то девицы, невольно втянув Руслана в свою беседу. Прекрасных представительниц женского пола, казалось, ничего не беспокоило: так вольно они обсуждали свои проблемы, иногда поправляя друг другу макияж прямо на месте, восхищались руслановской одеждой и яростно предлагали нанести ему блёстки на лицо, ведь «тебе так пойдёт!». Парень, ещё какое-то время поспорив, всё же сдался, разрешая делать со своим лицом всё что угодно, только если это потом можно будет смыть. Уверяя, что достаточно простой воды, барышни принялись рыться в своих сумочках, о чём-то совещаясь между собой. Руслан понял – в этот вечер он не заскучает, даже если его бывшие не объявится. Прикрыв глаза под бьюти-процедурами, Усачев и не заметил, как быстро всё закончилось. Из протянутого ему Алиной зеркала на него смотрел кто-то незнакомый, чьё лицо было украшено блёстками и переливалось в свете софитов. Попытавшись улыбнуться собственному отражению, парень заметил две больно знакомые фигуры на горизонте. Оставаться трезвым в такой ситуации он не мог, да и не хотелось особо. Бросив компании «Что у нас по алкоголю?» и получив дружный ответ «Водка!» хором, Руслан встал и направился к бару неуверенной походкой; ноги подгибались – он знал, что на него смотрят, но больше осознавал тот факт, что эти двое ему тут явно не рады. Бармен был довольно мил с ним, Усачев даже уловил пару намёков на флирт, но вскоре его отвлёк подошедший к нему незнакомец, с которым они завели мирную светскую беседу. Руслану это совсем не было интересно – он не хотел давать парню надежду на что-то большее. Но привычка актёрствовать сопутствовала ему везде, поэтому он кладёт парню ладонь на коленку, близко наклоняясь, шепча какие-то глупости. Незнакомец похож на молодого, смазанного Брэдли Купера, и Руслана не привлекает этот актёр от слова совсем, но он позволяет угостить себя еще одним коктейлем и развязно обхватывает трубочку губами; Усачев знает, видит, слышит, чувствует, что на него смотрят. Он не подаёт виду отчаянности, лениво отворачиваясь к танцполу. Сначала увиденное не сразу доходит до его мозга, вкусившего алкоголь. Но картинка прорисовывается всё чётче, заставляя Руслана жалеть о своём приходе сюда. Посередине клуба, ногами стоя прямо на диджейском пульте, стоит Данила, в руках держа москвича, прямо как невесту, и крутится с ним. В сердце что-то неприятно колет, но Усачев не собирается отводить взгляд от пронзительно злых глаз рыжего. Парень делает ещё один глоток своего омерзительно сладкого коктейля с явным перебором алкоголя (и чего-то ещё, Руслан не хочет допускать мысль, что его чем-то накачали), встаёт, врезается в угол барной стойки, и с извинениями (и какой-то непонятной агрессией), под крики Кшиштовского с просьбой его опустить уходит обратно в лобби с компанией кликклака. Те завороженно смотрели на них и после закончившегося «выступления» начали одобрительно кричать, стоило парням спуститься к ним и сесть за стол, наполненный теперь большим количеством водки и закусок. Пязок и остальные девушки куда-то пропали, и такое общество становилось всё более неуютным для Руслана. С Кшиштовским и Поперечным, который закинул руку на плечи москвича, поминутно того тиская и наклоняясь критически близко, шепча что-то, заставляя Мишу краснеть (а сделать это было ой как просто), его разделяло каких-то пару сантиметров. Усачев специально сел с краю, чтобы в любой момент можно было сорваться и уйти: его план ломался с треском. Попытка вытянуть ноги была прервана внезапным прикосновением к своей лодыжке. Руслан осторожно повернулся в сторону парней, но тут же передумал, наткнувшись на всё тот пронзительно-выразительный взгляд Дани: тот мог читать его как открытую книгу, поэтому, чтобы как-то скрасить неловкую ситуацию, парень сделал вид, будто тянется за фруктами. Закинув пару виноградин себе в рот, Усачев поджал под себя ногу, опираясь о неё локтем; прикосновение к щиколотке повторилось, но отдёрнуть себя и мысли не было, он знал: это простая проверка на выдержку и он её пройдёт. Музыченко с Ильичом травили какие-то пьяные анекдоты и творили хуйню, все смеялись, а Руслан чувствовал глупость всей этой ситуации, поэтому, не говоря ни слова, молча встал и пошёл в неизвестную ему сторону. И ни крики сзади, ни задорный смех не могли его остановить. Набредя в коридор, в конце которого виднелась неоновая табличка, обозначавшая уборную, Усачев выдохнул. По пути ему попался тот парень, с которым он флиртовал у бара, так что, не медля ни секунды, питерец затащил его в туалет. Повсюду пахло травкой (Руслану был хорошо известен этот запах благодаря Дане), но помещение пустовало, что позволило целоваться им прямо на раковине. От незнакомца пахло противным перегаром, который вызывал рвотный рефлекс, поэтому Усачев отстранился и упёрся тому в плечо с шумной отдышкой. Парень вновь полез за поцелуем, но Руслан лишь легонько его оттолкнул, негласно заставляя раздевать себя. Но даже такие действия питерцу не понравились, поэтому тот оттолкнул сильнее, на что получил возмущённый возглас: — Ну что такое? — Не надо… — Что? — незнакомец опешил. — Но ты же… — Давай закроем эту тему. Тихое «мудак» прозвучало из уст парня, громко хлопнувшего дверью. Руслан и тут остался совершенно один, свет над зеркалом секундно погас, нагоняя атмосферу тоски и уныния. Из-за двери доносилась приглушённая музыка и крики, Усачеву никогда не было так паршиво. Парень слез с раковины и посмотрел на себя в зеркало. Он выглядел помятым и растрёпанным, проблемы и чувство собственного ничтожества давили на него; первая слеза покатилась по щеке, смывая за собой блёстки. Опираясь руками на холодный мрамор, Руслан включил воду – ему нужно было успокоиться, а тремор в теле никак этому не помогал. Рядом валялась потрёпанная пачка мальборо, рука невольно потянулась к ней, и парень был приятно удивлён: в ней не только нашлось пару-тройку сигарет, но и косяк с зажигалкой. Хоть где-то судьба ему уступила, подкинув хоть что-то приятное. Поперечный (в очередной раз мысль об этом человеке неприятно кольнула в сердце) когда-то учил его курить травку. Зажимая косяк между губ, он позволяет огню лизнуть кончик самокрутки, он позволяет себе обессиленно вымученно заплакать, он позволяет себе расслабиться и припасть спиной к стене, позднее – сползти вниз. Усачев слишком многое себе позволяет и, увы, он понял это слишком поздно. Дверь, кажется, скрипит где-то под боком, Руслан не обращает внимания – Руслану всё равно. Ровно так же всё равно и когда перед ним опускается на колени кто-то рыжий и пару раз щёлкает перед лицом. Он в говно. Лицо Поперечного кажется чем-то ненастоящим, сном, миражем. Он хмурый, но не такой злой как раньше, трясёт старшего за плечи и пытается растормошить. — Чего тебе? — бросает Усачев. «Иди нахуй» – хочет сказать он. – «Отстань от меня, сейчас не до этого». — Ты пропал надолго, вот и пришёл проверить как ты. — И давно тебя стало интересовать моё самочувствие? — не язвить было невозможно. Он понимал, что виноват, но признавать этого не хотелось, хотелось отомстить за пустоту в груди и равнодушие. — Не язви. Руслановское «Не могу» так и осталось несказанным, повисши в воздухе. — Ладно, я пойду наверное, — рыжий уже собирался встать, как цепкая рука остановила его, поймавши за ногу. — Погоди, — это почти как просьба, почти как «не оставляй меня одного, прошу, я не выдерживаю». — Побудь со мной ещё немного. — Ты же знаешь, что я не могу. — Мне жаль. — Руслан, не стоит- — Нет, правда, я очень сильно проебался, — оба непонятно из-за чего зажмурились: то ли из-за несвойственного Усачеву мата, то ли из-за всплывшей в голове неприятной ситуации. — Я не прошу вернуть "нас", я просто не хочу, чтобы вы злились на меня. Мне действительно неприятен ваш игнор. Рыжий потрепал того по волосам. — Я не смогу докурить это один. Поможешь? —протягивая косяк, Руслан невольно предлагал перемирие. И Данила принял его. — Я всегда рад траве. Усмехаясь, парни не заметили очередной скрип двери, из-за которой показалось лицо москвича. Тот был немного пьян, но ещё не перебрал. Руслан посмотрел прямо глаза в глаза. — Что вы тут делаете? — Трахаемся, Мишань, — отшучиваться в самых тяжелых ситуациях было так по-поперечному. — Не смешно, — и вот, уже всё тело Кшиштовского вваливается и в без того тесную накуренную комнату. — Привет, — немного опешив, обращается он к сидящему в углу питерцу, которого хватает только на то, чтобы поднять руку в дружелюбном жесте. И они молчат пару секунд, негласно переглядываясь, пока Руслан не начинает тихо хныкать, вызывая неоднозначную реакцию у парней. Рыжий вопросительно смотрит на Мишу, пока тот жестами подсказывает ему как-то успокоить Усачева. Поперечный, не придумав ничего лучше, садится рядом и кладёт осветлённую голову себе на плечо, поглаживая парня по волосам. Ситуация более чем неловкая и непривычная для всех. — Руслан, что такое? — Я скучаю по нам. — Никаких "нас" не было и не будет. Была лишь твоя ложь и лицемерие, — подал голос сверху москвич, скрещивая руки. — Миша бля! — прикрикнув на того, Данила приобнял ещё сильнее забившегося в истерике Руслана. — А что, я не прав? — Потом поговорим. — Вообще-то он прав, — всхлипнул Усачев. — Я и правда поступил подло. — Ну вот, я же говорю! — Я сказал потом! — уже не на шутку разозлившись от этой ситуации, рявкнул рыжий. — Не ругайтесь, пожалуйста, — всё также в попытке устаканить ситуацию сказал Руслан. — Вы можете идти, я думаю. — А ты? — А я домой. — Мы тебя проводим, — шикнул на возмутившегося москвича Поперечный. Кое-как подняв парня на ноги, троица стремительно прошла коридор и вышла к остальной части своих друзей. Попрощавшись со всеми и за всех, Данила вызвал такси, которое на всеобщее удивление подъехало довольно быстро. Они уселись на задние сидения: летающий в облаках рыжий слева, невероятно пьяный Усачев посередине, а недовольно бубнивший себе что-то под нос Кшиштовский справа. Согретый теплом парней и убаюканный неспешным покачиванием машины Руслан не заметил, как уснул.•••
— Руслан, проснись, — лёгкое прикосновение к плечу пробудило того из и так не глубокого сна. — Мы приехали домой. Усачев хмурится, в непонимании распахивает глаза и теряется. Без ставшей привычной озлобленности на него смотрит две пары глаз, и он почти тает. Всё ещё находясь где-то на грани сознания, пребывая в эйфории, парень чувствует, как его мягко подхватывают чьи-то руки. Начинает мутить и хочется воды. — Где твои ключи? — спрашивает Поперечный, прислоняя парня к стене, чтобы тот не упал. Напротив Миша стоит, уткнувшись в телефон – он не выражает привычной агрессии, скорее скуку и безразличность. — В левом внутреннем кармане. Прикосновение длинных аккуратных пальцев отдаётся ударом тока по всему телу. Это похоже на жутко неправдоподобный сюжет дешевой драмы, ужасного чтива – они знают это. Руслан лишь кидает недолгий взгляд на Поперечного, когда тот, вновь взяв парня под руку, жестом приказывая придерживать Усачева за плечи, открывает дверь; противный писк домофона режет слух. Они пару раз чуть не падают на многочисленных ступенях лестницы, но вроде как даже добираются до руслановской квартиры целыми. Скрип двери и кромешная тьма, в которой они остаются после её закрытия, как иной мир – скроет все их секреты. Усачев начинает разуваться, но то ли виной тому количество алкоголя и ещё одного вещества в крови, то ли нагнавшие бедного парня воспоминания тех событий, происходивших здесь ранее, итог один: ноги совсем не держат, подгибаясь, заставляя его с грохотом споткнуться о свою же обувь и упасть на пол. С левой стороны слышится какой-то шорох, после чего свет, под пальцами Кшиштовского, включается, ослепляя всех троих. — Руслан, блять, ну ты чего. — Извини, — ему даже не жаль. Рыжий опускается перед ним на колени, как тогда, в клубе, и бережно берет ступню в массивных кроссовках, начиная их стягивать. Москвич в углу всё также недовольно фыркает, Руслан понимает. — Миша, не будь такой занозой в задние, лучше помоги мне. — С чем? — С чем, с чем, с Русланом, блять. Не строй из себя дурачка. И возможно, Усачеву всего немного стыдно, но он соскучился по такой хоть и мимолётной, временной заботе со стороны парней. То время, проведённое без них, казалось парню вечностью, и сейчас все чувства обострялись, всё происходящее до сих пор казалось ненастоящим. Парень не верил в это – наверняка пьяный сон, выдуманный его воспалённым сознанием, а наутро он проснётся совершенно один, помятый и разбитый, и окажется, что никакой вечеринки, никаких событий в клубе и не было; он просто напился в одиночку от чувства собственного флагелланства. Но данины руки обхватывают поперёк груди и тянут, не сильно, нежно, бережно, Усачев почти теряется. Все трое знают, что сейчас уйдут, но оставшийся не озвученным вопрос гложет парней. — Ладно, нам- — Останьтесь, пожалуйста, — первый шаг делает Усачев. Примирение всегда даётся сложно, не важен масштаб конфликта и между кем он происходит. А парни лишь вымученно улыбаются мельком, снимая куртки. Рыжий под руку ведёт старшего на кухню. Окно открыто, стоит откровенный дубак, Данила лишь зябко ёжится, прикрывая очередной поток холодного ветра. Они молчат под неловкое равномерное тиканье часов, что дальше? — Может, хочешь чего? Чаю, воды, — начинает хозяйничать Поперечный в непривычной для себя манере. Кшиштовский хмурится и отбивает какой-то ритм по столу, пока его руку бережно, скрываясь от чужих глаз, не накрывает руслановская ладонь. Тот замирает, тупит взгляд, но касание не обрывает. — Вино, — кидает Усачев. — Руслан, я серьёзно. — Я тоже. Хочу вина. Алкогольного пристрастия у питерца не наблюдалось, но тот был упёртый, как баран, поэтому всегда стоял на своём. Спорить с ним было бесполезно – оттого Данила и полез в давно выученный кухонный шкафчик. Дождавшись, когда вино разольётся по бокалу, Усачев прихватил фужер цепкими пальцами, проходя из кухни в гостиную, под удивлённые взгляды парней. — Что? — он оборачивается и ставит руку в бок. Поведение блондина всегда было неоднозначным и, чаще всего, непредсказуемым. — Давайте фильм посмотрим, — Руслан раздражённо закатывает глаза. Миша с Даней хмыкают, переглядываются и пожимают плечами. Какие бы конфликты между ними не возникали, они всегда любили посидеть вот так: втроём за каким-нибудь очередным комедийным фильмом, с небольшим количеством алкоголя и заказной едой. Располагаются они так же, как и в такси: Усачев посередине, сложив ногу на ногу и немного съехав вниз, Поперечный слева, в своей любимой манере широко раздвинув ноги, а москвич, которого до сих пор не отпускала до дури смешно сложившаяся ситуация, сел справа, вжавшись в подлокотник дивана, стараясь почти не касаться и не дышать рядом с питерцем. Его компания не напрягала, вовсе нет, просто то ли соскучившись по родному человеку, то ли перепив очередного олд фэшона, обстановка была более чем интимной. На экране играло «Убить Билла», но не заинтересован в этом был никто. Стараясь быть незаметным, Руслан, будто невзначай, толкнул колено рыжего своим на очередной сцене с боем. Тот замер, скосив взгляд вправо, но ногу не отдёрнул. Наоборот: прижался бедром сильнее, краешками пальцев поглаживая руслановское колено. Усачев выдохнул сквозь зубы – был на пределе. Он не хотел смотреть в эти пронзительные серые глаза, так отчаянно искавшие ответа, поэтому парень повернулся лицом к москвичу – непонимающе глянул, но вскоре вернулся к безмолвному втыканию в экран. «Не понял» — пронеслось у Руслана в голове, поэтому он склонился ближе к бородачу, чем вызвал соответствующую реакцию: от неожиданности парень дёрнулся. — Ну же, — полушёпотом на выдохе сказал Усачев. — Прости меня. Его глаза возбуждающе пьяно блестели, Миша удивлённо приоткрыл рот, но ни единственного слова оттуда не вырвалось – не нашлось. Смотря друг другу в глаза они, будто онемев, предлагали друг другу перемирие, давали надежду на что-то большее. Кшиштовский шумно сглотнул, взглядом метнувшись к алым руслановским губам. Тот, заметив это, прикусил нижнюю, наклоняясь ещё ближе. Уже совсем растерявшийся и смущённый москвич, метафорически загнанный в угол, прикрыл глаза. Он знал, что будет дальше, но не видел смысла мельтешить и стоять на одно место. После их ссоры он много думал, думал о концепте таких отношений и пришёл к выводу, что не был против. Его даже начало интересовать это: какие эмоции, какие ощущения они будут испытывать втроём? Может, Руслан был прав, и они и правда идеально дополняют друг друга? Когда их губы коснулись, Миша отбросил все размышления на второй план и томно выдохнул, прижимаясь ближе. Диалоги из фильма затихли, как и все окружающие звуки. Данила, молча наблюдавший за сложившейся ситуацией, чуть сжал колено блондина, привлекая к себе внимание. Усачев поспешно оторвался, но Кшиштовский тянулся за ним, всё ближе, нехотя разрывать это сладостное мгновение. Тогда ниточка слюны между ними оборвалась, как и оборвались последние логические цепочки у парней в головах. Руслан чувствует, как его оттягивают назад, обвивая руки поперёк талии, и он падает на тёплую грудь. Он поднимает глаза вверх и в какой раз за этот вечер встречается глазами с пронзительно нежным взглядом серых глаз. Питерец знает, что эта эмоция, эта искра обозначает, но не может её описать – та просто не поддаётся. Усачев немного закидывает голову назад, рыжий клюёт его куда-то в район губ, но промахивается, щекоча нос щетиной. Опомнившись, Данила всё же касается губ парня своими, но не так трепетно как москвич: он сразу же врывается языком, очерчивая кромку зубов, заставляя невольно приоткрыть рот и охнуть, сцепляясь языками. Такая публичная, слишком откровенная ласка вынуждает Мишу, до этого просто смотревшего за парнями, решиться на ответные действия: он подсаживается ближе, седлая руслановские колени, и начинает лезть ладонями под рубашку, расстёгивая (почти отрывая) пуговицы, оглаживая обнажённую грудь, специально задевая соски. Руслан приглушённо стонет, закатывая глаза: действие алкоголя притупилось, из-за чего любые прикосновения и чувства казались обострёнными. Он отрывается от Поперечного, начав задыхаться, и выдаёт неожиданную для всех фразу: — Давайте в спальню?.. Двое лишь хмурятся и переглядываются – никому не хочется разрывать этот сладостный момент, но Усачев настаивает: он встаёт сам, тянет парней за руки, скрываясь в полутьме коридора, мягко ступая по холодному полу; он горел. Никто не захотел включать свет – фонаря, светившего с улицы, было достаточно: свет падал прямо на кровать, куда и упала троица в порыве страсти. Всё было как в самых грязных руслановских снах: он был зажат между двумя возбуждёнными телами, которые так явно хотели его, и которых так явно хотел он. Уделив ещё немного времени прелюдиям, питерец и не заметил, как оказался лежащим на Даниле, а сверху восседал Кшиштовский, уже почти снявший его рубашку, приступая к джинсам. Снизу рыжий толкался бёдрами вверх, прямо между ягодиц; всего ощущалось слишком много. — Давайте… — блондину не потребовалось продолжать – парни поняли его без слов, меняя положение. Таким образом Усачева поставили раком: Поперечный пристроился сзади, а пах москвича замаячил перед глазами. Скользнув языком по нижней губе, Руслан поднял взгляд наверх, в полутьме лицо Миши выглядело безумным и возбуждённым, парень никогда его таким не видел. Скрип тумбочки позади него прозвучал безмолвным сигналом к действию: блондин начал расстёгивать ширинку Кшиштовского, пока тот снимал с себя верх. Ненужная тряпка полетела куда-то в угол, как и, собственно, остатки самообладания. Не обратив внимания на перешёптывания парней между собой, Усачев уже было принялся за нижнее бельё бородача, но почувствовал сзади резкий толчок чего-то себе в анус и от неожиданности чуть было не упал, зашипев от боли. Его лицо поймал Кшиштовский сразу же затянув в нежный, успокаивающий поцелуй, который позволил питерцу забыть о неприятных ощущениях сзади. Пока рыжий сзади продолжал его растягивать, Руслану всё же удалось стянуть с москвича последний элемент одежды, боксёры, оставляя того полностью нагим. В том был свой шарм: Миша пытался прикрыться из-за неловкости перед Даней, но блондин не давал – он убрал руки с груди Кшиштовского на своё лицо, принимаясь за работу. Он знал, какие особенности были у каждого парня, чем непременно пользовался. Мишина уретра была его слабым местом: стоило обвести головку языком, засунув его в дырочку, как того пробивало током. Вот и сейчас – Усачев баловался этим, неспешно надрачивая парню. Его лица Руслан, к сожалению, не видел, но отчётливо слышал звуки мокрого развязного поцелуя над собой. Это добавляло перчинки: парень принялся усерднее работать ртом, вызывая тихий скулёж и слабую дрожь. Движения в его анусе пальцами (блондин это понял по длине) ненадолго прекратились, Усачев понимал, что сейчас будет что-то в прямом смысле большее и старался подготовиться морально. Но даже это не спасло, когда он почувствовал мощный толчок сзади, из-за чего поперхнулся с членом во рту. Заметив это, москвич похлопал парня по щеке, принуждая остановиться, но тот просто насадился до конца и замер так на какое-то время, намекая на то, что его можно использовать. Кшиштовский, наплевав на всё, цепляется пальцами за светлую макушку и начинает толкаться сам. Это – идиллия, это – гармония: Усачев чувствует себя заполненным до краёв, он рад, что ему не нужно ни за чем следить, всё находится под контролем у парней и он, в том числе. Ритм толчков сзади немного отличается: он более быстрый и сбитый, ладони, хищно, самовольно ложатся на поясницу и держат крепко, притягивают ближе (хотя куда уже). Руслан отчетливо различает низкие гортанные стоны Данилы сверху и шумное дыхание, почти скулёж Миши. Он и сам тяжело дышит, но никаких звуков, увы, издать не может, лаская приглушенными стенаниями бородача. Тихий, процеженный сквозь зубы мат рыжего обозначает, что тот скоро кончит, Руслан знает, Руслан выучил. Сбитое дыхание Кшиштовского и тихое «Я сейчас…» обозначает то же самое. Усачев совершенно забывает о себе: собственный эрегированный член стоит колом, истекая смазкой. Та падает на кровать, пачкает простыни; плевать. Миша пытается отстраниться, но блондин не даёт: хватает на бёдра и замирает, когда белесые струи ударяют в глотку. Не кашляет – привык. Данила сзади тоже изливается, но уже не внутрь – на руслановскую спину. Тот падает в изнеможении и немного поскуливает: собственная эрекция даёт о себе знать. Но его резко переворачивают на спину, лицо Данилы смотрит прямо в упор, после чего целует как обычно: мокро, развязно, с языком, будто пытаясь высосать душу на замену своей. Проводя носом по шее и иногда покусывая, он начинает водить рукой, но неспешно, раздразнивая и оттягивая момент. — Даня-я, — вырывается из уст Усачева на выдохе. Он ненавидит такое, ему просто нужно кончить. — Пожалуйста, быстрее. — Попроси. Наблюдавший за этим Кшиштовский тихо усмехнулся – ему нужно еще многое наверстать в отношениях этих двоих. — Пожалуйста! — Проси лучше. — Пожалуйста, папочка, мне нужно кончить. — Да, вот так, малыш. Лицо рыжего прямо перед глазами исчезло, на замену ему пришла дорожка поцелуев от шеи до паха. Данила дразнился, Данила издевался, Данила мучил. Он сначала обхватил член старшего и сжал, проведя рукой по всей длине: Руслана тут же подбросило вверх, парень заметался по кровати, торс приподнялся, спина дугой. Медленно поглаживая эрекцию вверх-вниз, Данила вслушивался в скулёж и шёпот «быстрее, быстрее, быстрее» и правда ускорился. Много времени Усачеву не понадобилось: его ноги затряслись, пальцы вслепую зашарили по постели и он кончил. Поперечный отстранился, вытер уголок губ и потянулся за чьей-то футболкой, чтобы очистить Руслана. Ненужная тряпка полетела куда-то в угол. Привычным движением питерец оказался прижатым к груди рыжего. Сзади его крепко обвили худые руки, заставляя припасть спиной к нагому торсу. Впервые было тепло, спокойно и совсем не страшно. — Что это было? — устало подал голос Усачев. — Поговорим потом, — хором ему внушили парни. И даже если Руслану понадобилось пройти несколько кругов ада ради этого, он был рад. Рад своему вновь приобретённому счастью. Да и эти двое не высказывали своего явного недовольства. Всё было хорошо.