Серость

Аокидзи спал, укрывшись одеялом по самые уши. Робин наблюдала за ним, потягивая остывший чай из длинной кружки со сколотым краем. Ей казалось странным, что мужчина привыкший к работе в северных районах, спит под двумя пуховыми одеялами. Глубоко вдохнув сырой, пропитанный запахом плесени воздух, Робин глянула на часы. До прихода Ти Бона оставалось меньше сорока минут. Встав, она ощутила слабость и тугость в мышцах ног. Эта холодная сырость доконает ее. Оставив ненавистный чай на столе, женщина отправилась на задний двор. На улице было пасмурно. Обняв себя за плечи, Робин вглядывалась в серое, однотонное небо. Голые кустарники скребли по забору. Громко каркала ворона на пустой яблоне. — Кыш, — прикрикнула на птицу Робин. Ворона смерила женщину снисходительным взглядом и сорвалась с ветки, каркнув какое-то ругательство на прощание. Робин спустилась со ступеней на стылую бурую землю. Села на скамейку с облупленной краской и достала из глубокого, растянутого кармана помятую пачку сигарет. На сигаретах была арабская вязь, которую Робин с трудом могла прочитать. Когда-то она отлично говорила на арабском. Кажется, это было в прошлой жизни. В пачке осталось восемь сигарет. Женщина достала одну и поднесла к носу. Глубоко вдохнула аромат крепкого качественного табака. Усмехнулась. Столько лет прошло, а запах табачного дыма до сих пор успокаивал ее. Она подкурила сигарету, но курить не стала. Просто дышала дымом, вспоминая горячие арабские пески и горячую руку в цветных перстнях. Внимание Робин отвлекла кошка. Она уже видела ее несколько раз. Серая, беспородная кошка, которая окотилась у них под крыльцом. Робин слышала плач котят этой ночью. Кошка опасливо прошмыгнула мимо Робин и скрылась под крыльцом. Фильтр обжег пальцы, заставив Робин бесшумно втянуть воздух. Вдохнув остатки дыма, женщина без сожалений отправила окурок в урну. Вернула пачку в карман и нахохлилась. Она слишком устала от работы под прикрытием, от сырости, от этого недостроенного дома из серого шлакоблока, от Аокидзи. Они потратили два месяца в слежке за этой явкой, но Тич никак не обозначил себя. Значит, узнал, что место рассекречено, значит, перекинул производство на другую базу или выжидает подходящего момента. Тич способен на многое, если не на все. Робин прошибал холодный пот каждый раз, когда она вспоминала безумный смех этого толстяка с безграничной властью. Он вполне мог позволить купить себе кого-то в Дозоре. Он мог позволить себе купить весь Дозор. Робин покачала головой, отгоняя прочь эти мысли. В доме послышалась размеренная поступь Аокидзи. Только он мог передвигаться быстро и лениво одновременно. Из участка через дорогу раздался гул электропилы, задорный стук молотков и перекрикивание. — Кофе будешь? — произнес сиплый заспанный голос Аокидзи. Робин встретилась с ясным взглядом мулата. Два месяца прошло, а она до сих пор не привыкла к его обритой на лысо голове. — Кофе кончился, — напомнила Робин, заставив себя принять менее уязвимую позу. Замерзшие мышцы отказывались слышаться. — Твой кончился, — блекло усмехнулся мулат. — Хватит сидеть на ветру. Пошли в дом. — В доме не намного лучше, — отозвалась Робин, поднимаясь. — Опять курила? — спросила Аокидзи, когда женщина прошла мимо. Робин на это ничего не ответила. — Су-упер! — услышала она радостный вопль с соседнего участка и нырнула в пропахший плесенью дом. *** Прошла еще неделя. Тич не появился. Головорезы Тича не появились. Явка пустовала. Потягивая отвратительный кофе, Робин прикидывала варианты проникновения на явку. Она могла сделать это быстро и бесшумно. Если понадобиться, она могла бы справиться с охраной, но Аокидзи запретил. Открыто идти против его приказов Робин не могла. Пока не могла. Он ей еще нужен. Пока он единственная преграда между ней и тюрьмой. Все, что оставалось Робин — это ждать, следить за явкой и наблюдать, как на соседнем участке команда из очень шумных плотников поднимает дом из сруба. Единственным развлечением женщины была кошка и двое ее котят. Белый толстяк и серый пугливый кроха в полоску. Они подросли настолько, что иногда выбиралась из-под крыльца и играли на улице, пока кошка не затаскивала их обратно, подальше от ворон. *** Во вторник Робин не видела кошку. Котята плакали под крыльцом. В среду плач стал громче. Явка все еще молчала. Плотники начали возводить крышу. Аокидзи вызвали в штаб. В ночь на четверг плач котят стал настолько громким, что Робин не выдержала. Выбралась на задний двор и достала их из-под крыльца. Котята исхудали. Их глаза были слеплены инфекцией, а между ушей у них копошились десятки блох. Робин с трудом сдержалась, чтобы не откинуть котят от себя. Справившись с омерзением, которое в ней вызвали паразиты, женщина перехватила котят и вошла в дом, плотно закрыв за собой дверь. Оставив котят в коробке у обогревателя, налила им в плошку сливки, которые Аокидзи берег для своего кофе и несколько минут наблюдала, как они тыкаются мордочками в лакомство, не понимая, как его употребить. Первым сообразил белый толстяк, заставив Робин тепло улыбнуться. На утро четверга Аокидзи вернулся с плохими новостями. Их продержат здесь еще неделю. Робин устало вздохнула. Она предпочла бы зачистить явку собственноручно, чем просидеть здесь еще хоть день. — Мне нужно выбраться в город, — заявила она, глядя в темные, бездонные глаза мулата с севера. — Зачем? — лениво спросил он, поставив чайник на плиту. — В аптеку. Купить капли от блох, — ответила женщина, глядя на широкую спину мужчины перед собой. — От блох? — Аокидзи обернулся от удивления. Робин взглядом указала на коробку с котятами. Мулат состроил кислую мину и отошел от коробки. Наткнулся взглядом на пустую упаковку из-под сливок и помрачнел еще больше. — С тебя сливки, — заявил он, одобрив вылазку в город. Робин усмехнулась уголком губ. Сняла с вешалки пальто и встряхнула его, словно это поможет избавиться от затхлости, которой пропитался материал. Надела его и, впервые за два месяца, вышла через парадную дверь. Спустилась на улицу и огляделась. Рядом с домом напротив стоял фургон плотников. На реях сидело двое мужчин. Один ел бутерброд. — Шлифовку возьми еще, братан! — кричал второй кому-то внизу, кого Робин не могла видеть за высоким забором. — Вы ее жрете что ли?! — ответил этот кто-то. — Черт с вами. Возьму. Робин поставила воротник пальто и направилась в сторону остановки. Задав определенный темп, женщина прошла треть пути, когда услышала тарахтение приближающегося фургона. Синий поцарапанный монстр на колесах поравнялся с ней через минуту. Из салона слышалась лирическая популярная песня. Робин крепче сжала пистолет в кармане. — Не сочтите меня за извращенца, — произнес водитель, уверенно держа руль одной рукой. Робин подняла на него уставший взгляд, — Я могу подбросить вас куда захотите. Если захотите, — запальчиво добавил он, немного смутившись. Робин нашла это очаровательным. — А если я окажусь извращенкой? — улыбнулась уголком губ женщина. Водитель, удивленно моргнув, отпрянул. Робин тихо рассмеялась на столь глупую реакцию со стороны огромного детины, чьи руки были покрыты сотнями мелких шрамов. Такие шрамы остаются после долгих лет работы в деревом. Водитель не мог быть одним из головорезов Тича. — Подбросьте, — сжалилась Робин, заставив плотника облегченно выдохнуть. Мужчина подался вперед и открыл для нее пассажирскую дверь. Торопливо смахнул с сидения опилки. — Тут немного грязно, — поспешил предупредить он. — Рабочая лошадка, все такое. Робин удобно устроилась на сидении и пристегнулась. В салоне было тепло и пахло дизельным топливом. На зеркале заднего вида болтался ароматизатор в виде пальмы, в грузовой части тряслись детали лесопильного оборудования, стамески и ящики с расходниками. — Так куда вам? — уточнил мужчина, тронувшись. Вид у него был сосредоточенный на дороге, но Робин то и дело ловила на себе его взгляд. — В ветеринарную аптеку. Любую. — Хм-м… — задумался мужчина, почесав в бакенбарде. — Надо подумать. До самого выезда на магистраль они молчали. — Ага! — воскликнул плотник. — У моего братана есть хомяк. Наверняка он знает, где можно купить что-нибудь ветеринарное. Позвоню ему. — Братану или хомяку? — уточнила Робин, позволив себе искренне улыбнуться. Мужчина скосил на нее непонимающий взгляд, но неожиданно покраснел и отвернулся. Робин решила, что он не привык иметь дело с красивыми женщинами. Эта мысль развеселила ее. — Братану, — ответил он, насупившись, и крепче обхватил руль. Из колонок заиграла другая популярная песня. Зажигательная, пляжная, совсем не подходящая для пасмурного, сырого дня. Мужчина сделал тише и набрал «братана». Несколько минут Робин слушала разговор водителя, состоящий из выяснения отношений, кто из собеседников больший идиот. — На повороте ко второму доку есть ветаптека, — отозвался мужчина, убрав телефон в нагрудный карман джинсовой куртки. — Мне как раз нужно во второй док. — Как удачно у нас с вами все складывается, — насмешливо заметила Робин. До доков добрались быстро. Фургон остановился у небольшого здания с обветренной зеленой крышей и скошенной деревянной дверью. — Если вы подождете меня где-то полчаса, я смогу отвезти вас обратно. Туда, где взял. — Вы меня еще не брали, — усмехнулась Робин. Мужчина покраснел до кончиков ушей и, кажется, забыл вдохнуть. Робин тихо рассмеялась. — Я буду ждать вас здесь, — произнесла она. — Лучше не опаздывайте, — добавила женщина, выбираясь из машины. — Вот это женщина, — услышала она, закрывая за собой дверь.