Lavender loneliness

В квартире раздается мерзкий звук будильника — Намджун снова снова сует свою попсу куда не надо. С четвертой мелодии про каких-то пчеловодов Джин всё-таки открывает глаза и смотрит на часы, мельком думая, что «14 утра это всё-таки не два ночи» и начинает копаться в телефоне. Лайкает фотки Чимина в импровизированном домашнем спортзале, смотрит видео о том, как Техён желает всем спокойной ночи (хорошо, что с новым годом в мае не поздравил) и игнорирует сообщение в католке от него. Джин устал. Нет, Джин ЗА-Е-БА-ЛСЯ. Из-за этого коронавируса их всех распустили по домам на неопределенный срок и Джин, отбыв срок самоизоляции с семьёй, перекочевал в свою квартиру в Сеуле и теперь сидит один, как сыч, не зная, чем заняться и куда приткнуться. Он пробовал готовить и, в результате, пожарил рамён. Пробовал читать и книга уже второй месяц собирает пыль где-то на столе, Даже пробовал в запой уйти, но алкоголь почему-то почему решил, что в желудке у Джина атмосферка так себе и больше он туда ни ногой. Зато курить понравилось. Не дай бог, правда, кто-нибудь из агенства узнает — шкуру спустят. В итоге, он проводит свои дни разлагаясь на кровати и редко вставая, чтобы сходить в ванну и принять доставку у курьера. Джин не видел Намджуна уже почти три недели и ему как-то никак. Нет, он всё ещё любит его, наверное, но карантин притупил его чувства и он как-то весь заморозился. В те редкие дни, когда Джун всё-таки остаётся у него, Джин вроде как рад, но всё ещё не может заставить внутри себя что-то пошевелиться. Он отвечает на поцелуи, на объятья, громко стонет, даже шутит и пытается что-то готовить, но от этого, почему то не чувствует себя более живым. Он раз в три дня титаническими усилиями засовывает себя в душ, мокнет под ним, два раза в день чистит зубы и раз в день относительно нормально питается. В остальное же время он просто лежит и сёрфит по интернету, что-то смотря, что-то читая, делая что-то, что бы просто не лежать, бездумно глядя в потолок. Джин чувствует себя рыбой в аквариуме, про которую забыли. Джин чувствует, что уже пора в душ и что-то делать. Джин чувствует, что нужно, наверное, выбросить мусор. Джин знает, что просто не сможет сдвинуть себя с места. Даже если начнётся пожар или зомби начнут лезть из всех щелей он не двинется с места. Он будет лежать и философски смотреть, как «вечно горит огонь, но, почему-то, не течёт вода». Парень встаёт с кровати и, попутно натягивая халат, идёт курить на кухню. Посудомойка приветственно пищит ему, напоминая, что уже как третий день нужно вытащить посуду, но Джину всё равно. Его периодически пропирает на уборку и последний раз был как раз в прошлый четверг: он тогда даже пропылесосил. Задумчиво выпуская клубы дыма, Джин отстраненно задумывается не выйти ли в окно, но потом представляет, как сильно достанут журналисты остальных мемберов и семью, отказывается от этой идеи. Туша окурок о переполненную пепельницу он оглядывает кухню с легким отвращением: небольшая горка посуды в раковине, три мешка мусора, один из которых опасно накренился и прочий беспорядок, который никто не собирается убирать ближайшие несколько дней. Проходя мимо, Джин пихает тот самый накренившийся мешок и, на удивление мешок не падает, а просто приходит в более стабильное положение. Хмыкнув, парень идёт в ванную и думает, не утопиться ли ему, но выводы, сделанные у окна хлопают его по плечу и Джин проклинает свою излишнюю заботливость в который раз. Почему-то он принимает душ без отвращения, не чувствуя себя побитой собакой. Почему-то готовит себе на завтрак идеальный омлет и запивает его вкусным кофе с круассанами и свежими ягодами. Почему-то даже идёт и укладывает волосы. Почему-то включает музыку и пританцовывает. Почему-то надевает не свой засаленный халат, а вполне человеческую домашнюю одежду. Раздумывает над тем, чтобы покурить ещё, но отказывается от этой идеи и, застелив кровать и поменяв бельё ложится и думает. Думает о тщетности бытия и как круто, новерное быть бабочкой. Он почти изобретает способ ею стать, как его прерывает стук в дверь. Настойчивый. Очень. Заинтригованный, Джин идёт открывать и видит Намджуна с пакетами, а за его спиной виднеется огромный горшок с чем-то неопределяемым. Посторонившись, он пропускает Намджуна в квартиру и выжидательно смотрит на то, как Намджун этот самый горшок в квартиру затаскивает и, почему-то, лыбиться во всем тридцать два. «Вот уж кому карантин вообще ни разу не помеха» — думает Джин, а его парень уже снимает пакет с горшка и старшего окутывает горько-сладкий запах воспоминаний. Английская Лаванда. Та самая. Джин непроизвольно улыбается. Впервые настолько искренне за последние несколько месяцев. Ему ужасно хочется закопаться в этот кустик, но ещё больше хочется узнать у Намджуна где, мать его, он смог достать английскую лаванду в Корее, когда карантин и все границы закрыты. Но не спрашивает. Джин ничего не делает, он просто стоит, улыбается, вдыхая любимый аромат и смотрит, как Намджун развязывает свой шарф и вешает пальто. Как он ходит по квартире и неуловимыми движениями приводит её в порядок: опустошает пепельницу, расставляет вещи по местам, поправляет книги на журнальном столике. Как он выставляет мусор за дверь с фразой «переживут» на немой вопрос Джина о соседях. Берёт его за руку и ведёт на кухню. Достаёт сигареты из заныканной под подоконник пачки и протягивает Джину одну, вторую вытаскивает зубами сам. Так же аккуратно поджигает сначала ему, потом себе и, едва касаясь плечом Джина, выдыхает дым в окно. Джин смотрит в окно и думает о том, что излишняя заботливость это не всегда плохо. Джин смотрит на облака и хочет их потрогать. Джин смотрит на сигарету и думает, что дым вкусный. Джин смотрит на Намджуна и чувствует.