Что шейд думает по поводу этого безобразия 2

И я уже привык к трагическим ролям, невинный мученик и жертва короля, и со страхом Божьим жду прихода дня, когда они канонизируют меня... (с) Канцлер Ги. *** - Это же невозможно! – возмутился Автор, просматривая последние главы.- Ты все испортил! Красноволосый шейд подавил желание напеть пошлую своей дешевизной песенку, которую случайно подцепил, прислушиваясь к разговорам несовременных ему новых людей, и в которой «невозможное было возможным», но все же решил уточнить, что же пошло не так, подняв бровь. Лично у него все было хорошо. - Давай начнем сначала. Двадцать шесть работ – черновиков с набросками твоей истории, - шейд пригладил красные волосы, как бы принимая тот факт, что он был чертовски хорош, и заслужил все, что было ему посвящено, - одна главная история с развитием твоего образа, как злодея, чтобы вырвать тебя из парадигмы «шейд был злой, потому что темный маг, и темный маг, потому что злой и неудачник по жизни», - на «неудачника» Дурза таки показал зубы, - и всё, чтобы сбалансировать персонажей, проверить возможные комбинации сюжета и понять, как твоя история может развиваться логично... Автор тоже сказал ещё не всё своей красногривой страшной музе, которую ему подкинула нелегкая. - Чтобы бы не был безликим тираном, как архетипичные колдуны-злодеи, а раскрылся, как персонаж, способный заботиться о ком-то и жертвовать своими личностными интересами. Сюжет! Сюжет, имеющий схему уже шесть лет... В ответ на это шейд фыркнул: если речь шла об интересах сына или его женщины, он просто не отделял их от своих собственных, что делало его не столько альтруистом, сколько собственником. Но куда шёл внутренний монолог Автора, шейду не нравилось. - А помнишь, с чего у нас всё начиналось, шейд? С того, чтобы люди, видя твоё падение в битве при Фархтен Дуре, могли испытывать не просто восторг от личностного роста персонажа Эрагона, а еще и подумать, что у вот этого вот, - Автор демонстративно указал рукой на высокого шейда, которой отвесил ироничный поклон своей аудитории, приложив руку к нагруднику, - неприятного злодея, мог быть кто-то, кто пожалел бы о его смерти. Это могла была бы быть его женщина, с ужасом провожающая взглядом падающую тень чудовищного духа, или ребенок, осиротевший без своего страшного родителя... - Ты сначала определись, у меня их двое или один, - ухмыльнулся Дурза. – Но за себя я сразу скажу: если меня один раз распалили на продление своего рода, то второй раз – через мой разодранный труп. Нет у шейдов детей, я почти мертвый! Нарушение канона! - Меня еще и не факт, что секс интересует, это все ваши фантазии! – собственные подвиги на этом фронте шейда веселили. - Хотя тут многие маги балуются, но все-таки меня толкали в "Наследии", как одержимого войной и убийствами злодея, у которого других радостей в жизни и нет, что победы и магия. Дурза тоскливо улыбнулся своему прошлому, еще раз порадовавшись, что умер в первой четверти оригинального цикла. – Но если к делу, то мне больше подходит вариант, где я умер раньше, чем сын родился – мороки меньше. - Ты, как я погляжу, так против линии Турмалайн, избалованной дочери шейда, маленькой принцессы и чудовища в одном лице? - Еще как! – подтвердил шейд. – Почему Аварис отдали сына, а мне девчонку во всех развилках?! Головой подумай: я кочевник в прошлом и придворный маг, по моим представлениям моя отцовская роль в воспитании девочек – это посмотреть, что мне принесли не сына, махнуть рукой, чтобы это недоразумение убрали на женскую половину шатра, и забрать оттуда лет через семнадцать, когда мне понадобиться выдать ее замуж, чтобы заключить договор с союзником. Или я вообще просто кивну, и на свадьбу не пойду. С момента зачатия я дочерям ничего не должен, это мужской мир, мои дорогие! - А если ты одинокий вдовец с дочерью? Да еще и с некоторой ...шейдовостью, и вы одни такие в окружении людей? - Я не вижу повода менять свои принципы. – шейд был категоричен. - Ещё раз: я знаю, как детей воспитывать? Нет! Дочерей как растить? Без понятия. У меня время есть на них? Нет! Я её скину на мамок и нянек, и буду свободен, как в каноне. Или вообще запру в темницах сам, если будет спорить, я же отец-злодей! И вообще нечестно, если только Турмалайн будет: у Морзана – сын, у Брома – сын, а у меня дочь?! А если она в меня лицом пойдёт, - свою наследственность шейд считал сильной, и оттянул пергаментную кожу на сухой щеке, - как мы будем с этим разбираться? - Ты черный маг, научишь её менять внешность или зачаровывать женихов. И вообще в Алагейзии все такие разные, что лукизма нет! – на самом деле, линия Турмалайн хоть и была привлекательной, но Автору тоже не нравилась. - Да я посмешищем стану, нет уж. – новомодное слово «лукизм» Дурза не любил, хотя тенденцию не судить всех по исполосованной шрамами роже уважал. - Сына можешь оставить, я привык уже к этому щенку. Тем более он – это все равно я, только осветленный. Анти-Дурза. И то радость, вон у них там Анти-Морзан же есть в виде Муртага. - Думаешь, Муртаг - это Анти-Морзан, который через изменения идет против своего наследия? – Автор призадумался, идея была хорошей. – Но у тебя другой сын, у тебя сын не совсем Анти-Дурза. Ипну - концепт Темного Принца, который может быть и темным, и добрым одновременно, потому что растет в созданной тобой среде и привыкает к магии, но ты его защищаешь от мира светлых персонажей. Поэтому Ипну не озлоблен, как собравшие ранние шишки персонажи, он тепличный мальчик. Дурза - Полночь, Ипну - Предрассветный сумрак. - Предрассветный час зачастую темнее всей предшествующей ночи! - философски заметил колдун. - Давай еще вспомним, что мой благочестивый прекрасный сын выращен мной на подкормке из сыворотки человеческой крови, так что светлым персонажем не является. Это вам не откреститься от отца и спереть его меч из оружейной. – очередной камень летел в сторону Муртага. – Но если я жив, когда сын подрос, то у нас классическая комбинация для вампира: Дракула против Алукарда. - эту партию шейд сыграть мог. - Женишься на женщине, ее губят люди, сын пытается их спасти, и в итоге мы имеем битву, где сын убивает своего отца. И все живут долго и счастливо...Ну, кто смог выжить. В некоторых случаях сын вынужден охранять замок отца, и будет наказан вечной ссылкой. - Именно! Классическая комбинация для вампира: все думают, что ты злой, и в момент твоей смерти они могут увидеть твои воспоминания, и понять, что ты был совсем не так плох, каким казался, и выворачивал Алагейзию наизнанку не просто так. Для этого твой сын должен тебя убить или хотя бы лечить. - Может лучше кино ему документальное покажем в процессе лечения? - почесал кончиком стилуса подбородок шейд. - У нас вообще-то мысленные образы передаются между персонажами... - А вот теперь к главному, - не мог успокоиться Автор. - уважаемый шейд: какого черта? - Какого черта что? – не понял претензий королевский шейд. - Ты читал сюжет, который надо отыграть? Ты читал хотя бы один набросок до конца, перед тем, как запороть триста страниц текста? Что было основным во всех набросках? Дурза закатил багровые глаза, лишенные зрачков: ему эта тема уже осатанела. - Да-да, шейд умирает, и по нему теперь можно было бы поплакать, но все слишком заняты разгребанием проблем, которые он им создал, - отмахнулся когтистой рукой Дурза: виноватым он себя не считал. - Вот именно, уважаемый шейд. А теперь поясните, каким вы образом проскользнули в «Встрече», поломав основной рычаг, который позволил бы вас пожалеть?! Ты должен был увидеть сына в одно мгновение в битве, ведь только это могло тебя отвлечь от мести, и твое сердце пронзил бы клинок... - А зачем меня жалеть? – возмутился шейд. – У меня все прекрасно, в какой бы ангст вы меня не макали. Я на своём месте, моя работа – двигать сюжет на линии зла. Хотя... за бодания с Гальбаториксом готов похвалить: мой создатель тогда обленился и так не пояснил моей мотивации не быть верным королю, кроме «шейд паскуда, шейдам веры нет», хотя логически я – часть темного двора, и у меня не может быть другого короля. Что мне, за Насуаду или Эрагона голосовать на следующих выборах?! Дурзу аж передернуло от потенциальной демократии в его родной стране. - А на трон сесть мне самому никто не даст, да и не нужно это. – шейд все-таки любил действовать обосновано. - Зачем я тогда с Эрагоном в темнице говорил?! Но хоть здесь голому дали прикрыться, так сказать, на основе посмертного отзыва Галбаторикса, что шейды – сложные в поддержании инструменты. А раз инструменты, то он нас не уважает, а значит унижает, а значит (...) - шейд сказал нецензурное слово, подняв палец к небу, - я буду ему предан. - Придется тебя убивать другим способом, уважаемый шейд. Так не пойдет. Дурза присвистнул, намекая на сумасбродность подобной идеи после Фархтен Дура. Точка невозврата была пройдена, и он уже получил, что хотел. «Встреча» была «Долгожданной», потому что в ней должны были встретиться отец и сын, разлученные возней между добром и злом, а также клинок и сердце шейда. Но с первым Дурза был согласен, а со вторым – не совсем. - С твоими талантами меня к главе пятидесятой канонизируют и дадут значок «самый отвественный отец Алагейзии», а не убьют. – задумчиво протянул Дурза, листая написанное. - А что? Детей своих не подкидывал, как Бром, мечом в них не бросал, как Морзан, растил, кровью поил, когда было надо. Что я, плохой отец, что ли? Чужих даже щадил, как Арью и Муртага в Гиллиде. Где мой значок, Автор? И первый интернациональный детский сад моего имени открывай на месте сгоревшего Гиллида. – шейд с трудом удержался, чтобы не выругаться снова. В его оригинальной истории замок Тени все-таки сожгли после его смерти, и шейда это слегка обижало. - Ты нечеловеческий тиран и деспот, не различающий чувства и не уважающий права женщин в стране с высокой долей королев, сильных ведьм и воительниц. Любовную линию твоей жены пришлось тупым ножом отдирать от стокгольмского синдрома, и в финальной полировке истории над ней еще придется работать. Она должна за душу твою тебя полюбить ласковую, понимаешь? – поучал шейда Автор. - - И на фоне других злодеев канона ты смотришься выигрышно, потому что у тебя мало шансов завести себе подругу, и ты будешь ценить ее больше, чем другие. - Да-да-да, «я снова в пустоту кидаю камень, надеясь на ответа легкий всплеск», как в песне, - раздраженно прокомментировал свою душевную скупость Дурза. - Вот поэтому у Кристофера и бардак! – не выдержал шейд очередной лекции о правах женщин в Алагейзии, установленных его создателем. – Феминизм с драконами в средние века развел, это же кошмар! Это когда еще можно было право первой ночи использовать и крестьянок на убой себе в замок забирать – и никто косо и не посмотрит. И потом, женская смертность при родах была такая, что и смертный мужчина за свою жизнь мог жениться до пяти раз, ну где там даже фаворитке шейда иметь на него влияние больше, чем возможность его уговорить что-то сделать или нет? Отправьте меня ещё священника поселкового придушивать, чтобы шейда с ведьмой ночью в храме повенчать! Придурь же... Она – короткоживущий персонаж, а я - глава замка и основа сюжета. Она вообще имеет право быть только потому, что она незаметна на моем фоне для истории. И я что, должен ей отчитываться, что ли? У нас итак все максимально подтянуто до дружбы по профессии в перемешку с постелью, больше равноправия в меня не войдет, извините уж. - Дурза демонстративно хлопнул рукой по столу, от чего ноутбук с драгоценной историей зловеще подскочил. - Это мы еще обошли вопрос о том, был ли я ей верен душой и телом... - Я тебя сведу с Анжелой, честное слово. Она ещё не забыла тебя и даже в каноне тебя ненавидит необоснованно ярко. – Автор помахал ненавистным шейду черновиком с его очередными приключениями. - - И не раскрыто. Хочешь растоптать чувства ведьмы? - Да пожалуйста, ничего больше переспали и разошлись и так ходили к друг другу в гости, когда зачешется, у нас не выйдет. Назови «Ночной гость» NC-цу свою описательную, это я еще могу. – местный сленг шейд вполне освоил. - Характеру моему тоже подходит, я ведь не очень-то семейный персонаж. И вообще, я тебе расскажу, как должна выглядеть эта NC-ца со мной: берешь женщину, раздеваешь догола, можно оставить украшения волшебные, мне нравится блеск. Берешь кубок с кровью жертвы, которую мы с ней только принесли на ритуальном камне, она выливает это на себя, потоки крови струятся по её животу, а шейд, так уж и быть, будет готов обнять её и преклонить перед колено, целуя красные струйки... - Молчи! Молчи! молчи! Ты про свои похождения – молчи. - Автор закрыл уши руками. – Оставь это все для закадровых сцен, если тебе нравится. Мы не выходим в таком рейтинге. Дурза вздохнул: счастье шейду только снилось. - Вообще уйду я от тебя, сколько можно уже. У меня уже образ, как у главного романтического героя. А мне на войне легче, чем в этих ваших отношениях. Я тут за (...) триста страниц даже не поджег никого особенно, кроме Морзана и проклятой кошки, а вляпаться в отношения успел с доброй половиной подходящих мне по возрасту и роду деятельности женщин Алагейзии: Формора, Анжела, Селена, Аварис твоя, потом еще и к Арье меня подталкивали, заразы... - Так ты и есть главный герой этой оды. И как мы и договаривались, ты за эти триста страниц романтика ни разу не сказал никому, что любишь кого-то. - Ещё бы я эту глупость сказал! - вспылил Дурза. - Я – заместитель главного злодея, антигерой чисто для движения истории, увы. Не могу я никому в любви признаваться, не по мне это. Да и твой подход, Автор, не нов: с 70-х тема злодея в главной роли поднималась в фэнтези, а сейчас просто новая волна моды на злодеев. И где мой самый главный смысл эту историю рассказать? В чем основной урок? Автор закрыл лицо руками, застонав. - В том, что внешность обманчива. Великий шейд, придумай мне, как ты умрешь, иначе мне придется переписывать очень много страниц... Без твоей смерти сын не сможет всю жизнь мучиться, что не помирился с тобой, хотя был первым существом, которое должно было тебя понимать. Иначе, клянусь, мучится будешь ты: двух шейдов я не потяну. Шейд хмыкнул, очень осторожно включил кнопку наушников тонким когтем, насвистывая очередную песенку: уж чего-чего ему не хватало в Алагейзии – так это музыки, сыгранной не кривыми руками случайно забредавших в Гиллид менестрелей. Хотя может быть шейду надо было быть осторожнее с их пальцами. *** Я сам не знал, что был таким хорошим И, в общем, был изрядно огорошен, Тем, что на Ситэ уж впору приносить цветы – Трудами вашими я стал почти святым! И я уже привык к трагическим ролям – Невинный мученик и жертва короля. И я со страхом божьим жду прихода дня, Когда они канонизируют меня! А если на минутку мы допустим, Что был я омерзителен и гнусен, Что я нарушал устав, не чтил его совсем, Одних бастардов наплодил сто сорок семь? (А может и больше) Чтоб стать магистром я коллегу подсидел И бедный Гуго враз остался не у дел. Я пил вино любых сортов без всяких мер, Всех материл как настоящий тамплиер. Святая Дева, я почти уже забыл, Каким же все-таки я в этой жизни был И после смерти мне не обрести покой... Идите на хр*н, дайте стать самим собой! (с) Канцлер Ги