Scar Stories

Получилось слишком… Сентиментально. Рик беспокойно лежал на кровати, стремительно складывая в уме кусочки мозаики. Он знал, что зашел слишком далеко, и теперь уже не пойти на попятную, не забыть всё произошедшее. Собственно, он и не хотел. Вся эта затея с сексом вела к чему-то гораздо более сложному, и уже по одному только взгляду на Морти он мог сказать, что проебался. Морти смотрел на него с таким обожанием и делал всё, что было в его силах, чтобы быть как можно ближе к Рику. Ученый начал замечать закономерности: попытки взять за руку, поцелуи в щеку, почти срывающиеся с губ те самые три слова — всё, от чего хотелось просто на стену лезть; всё, чего он пытается избежать, но в итоге получает всё равно. И ненавидит себя за это. За то, что не встаёт и не уходит. В конце концов, такова его прогнившая изнутри душонка. Если она вообще есть. Обязательства — не совсем его конёк. Он навостряет уши, когда слышит мягкий зевок подростка рядом с ним. Поворачивает голову и наблюдает, как Морти медленно открывает глаза, сонно потирая их костяшками пальцев. — Д-д-доброе утро, Рик, — сонно бормочет он, разглаживая одеяло, покрывающее его колени. — Ещё не утро, идиот. К-к-какого хуя ты так рано встал? Морти смотрит на него и наклоняет голову, почти как сбитый с толку щенок — Ну, я могу спросить у тебя то- то же самое. Рик вздыхает, переворачивается на живот, опираясь подбородком на скрещенные руки, и резко фыркает. — Не надо- не надо тут стрелки переводить, Морти. Какого- какого хуя ты встал? Наконец валишь в свою комнату? — Нет… Я просто, эм… Я всё думаю о прошлой ночи и, наверное, из-за этого не спал? Т-то есть, в этот раз всё было классно, и- — «В этот раз»? Типа, в остальные разы искры не летели? — перебивает он, разглядывая внука, наморщив лоб. — И если ты- ты собираешься попросить пойти на второй заход на блядском рассвете, то ни за что на свете, сученька. Морти хмурится и мотает головой. — Я имел в виду, что, ну, знаешь, Рик, все- все остальные разы тоже были классными. Просто мне очень- очень понравилось, каким… нежным ты был этой ночью. Рик видит, как на щеках Морти расцветает легкий румянец, пока тот потирает шею рукой, заикаясь сильнее, чем обычно. Часть его хочет свернуться в клубочек и умереть. Всё слишком вышло из-под контроля. Не успеет он опомниться, как случится пиздец, и Морти превратится в по уши влюбленного подростка, а таких, как правило, в конце нихуя хорошего не ждёт. Он сглатывает огромный ком в пересохшем горле. — Может мне в следующий раз тебя в землю втрахать, а, Морти? — говорит он, закатывая глаза, с нетерпением ожидая, когда же закончится этот момент. Это слишком, он не может смотреть на внука без ужасного переполняющего его чувства вины. Морти не отвечает, а только приподнимает одеяло и мягко касается спины Рика кончиками пальцев. Тот вздрагивает. Рука всей ладонью прижимается к коже, когда скользит вверх по позвоночнику, останавливаясь на лопатках. Она поднимается вверх, и пальцы слегка касаются кожи. — У-у т-тебя столько шрамов, Рик, — наконец говорит он мягко. Рик поджимает губы, и, кажется, ничего не может на это ответить. Однако он чувствует, как кожа дергается и напрягается от прикосновения, невесомого, как перышко, и такая реакция даже смущает. Он снова фыркает. Должно быть, Морти замечает его напряжение, потому что начинает плавными круговыми движениями растирать его спину, нежно двигаясь вниз по позвоночнику, чтобы он расслабился. Он бы соврал, если бы сказал, что это неприятно. Долгие годы никто не делал ему массаж. Он может насладиться им перед тем, как сбежать. — Откуда этот? — спрашивает Морти, прекращая движения, чтобы провести пальцем по тёмной отметине на коже. Рик хмурится и закрывает глаза, вспоминая произошедшее. — Наркобизнес накрылся. О-один мой приятель втянул нас в какое-то дерьмо. Знаешь, основательно так втянул, мы там прям по уши были. А когда эти- эти ублюдки нас поймали, то сделали с нами кое-что. Он хмурился, но не мог избавиться от приятного чувства при воспоминании о том, как они выбрались оттуда, а потом вернулись, чтобы отомстить. Морти перешел к другому шраму. Этот был довольно новым, так что Рик ярко ощутил прикосновение. Интерес внука его раззадорил, и он быстро спросил: — Этот? М-меня сбила межгалактическая полиция. Я был пиздецки угашен, Морти, очень смутно помню. Наверное, я сделал что- что-то крутое и из-за этого влип. Морти издал смешок, и сердце Рика сжалось от этого звука. Однако прежняя напряженность отступила, и он наслаждался прикосновениями подростка. Было… приятно. Морти продолжал указывать на разные порезы и отметины, снова и снова спрашивая о том, что за ними стоит, и Рик чересчур охотно предавался воспоминаниям. Было тепло. И слишком сентиментально. Когда он указал на глубокую рану на плече, Рик рассмеялся. — Извращенский секс. Я-я не думаю, что стоит тебе такое рассказывать. Я занимался грязными делишками, Морти. Морти моргает, глядя на него, и Рик видит, как что-то мелькает на его лице, прежде чем подросток закатывает глаза. Это ревность, и снова к горлу подкатывает тот страх. — Боже, Рик, это мерзко, — морщит нос, но улыбается, хотя и немного более натянуто, чем во время других историй. Рик просто не мог этого вынести. Он перевернулся на спину, сел и посмотрел Морти прямо в глаза. — С-слушай, Морти. Было охуенно, правда. Но… Если ты это неправильно понимаешь, думаю, стоит- стоит положить этому всему конец, — он говорит так серьезно, как только может, почесывая затылок, чтобы подбодрить самого себя. Морти ошеломленно смотрит на него, вцепившись в скомканное одеяло. — Я-я… неправильно понимаю? Ч-что это вообще значит? — спрашивает он таким тоном, как будто обороняется, и вглядывается в лицо Рика. Тот глубоко вздыхает, смотря мимо, шаря глазами по штукатурке на стене, оглядывая беспорядок на столе, бутылки на полу — всё, что угодно, лишь бы не смотреть на внука. — Если ты собираешься так психовать из-за всего этого, Морти, нам- нам придется перестать трахаться, как ебаные кролики, и- и вернуться к нормальной жиз- — Нормальной жизни? В нашей жизни в-вообще нет ничего «нормального», Рик! Я- я не… — глаза выдают беспомощность, но мальчик пытается быть сильным, — Я не хочу, чтобы это кончалось, Рик. М-м-мне нравится проводить- проводить с тобой больше времени, и-и нет никаких привязанностей, честно! Я… — он проигрывает этот спор, самого себя сбивая с толку явными поисками стоящего аргумента. Но Рик хмурится, оглядывая его, прежде чем наклониться вперед и надавить Морти на плечи, прижимая к кровати и нависая над ним. Он не может не ухмыльнуться уязвимости, которой лучится мальчик; это то, что привлекало его с самого начала. М-да, ну и хуйня. Но это же Рик Санчес. — Хватит- хватит париться об этом, Морти, — говорит он, наклоняя голову и касаясь губами шеи подростка. — Мы можем… продолжать в том же духе, но дальше этого дело не пойдет, понял? Никаких- Никаких ебаных «воздушных замков», и только попробуй мне попасться с этими твоими влюбленными взглядами, — говорит он, на этот раз скорее игриво, чем серьезно. Морти хихикает, щетина Рика щекочет его. Он кивает, обнимая того за шею. — Л-ладно, Рик. Учёный прячет улыбку в чужих объятиях, а затем коротко кусает, вызывая писк. — Хороший мальчик, — мурлычет он, поднимая голову. — Я-я думал, ты сказал «нет» второму заходу? — спрашивает подросток, глядя на него снизу вверх с глупым выражением лица, предвещающим беду. Сказано ему, чтоб перестал так смотреть на деда, но сейчас это неважно. — Похуй, что я сказал, М-морти. Я уже проснулся, а утренний стояк сам о себе не позаботится.