Под одной крышей

      Пока где-то уже начинался рассвет, в Маяках только наступала ночь. Если поднять голову вверх, то создается ощущение, словно это не яркие точки звёзд на небе, а проблески синего неба на звёздном песке.       Серые облака, словно корабли, плыли по небосводу. Ветер тихо колышет ветви деревьев, отправляя ещё не опавшую листву в свой долгий путь к земле. На дворе холодная осень.       Подобных этому вечеру в их жизни было множество, и каждый был наполнен яркими красками и приятными воспоминаниями. Все они были о приятном времени вдвоём, в их личном Эдеме (хоть там и не было никакой листвы и никакого сада). Это было не просто физическое присутствие. Это была привязанность сердца.       Поиск самого себя в жизни мучительно долог. Ищешь настоящее счастье, пытаешься понять, в чем же оно заключается. В душевном спокойствии? В материальных благах? В секундной вспышке или в одном прикосновении? Зачастую люди усложняют простое. Ищут смысл там, где его искать не нужно. Думают над тем, что давно следовало бы просто сделать. Добиваются из последних сил того, что со временем пришло бы само… На самом деле в жизни все проще. И счастью можно дать точную формулировку. "Быть вместе". Когда вы вместе, не страшны преграды, трудности. Вместе — значит двое. А вдвоем намного легче сворачивать горы.       В камине тихо потрескивало полено. Языки пламени играли в своём медленном красивом танце, наполняя комнату мягким теплом. В какой-то момент из камина вылетает целый сноп искр, и красный отблеск огня теряется в темноте небольшой комнаты.       Джессика и Лукас сидели на небольшом диване, укутавшись в тёплый клетчатый плед. Голова девушки пристроилась на теплом плече блондина. В её уставших, но в то же время влюблённых глазах виднелось отражение огня. Её спутник держал в одной руке книжку, увлеченно поглощая её содержимое. Его небесно-голубые глаза заинтересованно бегали по строчкам, а тишину нарушало лишь нечастое перелистывание страниц.       Зеленоглазка в поисках удобного положения внезанно стала вертеться на месте. Блондин же словно проснулся ото сна, почувствовав движения. Тот приобнял свою возлюбленную одной рукой, помогая ей поудобнее устроиться. Уголки алых губ девушки поднялись в улыбке. Так действительно было намного лучше: приятно чувствовать умиротворение и успокоение в объятиях своего единственного.       И всё-таки чего-то ей было недостаточно. Возможно, где-то в глубине, ей хотелось столько же внимания Лукаса, сколько он проявлял сейчас к книге. Краем глаза увидев, с какой заинтересованностью тот читал, девушка заревновала.       Джессика закусила губу, но спустя минуту все же подала голос: — Лукас… — Да, изумрудик? — сказал Лукас, перелистывая страницу томика. — Можешь сказать «это»? — «Это»? - парень оторвал свой взгляд от книжки, и направил его на Джессику. От увиденного легкого румянца на милых пухлых щёчках, и застенчивого взгляда своей девушки он не смог сдержать улыбку. «Как маленький ребёнок…» — пронеслось в голове блондина, но произносить это вслух парень не стал… вдруг Джесс надуется… — Я люблю тебя… — сказал он, трепетно коснувшись тёплыми губами её шеи. — Ещё раз, пожалуйста. — Я люблю тебя, — на этот раз он подарил поцелуй девушке в щеку. — Ещё разочек.       Лукас нежно взял её подбородок, словно она была хрупкой хрустальной куклой, и от любого его неверного движения девушка может превратится в осколки. Немного приподняв его, парень добился того, чтобы та заглянула ему в глаза, и увидела там полностью отдавшуюся ей его душу. — Я люблю тебя, мой изумрудик! Ты самое ценное моё сокровище.       Он был настолько близок, что чувствовал на себе её неровное горячее дыхание. Он наклонился ближе, так близко, что их носы соприкоснулись. А после накрыл её холодные губы своими, забирая их прохладу, а взамен делясь своим теплом. По телу обоих пробежался табун мурашек. Это был не первый и, конечно же, не последний их поцелуй.       Лукас всегда ухмылялся скупым описаниям поцелуев в книжках. Для него, как он считал, эмоции главных героев были слишком плоскими и сырыми в отличии от его, когда он целовал Джессику. Он уже тогда знал, что никому не по силу будет перенести эти чувства на бумагу. Он считал, что тот, кто не целовал действительно любимого человека, не вкладывал в поцелуй всю свою любовь, словно он был последним, не осознает, что слов всего мира не хватит, чтобы описать эти ощущения…       Кстати, об описаниях! Те, что читал Лукас, он уже давно отодвинул подальше. И, кажется, сегодня он о них больше не вспомнит.