о кастрюлях и расставаниях

прошло чуть больше года с момента, как Диана познакомилась с девушкой, в рекордные сроки ставшей музой, дорогим другом, огромной любовью и кубиком адреналина, который какая-то невидимая рука, вероятно, вкалывала ей несколько раз на дню. пациент скорее жив, чем мёртв. огромным счастьем было просыпаться в тёплой кровати, а не в ледяной магаданской коробке, и неспешно укладывать голову на плечо, рисуя пальцами витиеватые узоры по нежной, молочной коже. Светка была идеальной: очаровательно улыбалась, дарила свое тепло и заставляла Дианино сердце выписывать такие кульбиты, что если бы существовали соревнования по выпрыгиванию главной мышцы из грудной клетки, то однажды в их маленькой комнате появилась бы пальма первенства, ставшая, вероятно, держателем для микрофона или вешалкой. приз призом, а в хозяйстве всё пригодится. тем более, если денег хватает только на пакет гречки раз в три дня, на пару банок пива и стратегический запас струн. впрочем, на такую диету пока никто не жаловался. а ещё Диана стала писать. нет, она и раньше являла миру свои песни, реже стихи или отрывки прозы, написанные буквально на коленке в порыве сильнейшего вдохновения. вот только те тексты по большей части не обретали своего читателя, множась на верхней полке шкафа, в коробке из под кед. хорошие были кеды, родители однажды привезли их из Польши, как подарок на день рождения. ярко-красные, с тремя белыми полосками. в Магадане таких не было ни у кого. однажды не стало и у Дианы. кто-то выхватил пакет по пути от остановки до дома. Диана стала писать. много писать. писала о Свете, про Свету, для Светы. последние иногда подбрасывала на видное место, придумав им игру. стихи были совершенно разные: страстные, вызывающе-пошлые (случаи, как мы понимаем, бывают разные. а с красивой женщиной почему бы и не позаигрывать), предельно-нежные, чуткие, иногда печальные. девушки обменивались всем, что чувствуют. два дня назад Диана получила очередное письмо, срезавшее её на корню. Света – любимая, единственная и самая нужная женщина, ставшая главной ценностью не только в дешёвой квартирке с ужасным замком, которую снимали исходя из одного принципа – дёшево и сердито, но и в жизни Дианы, писала страшные вещи, которые вот уже сорок четыре с половиной часа никак не хотели укладываться в голове. "я знаю мы наверняка с тобой расстанемся. так просто - без мотовства и без погоста. расстанемся, ну, а пока - люби меня" пациент скорее мёртв, чем жив. как можно расстаться с человеком, который для тебя весь мир, девушка не понимала. не понимала она и того, с чего такие мысли вообще начали посещать Свету. "за то, что я, а не другой. за то, что бледный и худой, рассеянно распахнут дням, за то, что глуп не по годам, за то, что преданность, как бич, (ее бы вымыть и подстричь), во мне, рожденная тобой, р-р-рычит, как пес сторожевой." - да никакие другие мне не нужны! – в сердцах крикнула Диана, со всей силы зарядив кулаком аккурат возле косяка. петли печально заскрипели. "мoгу и больше, но не дам, не унесешь, боюсь, устанешь, в углу тряпьем лежать оставишь, за жемчуг слов в моих зубах, за звон разорванных рубах во время танцев рук во тьме, за то, что не был на войне, за жидкость, что в тебе текла, за хрупкость моего стекла..." Света сомневается в ней? думает, что Диана не справится с этой любовью? не верит в нее? в них? боится, что Диана утонет в нежности, которой её окутывают и сбежит? "квадраты комнат растянулись в круг монотонности годов... вокзал, перрон... не обернулась, ты хочешь новых городов. я знаю мы наверняка с тобою встретимся. так просто - без рукопожатия и тоста. Встретимся, ну, а пока я жду тебя" нет, Светик, это я жду тебя. игра, кажется, затянулась. теперь я хочу видеть твои глаза и слышать твои страхи. мы обязательно справимся, тебе не нужно бояться меня. *** когда в дверь постучали, Диану подбросило на кресле. "задремала" пронеслось в голове. часы показывали четверть десятого, а значит Света вернулась с дежурства. на пороге стояло личное Дианино солнце в длинной, не по погоде тёплой куртке и с неизменной улыбкой. - привет, - улыбнулась девушка, и войдя в квартиру быстро чмокнула Диану в нос. - Светик, я уснула и ничего не приготовила, пошли на кухню. сейчас обязательно сообразим. - о, Диана Сергеевна решила побыть поваром? - сдержала смешок Света, - а я все думаю, почему в конце сентября так тепло. даже в куртке вся упарилась. - так может ты в душ пока? я как раз всё успею. - ну уж нет, не могу отказать себе в удовольствии посмотреть на тебя у плиты. Динь, а мы останемся живы? - ну хватит паясничать, я умею варить гречку. уже. расхохотавшись, Света подошла к Диане со спины, крепко её обняла. - да, Динечка, урок был запоминающимся. ну а что, - прошептала Света в ухо, - мне та кастрюля никогда не нравилась. можем считать, что ты избавила нас от эстетической пытки. - Свет, а если я научусь готовить, ты не бросишь меня? два серых глаза удивлённо уставились на горе-повара. - Динь, все хорошо? я не собираюсь тебя бросать, даже если единственным твоим кулинарным талантом будет чай из пакетика. - а стих? - сказала Диана, глядя Свете в глаза, - это разве не прощание? - Динка! ну какая же ты у меня глупая, - как ребёнку ответила Света, - ну как ты вообще до этого додумалась? он про любовь, про то, что я всегда буду тебя ждать, любить и вообще, с чего ты взяла, что я тебя разлюбила? - так ты не уйдёшь? - ну, если после гречки от шеф-повара меня не заберут в гастроэнтерологическое отделение, то сегодняшнюю ночь я планирую провести с тобой, - продолжала веселиться Света, но увидев в глазах напротив тревогу, тут же спешно добавила, - и завтрашнюю, Динь, и послезавтрашнюю. и через месяц, и через год, два, десять лет. - реабилитирована, - улыбнулась Диана. подняв руки в знак капитуляции Света вышла из кухни, добавив: - иду мыть руки, не надейся. я ещё намерена сегодня поужинать. *** - Динь, а ты что, правда подумала, что я от тебя уйду из-за того, что ты не умеешь готовить? стрелка на часах давно начала отсчёт нового дня, а девушкам всё никак не спалось. - подумала, что просто уйдёшь. я испугалась, Свет. тебе же стоит пальцем поманить. все любят тебя, пытаются урвать лишнюю минуту твоего внимания. а вдруг, есть кто-то лучше меня? - Динечка, я тебя уверяю. моё сердце навсегда отдано одной очень талантливой девушке. хочешь расскажу, какой? - хочу. - знаешь, у нее очень много достоинств. пишет замечательные песни, стихи, играет на гитаре, а как она готовит гречку! ты не представляешь. ну как можно не влюбиться. есть у неё, правда, один недостаток.. уж слишком много денег уходит на кухонную утварь. ну ничего, однажды мы обязательно прославился и разбогатеем, вот увидишь! с первого гонорара куплю ей букет роз и самую красивую кастрюлю! как думаешь, это достаточно романтично? - вполне, - засмеялась Диана и легонько ткнула Свету в бок, - это тебе за кастрюлю! - а за розы? - изображая обиду возмутилась Света - а за розы, - задумалась Диана, - за розы вот тебе! быстро перевернувшись на бок, девушка нависла над улыбающейся Светой и медленно, тягуче-нежно поцеловала. *** через две недели Света обнаружила в кармане куртки клетчатый листок, сложенный вчетверо. "здравствуй! я странствую также. и также всегда о тебе моих мыслей печаль. милая! встретимся, верно. старайся в ту пору видеть меня. не звучание времени в песнях, не дань вездесущей любви к переменчивой моде... мои руки чисты. и ладони хранили тебя, далеко находясь. и, тоскуя, подушечки пальцев лениво ссыпали пески в море будущих льдов, тревожа уснувших на дне. и я понял. я именно понял, ни чуть не борясь с неизменным, мне посланным родом, что люблю тебя, нежный мой друг, как прежде высокой и сильной тоской, а залогом останется - горечь ночей, и присутствие духа, и слияние глаз, и разлука, что нам навсегда" внизу листка была приписка: "я тоже люблю тебя, заяц. навсегда и всем сердцем. 1:1"