Golden boy

      Тот день Нейтан Прескотт запомнит на всю жизнь. Он сидел за предпоследней партой возле окна, рассматривая через стекло опадающую листву. Солнечный свет проскальзывал в класс, распадаясь из-за ветвей деревьев на множество осколков. Мысли были лишь о том, когда все это закончится, и он сможет спокойно подняться к себе в общежитие и принять «Диазепам». Его психотерапевт говорил, что он должен помогать от бессонницы и тревоги, однако при передозировке мог стать отличным способом словить недолгую и легкую эйфорию. Поэтому, когда прозвенел звонок, Прескотт сразу же подскочил со своего места и, пройдя вдоль рядов парт, направился к выходу. — Нейтан, задержись на пару минут, — мистер Джефферсон смотрел на него карими глазами сквозь линзы черно-белых очков, — я хотел бы поговорить с тобой. Юноша сразу же нахмурил светлые брови, в нем уже плескалась та агрессия, которая должна была уйти в закрытой комнате с таблетками. Но ученик лишь развернулся на пятках и недовольно вернулся к своей парте. Многие однокурсники уже покинули кабинет, только одна Виктория никак не отлипала от обаятельного учителя фотографии. — Я тут принесла вам фото для участия в конкурсе Юного фотографа «Вестника», — голос девушки сделался миловидным и сладким, при разговоре с Прескоттом Чейз никогда такого не делала, она лишь иногда заходилась на высокие нотки, когда обсуждала вместе с ним разные стили для фото. Теперь же Вик строила глазки, чтобы ее похвалили не только за талант (но и за открытые плечи у дорогой блузки). — Благодарю, Виктория, надеюсь, что твое фото обязательно выиграет, — Марк аккуратно взял изображение из рук девушки и наигранно улыбнулся, однако Чейз была довольна и этим. Она поспешно ушла из кабинета, не забыв при этом бросить острый взгляд на парня. — Я как раз хотел поговорить с тобой об этом же конкурсе, — резко начал преподаватель, стоя возле своего стола, — я видел твою работу. Нейтан предполагал, что Джефферсон сейчас начнет упрекать его в том, что такой бездарности как он нечего делать в академии искусств. Что все его снимки: пейзажи, портреты, жанровые фото и шадография — никуда не годятся. Это злило и расстраивало одновременно. Его учитель сейчас, словно отец, скажет как и всегда, что он ужасен во всем и портит то, к чему прикоснется. — У тебя есть талант Нейтан, — ему послышалось, определенно послышалось, никто не может его за что-то хвалить, Прескотт поднял удивленный взгляд на мужчину, — Твое видение мира, способ передачи своего мнения — все это удивляет меня. Марк отошел от своего рабочего стола и направился к ученику, прихватив рядом стоящий стул за спинку. Он элегантно обошел его и сел, закинув ногу на ногу. Юноша остался сидеть неподвижно, но вся эта ситуация заставляла нервничать, пальцы с силой сминали край рукава, а нога начала слегка подрагивать. — Я вижу, что ты старался запечатлеть на снимке все, что только можно, однако искусство фотографии работает не так. Я уже говорил тебе, что нельзя просто разбросать вещи и назвать это композицией. Однако… — на этом слове Джефферсон подался корпусом вперед, чтобы проверить слушает ли его собеседник — твое фото спасли тени, по-моему они получились лучше всего. У Виктории хорошее фото за счет его содержания, обычные люди такое оценят, но не профессионалы, — голос мужчины сошел почти на шепот. Нейтан отвернулся, разрывая зрительный контакт; все это было слишком нестандартным для подростка, все эти разговоры, интонации, мысли. Но одно точно осело в голове парня: мистер, мать его, Джефферсон доволен его работой и им самим. — Ладно, — Марк резко встал и вернулся к своему месту, возвращая стул за парту, — не хотел тебя отвлекать надолго, можешь идти.       Ученик словно на ватных ногах поднялся и прошел к выходу из кабинета № 102. Все это было будто бы экспрессионистским сном, яркие цвета, но формы предметов и окружения выглядят иначе, чем в действительности. Он потянул за ручку, открыл дверь и в этот момент обернулся. Мистер Джефферсон легко улыбнулся и кивнул ему головой в знак прощания. На этот жест Прескотт ничего не ответил, только развернулся обратно и поспешно вышел из класса, направляясь в кампус. Как только ученик вышел, мужчина улыбнулся сильнее, отмечая про себя, что щеки Нейтана чуть-чуть порозовели.

***

      Вечеринки «Циклона» всегда проходили пафосно и масштабно. Хоть многие ученики Академии Блэквелл не состояли в клубе, но все были наслышаны, что получить туда пропуск — это чудо, а тусовки с крутыми ребятами гарантировали уважение у задир учебного заведения. Сама же Элита приходила на вечеринки ради отрыва и алкоголя после тяжелых учебных недель. Бухло, закуски, бассейн и легкая наркота — все, что требуется для хорошего отдыха. И Нейтан это прекрасно понимал, когда отдавал очередные деньги на покупку наркоты у странного мужика в фургоне. Но в тот день во время подготовки к «Концу света» все постоянно шло не по плану. Как и то, что его к себе в середине дня подозвал мистер Джефферсон. Обычно они разговаривали после уроков или по смс, а то и вовсе в Проявочной. События предыдущих дней: внезапный снег, мертвые птицы и выбросившиеся на сушу киты ухудшали предчувствие надвигающейся опасности. Но под действием таблеток «Рисперидон» на интуицию и внутренний голос юноше было просто плевать. Тем более единственный голос, который мог слушать Прескотт — голос Джефферсона. И теперь они оба находились в кабинете искусств и фотографии, чтобы поговорить. Марк выглядел сосредоточенным и напряженным. Он ходил из стороны в сторону по классу, а затем скрестил руки и сурово глянул на Нейтана, который в свою очередь переминался с ноги на ногу возле окна. — Ты должен мне помочь в Проявочной, — начал резко учитель, всматриваясь в голубые глаза напротив. Но когда парень хотел возразить, мужчина тут же проговорил, — это срочно и я не потерплю отказа. Или ты забыл наш уговор? — Нет, — произнес недовольно студент, — с чем именно помочь? Преподаватель сразу же смягчился в лице и, внимательно осмотревшись по сторонам, тихим тоном сказал: — Этот разговор не для посторонних ушей. Пойдем за мной, — фотограф взял со стола аккуратно сложенную стопку папок и ключи от машины и кабинета. Мужчина кивком показал, чтобы юноша покинул класс, а сам, прихватив еще и камеру, следом вышел за Прескоттом и запер дверь. В Академии уже почти никого не было, может только уборщик, да пара ботанов. Они прошли к припаркованной темно-синей машине, Марк нажал на брелок и жестом приказал сесть внутрь. Автомобиль изнутри был вычищен почти до блеска, салон выглядел так, будто транспортное средство только что приобрели, ни у кого не могло закрасться подозрение, что именно в ней перевозилось оборудование для всех совершенных преступлений. Мужчина открыл дверцу, сел за руль, вставил ключ в замок зажигания и, даже не глянув в зеркало заднего вида, надавил на педаль газа.

***

      Старый ангар с массивными воротами, у которого давно уже прогнили доски, освещался осенним солнцем. Легкий дождь, прошедший вчера вечером, оставил после себя грязь на земле. Машина заехала внутрь сооружения, и из нее вышли двое. Марк достал камеру и стопку папок с заднего сиденья, а из карманов джинсов вытащил ключи от замка и кинул их Нейтану, чтобы тот в свою очередь открыл вход в Проявочную. Вся грязная работа всегда доставалась Прескотту, но исходили из этого и положительные стороны. Марк мог рассказать об истории фотографии, опять раскритиковать работы Дианы за любовь к фриковатым и необычным людям, а бывали моменты, когда Нейтан не косячил и выполнял все правильно, поэтому мужчина говорил, что хоть подросток и вспыльчив, но талантлив.       Этих слов хватало, чтобы юноша слепо верил всем действиям учителя. Их необычное сотрудничество трудно было назвать партнерским, однако каждый получал от этого что-то свое. Будь то накачивание наркотиками девушек на вечеринках или одобрение и внимание взрослого человека. Поэтому, когда за ними закрылась тяжелая стальная дверь с трехзначным кодовым замком, Нейтан не сразу понял, что все это западня. Мужчина зашел в подвальное помещение, оборудованное всем необходимым, положил камеру на стол и сел напротив монитора компьютера. Прескотт в растерянности стоял на входе, вся эта ситуация начинала злить, если вечеринка «Циклона» пройдет без него, то все посчитают его неудачником. Вследствие этого парень подошел к столу и стукнул ладонью по столешнице, на него сразу устремился взгляд из-под имиджевых очков. — И какого черта мы здесь? Ты же, блять, сказал что… — но его гневные крики перебил мистер Джефферсон. — Сядь, — приказной тон заставил студента отшатнуться от собеседника. Карие глаза Марка, в которых плескалось раздражение глядели будто бы сквозь юношу. Нейтан развернулся на пятках, оставляя черный след на полу, и направился к дивану. Его так раздражало это все, он должен сейчас быть у дилера, взять товар и уйти тусоваться в VIP-зоне. Вместо этого он сидит на кожаном белом диване непонятно зачем. На столике рядом лежат газеты со статьями про Рэйчел и Кейт. На первой странице крупным изображением напечатан портрет Эмбер. Нейтану всегда нравились ее черты лица, грациозные, величественные, но в то же время мягкие и спокойные. Она, словно стихия, захватывала всех в Академии Блэквелл, девушка была словно со всеми ними сразу, но будто и ни с кем вовсе. Сама по себе, как вольная птица, которая улетела к лучшей жизни из маленького городка Аркадия Бэй. Сожаление, вот что испытал в тот момент парень. Как нельзя лучше возле стопки газет стояла бутылка алкоголя. Заманчивое желание приглушить все эмоции на корню охватило студента, поэтому он тут же выпил спиртного. Но воспоминания про тот день, когда прекрасная Рэйчел Эмбер умерла по его вине, так и не покинули сознания.       Позади послышался шелест бумаги, побрякивание стекла о металлический передвижной стол, но Нейтан не обратил на это никакого внимания. Все его мысли были о погибшей девушке, такой светлой и чистой. Взглянув на нее можно было понять, что в ней нашел мистер Джефферсон. За спиной послышались приближающиеся шаги, юноша хотел было повернуться и спросить мужчину, что именно ему делать, но в эту же секунду в шею что-то неприятно укололо. Прескотт схватился за место инъекции и повернулся к Марку, ошарашено глядя на последнего. У Джефферсона в руках был использованный шприц, с иглы которого стекала маленькая капля. — Что за хуйня? Что это? Что ты мне вколол? — Нейтан тут же подскочил с дивана и направился прямо к мужчине, — если мой отец узнает, что ты блять сделал, то тебя посадят, сука. Только попробуй что-нибудь со мной сделать, иначе тебе…       Но договорить парень не успел, в глазах все начало расплываться, как от нехилого прихода. Все цвета потемнели, а звуков начало резко не хватать, как будто его поместили в вакуум. Ноги подкосились, и он еле успел ухватиться за рабочий стол. Сознание стремительно начало отключаться, а в голове вертелась одна мысль с просьбой о прощении.       Фотограф медленно подошел к студенту. Не было ни единого сомнения, что что-то может пойти не по плану. Он присел на корточки возле лежащего тела, провел ладонью по волосам, развернул голову за подбородок и всмотрелся в изувеченное дракой лицо. Было любопытно всматриваться в умиротворенные черты, которые постоянно норовили перерасти в неконтролируемую агрессию. Контраст между злобой и спокойствием. Вечная дерзость была усмирена, и теперь пришел черед Прескотта показать, что спрятано за маской озлобленности. Джефферсон улыбнулся своим мыслям, поднял безвольное тело на руки и направился в сторону белого тканевого фона.

***

      Сознание начало медленно возвращаться, сначала слышались тихие щелчки затвора, потом в приоткрытые глаза начала попадать вспышка камеры. Это все детали, которые можно было узнать в тот момент. Нейтан попытался разглядеть происходящее вокруг, но на свои попытки осмотреться услышал лишь ругательства: — Тупица, ты как всегда все портишь! — раздраженный голос мистера Джефферсона заставил Прескотта замереть на секунду, но затем гон сменился на более сдержанный, — Мальчик мой, ты же не думал, что помогая мне, сам не попадешь сюда? Такой наивный, такой доверчивый, как же просто заставить тебя что-либо делать. Мне нравятся послушные модели.       Юноша начал медленно осматривать себя, первое, что бросилось в глаза это серый скотч, которым были связаны руки, затем он почувствовал холод подвального помещения и заметил, что красная кофта валяется на диване. Он остался лежать в одной лишь рубашке и брюках. Парень еще раз осмотрел себя и заметил, что в кармане штанов остался лежать мобильный телефон. Это могло как-то повлиять на исход дела.       Объектив фотоаппарата постоянно был направлен на тело. Руки в белых перчатках постоянно крутили фокусировочное кольцо, то приближая, то отдаляя. Вдруг Марк остановился и потянулся к лицу, чтобы поправить русые волосы. — Ты что делаешь, мудак? Пошел нахуй, отстань от меня! — Нейтан попытался отдалиться от ладони. Все эти действия сбивали, не давали сосредоточиться, подумать о том, как спастись. — Если ты еще раз дернешься, то пеняй на себя, ненавижу, когда снимки получаются смазанными, — мистер Джефферсон был крайне рассержен. Мужчина опять наклонился, чтобы поправить прядь, но студент снова резко отдернул голову. Тогда фотограф встал во весь рост и, замахнувшись ногой, ударил лежащего подростка ровно в живот. Прескотт успел лишь сдавленно вдохнуть, когда почувствовал, что опять задели еще не зажившие синяки от предыдущей драки. Затем он увидел, как опустился на колени рядом с ним преподаватель и, внезапно запустив руку в волосы, с силой потянул на себя, вынуждая смотреть в глаза. — Я же тебя предупреждал, чтобы ты не шевелился и лежал смирно, — собеседник внимательно осмотрел лицо модели, — а тебе идет быть побитым, с этими всеми синяками, ранами, ушибами. Тебя побил тот ботаник? Взгляни на себя, Нейт, ты жалок. С огнестрелом в руках ты мастер дела делать, а как отбери у тебя оружие, то сразу становишься беспомощным и слабым маленьким мальчиком. На тебя же смотреть противно. Однако… Джефферсон замолчал и выпустил волосы из ладони. Прескотт тут же рухнул на пол, стискивая зубы от боли. — Если найти нужный ракурс, обнажить все это, снять маску богатенького подростка, то получится что-то откровенно чистое и невинное. Я заметил этот контраст в тебе. Игра света и тени…. Просто восхитительно. К концу монолога Марк уже сошел на шепот, и Нейтан не на шутку испугался. Ведь те девицы, которых он накачивал на вечеринках и привозил сюда, покидали Проявочную в самых ужасных состояниях. Если физических травм как таковых не было, то ментальных было предостаточно. Но в случае Прескотта единственное на что было можно надеяться — это смерть.       Джефферсон все это время смотрел на Нейтана, затем, отложив камеру, направился к столику. Студент успел заметить, что что-то сверкнуло в руках мужчины, и сомнений в том, что это опять был шприц с наркотиками не было никаких. Дыхание как и пульс участились, когда человек направился к нему быстрым шагом. — Блять, нет, не надо, прошу, стой, — но мольбы подростка преподаватель пропустил мимо ушей. Игла опять моментально вонзилась в открытую шею, и поршень выдавил все содержимое. Голова опять закружилась, на этот раз стало трудно дышать. О побеге или даже о банальной попытке встать даже и речи не шло. К головокружению добавилась и тошнота. Было плохо, нереально плохо, даже после жестких передозировок не было такого. Стресс, алкоголь и психотропные вещества сделали свое. Нейтана стошнило. — Да ты, сука, издеваешься, — единственные слова, что произнес мистер Джефферсон. Мужчина зашагал в другую комнату Проявочной. Кое-как перевернувшись на другой бок, Прескотт смог достать телефон из кармана брюк. Дисплей телефона ужасно рябил, глаза от яркого света слезились. Связи здесь не было, но одно голосовое сообщение возможно дойдет до адресата. Он нажал на запись и попытался говорить как можно тише, чтобы Марк не услышал его. «Макс, это… это Нейтан. Просто хочу сказать… Мне жаль. Я не хотел как-либо вредить Кейт или Рэйчел, или… я никому не хотел вреда. Меня… все использовали. Мистер Джефферсон, он идет за мной. И скоро все это дерьмо закончится. Берегись, Макс… Он и за тобой придет. Прости.»       С каждым словом его голос все утихал и утихал, ему уже будто бы чудилось, что преподаватель стоит за его спиной и еще одним шприцем. На этот раз со смертельной дозой. Время растягивалось, замедляло свой ход, а то и вовсе шло быстрее обычного. Все чувства окончательно притупились, теперь осознание опасности и тревога захватили весь рассудок. Через время появился мужчина с моющими средствами. Он сразу же заметил лежащий телефон. Марк поднял гаджет с пола и спокойно откинул его подальше. Беспокоиться о том, что Нейтан как-то смог вызвать полицию было некогда. — Ты постоянно нарываешься на неприятности, а мне нужно за тобой убирать, — неприязнь слышалась в голосе человека, он не видел его лица, но не трудно было представить, что Джефферсон был в ярости.       Через некоторое время человек поднялся и опять ушел. Вернулся он уже в новых перчатках и со стаканом воды. Фотограф повернул к себе безвольное тело и просто поднес стакан с жидкостью к губам подростка, придерживая того за шею. Последний же в свою очередь начал ненасытно глотать воду, опустошая весь сосуд за считанные секунды. После с жадностью вдыхать холодный воздух помещения. За всем этим юноша совсем не заметил, как человек начал с аккуратной легкостью расстегивать пуговицы рубашки. Нейтан попытался что-то возразить, но с губ слетело только протестующее мычание. Его развернули на спину, и только теперь он увидел лицо мужчины. На Джефферсоне не было привычных очков, а на лице играла самоуверенная улыбка. Прескотт старался ударить человека ногой, но из-за отсутствия координации движений, удар получился слабый. Марк на это еще более хищно улыбнулся, перехватывая ногу подростка и притягивая к себе.       Теперь фотограф просто нависал над юношей, он наклонился, рассматривая лицо, запоминая черты. Нейтан тут же отвел голову в сторону, но ловкие пальцы преподавателя вернули ее на исходное место. — Не думал, что скажу это тебе, но твоя невинность возбуждает во мне интерес. — Нет, не надо, пожалуйста, — становилось страшно, неприятно, даже мерзко. Тот, кого ты считал наставником, кто заменил собой родного отца, сейчас говорит такое. Джефферсон уже совсем не слушал, он взялся за ремень брюк и легко его расстегнул. Прескотт старался ударить фотографа, но все было безуспешно. Никто ему не поможет. Мужчина с силой стащил с него штаны. Нейтану было страшно, однако сделать он ничего не мог. От осознания безысходности по щекам потекли слезы. Грудная клетка все чаще и чаще вздымалась от глубоких вздохов. На него обратили внимание только тогда, когда студент впервые всхлипнул. — Ну-ну, что же ты, мой золотой мальчик? Не плачь, не переживай, скоро все пройдет, скоро все закончится, — на этих словах Марк нежно погладил бедро подростка. Парень уткнулся в свое плечо, ему хотелось быть подальше отсюда. Где угодно, только не здесь. Слезы с новой силой начали застилать голубые глаза, когда Джефферсон потянулся к своим джинсам. Нейтан с ужасом наблюдал за всем происходящем, он закрыл глаза и попытался представить что-то хорошее, что случалось с ним в жизни, но абсолютно ничего не лезло в голову. Фотограф подтянул его еще ближе, поддерживая за поясницу; из-за этого Прескотту пришлось прогнуться и закинуть голову. Он открыл глаза и с ужасом заметил моргающий красным индикатор камеры на штативе. Все, что сейчас здесь творится снимается на камеру и записывается. Студент с новой силой дернулся в бок, но его удержали на месте. Марк потянулся к нижнему белью юноши, захватил кончиком пальца и стянул вниз. Унижение, стыд, страх и тревога заполонили сознание полностью. Мутный взгляд перемещался с одного предмета на другой, перебегая с объекта на объект. Мистер Джефферсон наклонился над ним, что-то сказал лишь губами, и Нейтан дернулся от боли. Хоть наркотики взяли половину болевых ощущений на себя, но стерпеть то, что с ним сделал Марк было невозможно. Прескотт полностью отключился от реальности, смотря лишь в одну точку на потолке. Не ощущались уже ни блуждающие по телу руки, ни размеренные движение, ни ужасная боль.       Сколько это продолжалось и когда это все закончилось Нейтан не знал. Он знал лишь то, что хочет поскорее умереть, и понимал, кто лишит его жизни. Юноша лежал на полу весь растерзанный, разбитый, полностью опустошенный. Вокруг него кружился знакомый силуэт с камерой. Вдруг щелчки прекратились. К нему подошли ближе. Наклонились. Взглянули в голубые глаза. Что-то прошептали и воткнули иглу. Свет медленно начал потухать, звуки слышались через раз. Нейтан облегченно вздохнул. Он просит прощение у всех, кому причинил вред. Просит прощение у себя самого.

***

— Боже, ну и больной ублюдок, — проговаривает Дэвид, сидя за экраном компьютера, — Прескотт, конечно, тот еще мудак, но поступить с ним настолько мерзко… — Что там? — интересуется Макс, подходя ближе к отчиму Хлои. Но тот в свою очередь сразу же закрывает папку с названием «Golden boy».