все конечности сковали

внутри копошатся черви, вгрызаются с чавканьем в плоть слепой ожиревшей жертвы, себя возжелавшей вспороть. она водит пальцем по почкам, в желудке марает ладонь. по влажным чужим оболочкам проводит, не чувствуя вонь. личинки проели кишечник, сильнее становится смрад. их жертва на диво беспечна, хоть в мозге звучит один мат. тихонько шевелятся губы, рожая проклятий узор, а руки неистово, грубо царапают ребер забор. червей же все больше и больше: в гортани, в глазницах, в ушах. они, во все дыры заползши, пируют, как жадный монарх. хоть жертва утратила облик, объеденная до кости, ещё не звучат её вопли: сгнил разум в начале пути. движение, движение и блики на гладких белесых телах сокрыли все лишние лики в чужих опустевших главах. всё черное злым заклеймили, на белом же знак: "лицемер!", зарыли все серое в пыли, лишь вакуум оставив в пример. внутри всё сожрали черви, оставив лишь жалкий остов. путь был, не начавшись, прерван десятками жадных ртов.