Мой потаенный страх

<<Прекрати.>> - Этот взгляд с вечным и уже таким привычным прищуром карие глаз медленно выскальзывал по чужому силуэту, спотыкаясь о каждый встречный изгиб, акцентируя на резких, даже в некотором роде искривленных чертах талии, веки то и дело в ленивом жесте приподнимались, выражая пассивную заинтересованность, складки кожи в уголках имели место появиться, но не были столь подходящими, скорее, некий лишний элемент, совершенно портящий картину, будто тот лишний мазок кистью, координально меняющий ранее заданный тон холсту. Слипшиеся пушистые ресницы были похожи на слегшиеся перья, временами, которые быстро-быстро подергиваясь на ветру, в, кажется, попытках вернуть свою былую форму, но увы, такими темпами они путались в друг друге сильнее, заставляя испытать неугомонное чувство: "Прекратите, нет, не так. Ай, дайте-ка я сделаю все сам." Но руки становились будто ватные в каких-либо попытках их приподнять хотя бы на миллиметр, складывалось впечатление, будто вместо рук появились макаронины, напичканные ватой, чего уж там до пальцев, которые стремились подать признак того, что ещё функционируют, а именно тем, что подрагивали, в попытках сорваться прочь с места, дабы наконец-таки задеть эти комки, называемые ресницами, прикоснуться хотя бы на долю секунду, дабы усмирить внутренний пожар. <<Громче.>> - Чужие, чуть пухловатые губы цвета бледного неба в самом начале розового заката, с вкраплениями не редких сухих полосок, сравнимых с прозрачными барашками облаков, шевелились, но слов из них не вылетало, только оглушающая тишина, от которых будто волна неприятного, мелкого и колкого мусора прокатилась вдоль спины. Они в самом коварном жесте заставляют уголки взмыть к верху, создавая ту привычную невинно-манящую улыбочку, которая будто шепчет: "Хей, приятель, все хорошо." Невыносимо хочется кричать, но кроме как сдавленного "м", издать ничего не выходит, какими бы попытки серьезными и настырными не пытались показаться. Не уж-то конец выглядит именно так? В лице того навигатора, что ежедневно сидит рядом, чуть сгорбившись строит необходимые маршруты, чаще всего до официального приказа, что с такой рвенной и не поддельной любовью, и привкусом гордости стремиться поведать о собственном народе и его достижениях, порой, в самом неуместном, но таком забавном контексте, а после сам тянет широченную улыбку, поддакивая словами по типу: "Да-да, именно русские". Именно этот паренек, Павел Чехов, всегда сохраняет свой задорный настрой, готовый всегда поделиться им со всеми остальными, именно этот парень всегда готов вывести на эмоции капитана, а затем заставить последнего сожалеть, ведь сорвался, по сути, практически на ребенка, который зачастую и не виновен в произошедшей ситуации. Только этот парень заставляет истинно содрогаться сердце Сулу, когда подвергает себя непонятной и самопожертвенной опасности, заставляет его выпрыгивать из груди прочь, задыхаться в собственных истязаниях и в бешенном бреду страха вспоминать всех известных личностей своего народа, всех известных русских, молить их о том, чтобы они сохранили этому идиоту жизнь, но чаще такие надежды падают на плечи капитана, который то и дело с МакКоем вытаскивают мальчишку из передряг. <<Возьми меня, но не смей трогать его.>> - единственная мысль, которая промелькнула, будто лучик света среди пучин зверского и необъяснимого страха. Хикару не был отличен особой манией самопожертвования, не был тем, кто ринулся бы со смелыми речами на рожон, но только не сейчас. Кто угодно, как, но только не Чехов. Видеть бы это было поистине самой страшной мукой, кою для японца можно было только сообразить. Как эта тварь только посмела притвориться им? Каждый член экипажа, что находился на мостике был откинут прочь, но прежде оглушен, ни одна душа не шевелилась и даже не подавала признаки какой-либо жизни. И только он был в сознании, но обездвижен. Видел абсолютно все и слышал тоже, слышал этот противный скрежет и те невыносимые усмешки, видел "это", что так навязчиво переняло облик Чехова, кружа перед настоящим бессознательным телом мальчишки. Оно то и дело глядело в сторону Сулу, что-то говорило, но черт только поймет что и противно улыбалось, намерения были более, чем ясны. <<Нет.>> - Руки "этого" так четко легки на шею настоящего Чехова, так игриво прошлись по ней пальцами, выискивая самую удобную позу, принять которую только было отрадой для существа. <<Не смей, черт тебя дери!>> - Рука сорвалась с места ровно одичала, глаза стало невыносимо слепить, а после и вовсе жечь, из глотки наконец-то вырвался столь желанный крик: <<Убирайся!>> и японец тут же схватился за кого-то, точнее за ткань чьей-то одежды, он был более, чем уверен в том, что это проклятый Лже-Чехов, в судорожных движениях пытался рвать ткань, толкать или вообще пытаться ударять "нечто". В чувство привел смачный шлепок по щеке массивной ладонью и столь знакомым голосом: -- Мистер Сулу, придите же в себя, вы на Энтерпрайз. - Это был капитан Кирк, а позади охранники, пытающиеся схватить азиата, рядом красовалась фигура вулканца, его заостренные уши всегда были первым, что видел Хикару, впрочем, как и подавляющее большинство, и врача, из приметного в котором был рост, да мешки под глазами, которые чуть ли пол лица не занимали, все виделось настолько смутно, но эти образы и их действия навсегда въелись в память, настолько все было циклично. Постепенно тот начал отступать, пока действительно не отпустил главного, более, чем облегченно выдыхая. -- Капитан... - с долей изнеможения вытягивает из себя, упираясь о спинку кровати, в попытках унять собственный страх, на ровне с которым шагал гнев. Плечи то и дело поднимались и опускались. -- Мистер Сулу, все в порядке, это всего лишь галлюцинация, вызванная незваным гостем на борту. - Монотонно барабанит Спок, слушать которого сейчас совершенно не хотелось. Эти утешения были совершенно ничем, пустышками, от которых хотелось избавиться как можно скорее. Скорее сорваться с больничной койки на мостик, лишь бы увидеть это русское нетронутое личико, застать именно его улыбку и ничью больше, услышать его голос с этой специфичной русской манерой. Кирк кивает и все, включая доктора, покидают помещение, оставляя этих двоих наедине. Капитан многозначительно хлопает Хикару по плечу, приподнимая уголки губ, заставляя морщинки всплыть вдоль щек. Он аккуратно присаживается на край кровати, склоняя голову чуть к низу. -- С мистером Чеховым все в порядке, он находится на мостике как и обычно. - Произносит это так робко, будто боясь спугнуть рядом лежащего, далее же, решительно поднимается, заставляя кровать чуть скрипнуть, убирает руки за спину, тут же направляясь следом за остальными. -- Отдыхайте. *** Приятный запах каштановых волос, коим можно упиваться будто наркотиком, ощущать их шелковистость, перебирать, не пропуская ни один волосок, прижимать к себе чужое тело настолько плотно, насколько это позволяется сделать, вжимать в стену, не давая и шанса выскользнуть из объятий. Вслушиваться в эту речь, переполненной непониманием, ощущать обжигающие вдохи на шее, еле сдерживаемые, скользить ладонью по массивной спине, кажется вот-вот сойдет с ума под натиском этой желанной реальности. -- Я так волновался, Паша.