Чёртики

Чего только не писал в своих письмах Федор Иванович своей милой Катерине Александровне. И что заживут они мирно, и что заводик свечной купят, и что будут каждый вечер чаи гонять, пока не надоест. Славно его жизнь потрепала в последние полгода. Не заметил добрый батюшка, как разум тихонечко, но решительно его покинул. Находясь на сопке с колбасой в руках, он лишь на секунду возвращается в прежнего себя и кричит отчаянно, со страхом: «Вернитесь за мной! Я отдам вашу колбасу!», но примерно через секунду охватывают его видения странные: будто бы сама царица Тамара «Тамара? А где ж я слышал?» явилась к нему и строго наказала, что соседей нужно уважать и изредка наносить визиты из самых лучших побуждений. За милой беседой он не замечает, как наступает утро. И тут — новое видение. Два ангелочка специально поднялись за ним, чтоб помочь спуститься с той высоты, на которую он по дурости забрался. Блаженная улыбка растягивает его губы, что-то отходит от сердца и почему-то все его мысли крутятся вокруг того, что все будет хорошо. Он свято уверен, что везут его не куда-нибудь, а прямиком домой. Зачем он оказался так далеко от него, уже мало его волнует. Какая-то мадам Петухова, упокой Бог ее душу, кажется, рассказала ему, что свечной заводик надо приобрести всенепременно в Старгороде. Он вдохновенно кричит в окно той чудо-машины, куда его помещают: «Покайтесь!», улыбаясь своим ангелочкам. Сколько времени так проходит, он не замечает. Сначала перед ним закрывается дверь, через какие-то минуты она открывается вновь и то, что он видит, заставляет его судорожно ахнуть. — Вот чудеса-то, а! — восклицает он и чувствует, что его руки теперь свободны. Перед ним стоит красочное дерево, которое содержит в себе все цвета радуги. Отец Федор признается сам себе, что никогда еще в жизни такой красоты не видел. Улыбка вновь растягивает его губы. Так, должно быть, выглядит рай. «Вот обрадуется моя дорогая Катерина Александровна! Ба! Так как же я ей скажу? Неужто я помер?» — быстрая череда мыслей проскальзывает в его голове и, не успев толком укрепиться, разбивается как хрустальная ваза о камень. — Он не похож на бергена, — вдруг слышит он чей-то тоненький голосок и в удивлении осматривается по сторонам, никого не замечая. — Тише, Тихоня, вдруг он зол! — слышит он второй голосок и снова в ужасе осматривается по сторонам. И тут послышался какой-то звук, словно маленький пес стучит лапками по полу. Отец Федор почувствовал, как его сердце начало выскакивать из груди от страха, он нервно перекрестился пару раз и со словами «Спаси и сохрани!» ощутимо дернулся в сторону, когда столкнулся с каким-то кустом. Размышлять ему долго не позволили, он вдруг услышал чье-то тоненькое, возмущенное: — Ай, под ноги смотри великан! Куда прешь?! Отец Федор громко взвизгнул, когда все же посмотрел вниз и стал пятиться, как краб, повторяя вполголоса: «Нечистая! Нечистая! Сгинь!» Перед его глазами было с десяток крохотных существ на двух ножках с длинными, торчащими волосами, они напоминали маленьких резных кукол, только если бы не имели осмысленных взглядов и подвижной мимики; все разного цвета. Отец Федор зажмурился, понимая, что попал в отнюдь не в рай, как полагал в самом начале. Жутко ему стало, душа тряслась от каждого перешептывания, что он слышал. — Такой большой, а нас боится. — Подожди, может быть, он здесь впервые. — А давайте позовем Розочку? Отец Федор судорожно повторял про себя «Отче наш» и решительно не желал открывать глаза. Но вдруг почувствовал, как кто-то ухватил его за штанину и подергал. — Эй, великан, ты откуда к нам пришел? Когда Отец Федор открыл глаза, то не смог сдержать себя. Он закричал, бешено выкатив глаза. Мысль «Черти» проскочила в его голове как выстрел. Крик его был настолько громким, что маленькие существа скривились и схватились за свои маленькие ушки, мило куксясь. — Ты чего так разорался?! — возмущенно проговорил один из них. Отец Федор мельком заметил его — абсолютно синий черт с очень умным взглядом. Не выдерживает батюшка, ноги подкашиваются, ох как сверлит глазищами своими! Упав перед всеми этими существами на колени, он заговорил против воли: — Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены… Черти. Чертики. Не обижайте меня и я не стану призывать на вашу голову геенну огненную. Я человек верующий… — Что это с ним? — стали переговариваться между собой существа, а Отец Федор продолжал плакать и оправдываться, открещиваясь от того, что видел. Он вплетал в свою речь все, чем занимался последние дни, чем был грешен, не забыл упомянуть царицу Тамару дважды, а также что достоин рая как никто на этом свете. На лицах существ отражалось сочувствие, они внимательно слушали этого странного великана, не прерывая его рассказ, что нимало удивляло его. И вдруг он заметил как существа стали расступаться, а к нему подошел чертик абсолютно розового цвета, с маленькой короной на голове. Почему-то его Востриков испугался меньше всего. Тот подошел к нему как можно ближе и тихо произнес: — Бедненький, — после чего у всех существ что-то загорелось на руках и они, как по команде все вместе двинулись в сторону отца Федора. Тот снова зажмурился, думая, что его хотят уничтожить, воспринимая это как кару за все его грехи, но в итоге почувствовал только с десяток ручек на своем теле. Да, все тролли разом решили его обнять. Когда отец Федор вновь открыл глаза, то был нимало удивлен, а розовый чертик ему сказал: — Тебе нечего бояться нас. Мы мирные существа и не знаем, кто такие черти. Мы тролли и больше всего любим петь и обниматься… Вот ты любишь петь? Она находилась прямо перед лицом отца Федора и взгляд ее был такой дружелюбный, что тот, вдруг почувствовав себя в безопасности, тихонечко запел начало: — Вечерний зво-о-о-он, вечерний зво-о-он, как много ду-у-у-м на-во-ди-и-ит о-о-он… Тролли начали переглядываться. Они никогда не слышали этой песни, но она уже им нравилась. Послушав еще немного пение отца Федора, они начали подпевать. Когда грянул стройный хор, Востриков почувствовал, что готов улыбнуться. А существа, назвавшиеся троллями, взявшись за руки, тихо раскачивались, улыбаясь ему в ответ.