мы и 223 человека на краю пропасти

Их высадили из автобусов, словно космонавтов на инопланетную землю. Все вроде было знакомо, но в то же время было другим. Две сотни подростков и совершенно пустой город. Нет связи, нет родителей, нет контроля, только открытая церковь, пустые дома и куча алкоголя. Кассандра сказала идти спать, потому что завтра все наладится и встанет на свои места. Было неизвестно, изменится ли завтра все к лучшему, может, все станет только хуже. Но сегодня они уверены в том, что с рассветом в Нью-Хэме все станет как прежде, потому что Кассандра так сказала. Возможно, скоро она перестанет быть главной, её перестанут слушать, но сегодня слово Президента школьного совета всё ещё имеет какую-то власть над ними. Поэтому Лили танцевала, заполняя себя, кажется, уже седьмой бутылкой пива. Алкоголь сегодня лился рекой, и разговор о принятии разумного количества не шел. Веснушки были похожи на пузырики, поднимающиеся вверх и образующие пену. Белое платье, которое было прикрыто нежно-розовым пальто до этого и лежащим теперь на одной из скамей, едва касалось колен и демонстрировало изящную зону декольте. Рыжие волосы переливались под искусственным светом, а белые ленты, которыми они были собраны, давно потерялись под ногами толпы. На полу церкви валялись разбросанные книги и вырванные из них листы. Дэвис смотрела на уничтоженные остатки старых и пыльных томиков Библии с удовольствием. Одна из её лучших подруг отсутствовала — она считала это место святым. Она годами считала поклонение своему богу единственным правильным выбором, а всё остальное называла язычеством, будто бы это преступление. Поэтому зеленоглазая танцевала на этой парадигме всевидящего, отпускающего грехи заблудшим душам, с особым рвением. Молодая девушка, которая должна была выпуститься в этом году, танцевала одна, потому что вторая её подруга тоже ушла, не сказав ни слова. Подняв руки и проворачиваясь вокруг собственной оси, Лили заметила взгляд высокого спортсмена брюнета на своем силуэте в толпе. Гризз никогда не напивался в слюни так, чтобы не помнить прошедший вечер, он всегда был почти трезв. Сама же Дэвис уже чувствовала, как ноги подкашиваются, язык заплетается в попытках напевать строки песни, а перед глазами все плывет, укрытое полупрозрачной пеленой атмосферы попойки. Они смотрят друг другу в глаза всего мгновение. Это ночь Конца Света. Лили сидела на асфальте, зарывшись руками в волосы. Слева от неё была дорога из города, которая должна была вести в остальной мир, но вместо этого шоссе будто бы переламывалось и превращалось в густой лес. В реальности такого не случалось, в реальности такого не могло произойти. То, что она видела своими собственными зелёными глазами, было больше похоже на сценарий какого-то фильма, что ты смотришь в кино с друзьями. Однако именно так обстояли теперь их дела. Пока все остальные что-то упорно обсуждали, она сидела молча, пытаясь все это осознать. Вдруг её накрыла тень и она увидела чьи-то кроссовки. Голос разорвал кокон изоляции: — Эй, ты в порядке? Она подняла голову. Гризз смотрел на неё с лёгким оттенком беспокойства, сведя немного брови к переносице. Её глаза сверлили парня нещадно, хоть он и был растерян не меньше, чем она сама. — Это пиздец. Дэвис не любила заниматься констатацией очевидных фактов, но другого ничего ответить сейчас не могла. Виззер опустился перед ней на корточки и аккуратно, будто бы немного сомневаясь в своих действиях, положил свою большую ладонь ей на плечо. Он попытался заглянуть в глаза. — Я знаю, что мы не в самой ахуительной ситуации, но все будет хорошо, мы выберемся. Девушка не выдерживает и вскакивает, сбрасывая с себя руку одноклассника, и отходит в сторону, к деревьям. Рыжие волосы треплет ветер, точно так же, как листья дрожат на ветвях. Все не изменится к лучшему в ближайшее время, не произойдет чуда, которое спасет их всех из этих хитросплетений очередной передряги. Только это не школьные проблемы, вроде разбитого окна или безответной любви к мальчику, это куда более сложные вещи. — Окей, мы с Гриззом соберём группу и пойдем в лес, как поисковая бригада. — Думаю, это хорошая идея. Лили обернулась, её руки были скрещены на груди. Веснушки бежали по открытым рукам миллионами созвездий, пока мятое платье шло волнами, открывая ноги больше, чем это было необходимо. — Это безопасно? — Да, Гризз знает, что делает. Она сдвинулась с места, топая розовыми кедами по проезжей части, и дошла до Гаррета. Мало было людей, что знали его настоящее имя, а не прозвище, но Дэвис была достаточно внимательной к нему, чтобы запомнить. Тихо положив пальцы ему на сгиб локтя, чтобы привлечь внимание, сказала: — Я пойду с вами, если ты не против. Оливковые глаза с ободком из светло-коричневого остановились на её остром, лисьем лице. Он кивнул, убирая темную прядь за ухо. Кажется, он был рад, что Дэвис все-таки пошла на контакт. Её рука соскользнула с него, но они все ещё стояли рядом. Они сидели в лесу. Напряжение ушло, хотя бы на время, потому что казалось, что все они просто собрались небольшой компанией в поход. Смеялись, улыбались и веселились по мелочам. Короткий привал ради того, чтобы перекусить, превратился в дружелюбное перекидывание едой. Припасов было много, и пикник превратился в пир. Черная, кожаная куртка прятала её от прохладных порывов ветра. По левую руку сидел Гризз и его улыбка радовала глаз. Он периодически поглядывал на девушку с нескрываемым самодовольством. Все было хорошо. Пока они не услышали тревожное «ауч». Гризз уже вскочил, пока Дэвис продолжала сидеть и пялиться на тело черной змеи, которая уползала обратно, восвояси. Они уложили её на землю, пока парень искал среди их барахла аптечку со всем необходимым. Он искренне надеялся, что им не придется её использовать. Рыжая подскочила со своего насиженного места и подошла, чтобы сгруппироваться вокруг неë. — Тебе нужно успокоиться. Нам нужно замедлить твое сердцебиение. Давай, дыши глубоко, — тараторит Виззер указания, параллельно выполняя какие-то задачи. Лили решает взять часть работы на себя и кладет ладонь на предплечье девушки, игнорируя просьбу разойтись, и ловит зелёными глазами её мечущийся, словно зверь в клетке, взгляд. — Давай, вдох, — она демонстративно втягивает воздух носом в легкие, — и выдох, — добавляет она с шумным придыханием. На удивление, пострадавшая слушается почти идеально, настолько, насколько это вообще возможно в её положении. Ведь неожидавшая такого поворота школьница тут же впала в панику. «Нужно закрывать ноги и руки, нужно, кто ж тебя учил, » — недовольно думает Дэвис с такой скоростью, что приходится прокрутить собственную мысль несколько раз в голове, как на заевшей пластинке, чтобы осознать её. Делая вид, что все её внимание обращено на кудрявую голову с побледневшими щеками и губами, не отпуская её ни на секунду, рыжая внимательно следит за руководителем их группы. Он почти профессионально накладывает шину. Это остановит ток крови, который до сих пор стремительно нёс яд по телу прямо к сердцу. Все позади. Ребята спрашивают её о самочувствии и заодно и всех остальных. — Во рту покалывает. В моем рту покалывает… Это странно. Брюнет меняется в лице, переводя взгляд то на своего друга, то на Лили, то на девушку. Этот знак не может быть к добру. Через несколько минут они уже наблюдали, как девушка начала просто задыхаться. Теперь её тонкие полоски губ не просто были бледными, они стремительно синели. Она бессильно пыталась попросить о помощи и сказать, что не может дышать. Хватала ртом воздух, который не мог пройти сквозь расширившуюся глотку. Гризз сидел на корточках рядом, приложив пальцы к губам. Она звала маму, как любой ребёнок, которому больно и плохо. Но никого, кроме таких же напуганных и не знающих, что делать, детей вокруг не было. Парни отошли в сторону и Лили не стала оставаться на своем месте. Она хотела все слышать. Она хотела знать, что происходит и произойдет в ближайшее время. Она боялась всех слов, что мужчины в их небольшом лагере могут сказать, но не могла оставаться в неведении. — Какого хрена? Мы в Коннектикуте. Здесь нет гребанных кобр, — заговорческий полушепот. На такой переходят лидеры, когда должны что-то обсудить до того, как рассказать остальным. — Это не яд. Она аллергик, — Дэвис изучает лицо брюнета пристальным взглядом, пытаясь догадаться, что это значит. И только сейчас она поняла, что все это время глаза Виззера блестели не от страха, они блестели от влаги, которая собиралась вокруг них. И одна из слёз потекла по щеке, оставляя за собой дорожку, которую уже невозможно было не замечать. — Мы можем что-нибудь сделать? — тихо задаёт вопрос рыжая, уже, кажется, зная ответ. — Слушайте, если бы это случилось вчера, и мы были бы дома… Но мы в трёх часах ходьбы от всего. И я не знаю, что… В его голосе не было надежды. Не было ничего, за что можно было бы ухватиться и держаться. Кадык дрожал, заставляя тембр колебаться, выдавая все, что было у него внутри. Лили опустила голову, рассматривая сухие листья под ногами. Через несколько мгновений эта девушка, которая минутами ранее беззаботно улыбалась, умрет на их глазах. Её больше не будет, а они ничего не смогут сделать, ничем не смогут ей помочь. Черные ботинки стали расплываться, стремительно теряя свои очертания. Она поднимает зелёные глаза на Гризза, в уголках собралась вода, которая градом текла по лицу, точно так же, как и у него. — Блять. Что это нахуй значит? — Её тело отключается, она задыхается. — Чувак, это я заставил её это сделать. — Ты должен всем сказать, чтобы они были готовы. Дэвис смотрит на него исподлобья. Она не понимает, о чем он говорит и не уверена, что готова принять ещё одну плохую новость. — Что ты имеешь в виду? Ты сдаешься, Гризз? — Мы здесь в полной заднице. И только теперь до неё доходит. Никаких взрослых, дипломированных врачей. Только куча подростков, большинство которых не может даже первую помощь себе оказать. Полное отсутствие медицины. Вполне возможно, что это не последняя смерть, будут и другие. — Господи, чувак! — Хей, мне кажется, она не дышит! Вот и все. Пока остальные пытались что-то сделать, толком не понимая, что они делают и как, они просто стояли поодаль. Слезы тихо катились по коже, потом после них останутся соленые следы. Гризз поджимал губы в попытке сдержать всхлипывания. Лили не разрешала себе рыдать. Они выросли в этот самый момент. Ни университет, ни водительские права, ни выпускной не сделали их взрослыми. Смерть сделала. У них больше никого нет. Только эти люди вокруг у них и остались. Рыжая сделала шаг ближе к Виззеру и, не думая, просто делая, скользнула сначала своими пальцами по его ладони, а потом и промежутками меж пальцев, переплетая их руки между собой. Он крепко обхватил её тонкую ладошку. Они держались друг за друга в этот шторм. Они звали его: — Гризз! Гризз! — но он ничего не делал и это говорило им, что исправлять что-либо уже поздно. Его губы разомкнулись только для того, чтобы сказать одно: — Нам нужно решить: оставить её здесь или нести домой. Остальное нам не подвластно. Он приносил самые тяжёлые вести и Дэвис не представляла, откуда в нем нашлись силы, чтобы выдержать эту ношу. Она крепче сжала его руку в своей, чтобы напомнить, что она все ещё здесь, она все ещё его держит, она готова разделить с ним вес этой боли. Он ещё крепче сжал в ответ. Костяшки побелели, а кисть отдавала слабой болью. Но это напоминало им, что они всё ещё живы. Они шли сквозь лес обратно, Люк нëс тело. На землю уже опустилась тьма, и только холодный свет фонариков слабо рассеивал мрак. — Эй, Люк, я все думаю о той надписи на стене перед нашим отъездом, — подал голос одноклассник рядом с Дэвис. — Как послание? Знак от бога? На стене церкви. В голосе футболиста явно слышалось пренебрежение. — Я не знаю. Возможно. — Да, ведь это именно то, что сделал бы бог. Он же художник. — Надпись на стене? — вмешалась Лили. Она не верила в бога, но верила в знаки. Верила в то, что они что-то значат. — Это было из Библии. «исчислил, взвесил, разделил». Это было довольно странно, потому что у нас уродливое… — Сразу же уничтожается, — закончила предложение за него девушка. — Да, — неглубоко вздохнув, подтвердил Гризз. — Исчислил, взвесил, разделил, — повторила себе самой рыжая. — Что бы это могло значить? — Я не знаю, — брюнет покачал головой, тяжело ступая. Никто ничего не знал. — У меня только что появилась полоска связи. Они уже близко. Когда Гризз и Лили положили руки на двери церкви, внутри было тихо. Слишком тихо. Они толкнули их, и те распахнулись. На их пути стоял Кэмпбелл, за ним ещё несколько человек. Но они очень быстро разошлись, давая Люку пройти. У остальных были очень бледные лица. Они были такими ещё до их появления. Что-то случилось, потому что они были явно не в порядке. Позже Лили расскажут, в чем дело. И она поймет, что в тот вечер действия Кассандры, Гарри и Кэмпбелла, особенно его, изменили их жизнь тоже. Они разделились на два лагеря. Разделяться было нельзя, но они это сделали. Выстрел заставил их навсегда включить все базовые инстинкты выживания. Не только окружающий мир представлял опасность. Они представляли опасность сами для себя. И это было куда хуже. Люк положил её на церковный стол, который до тех пор был завален стаканчиками, бутылками и банками из-под пива. Ещё вчера никто не мог предположить, какими они вернутся сюда сегодня. — Она умерла от укуса змеи. Её тело просто отключилось, потому что она не могла дышать. Мы сделали все, что могли, но не сумели её спасти, — спортсмен старался говорить как можно громче, но голос охрип. — Так что мы похороним её завтра. Пока не начала пахнуть. Мне понадобится пара ребят. Кларк? Один из футболистов кивнул. И речи не было об отказе. Люк заговорил о том, что они выяснили. За этим они ходили туда. Хороших новостей не было. Рыжая голова склонилась вниз, плечи ломило от тяжести рюкзака, а ноги ныли от долгой ходьбы. Но стоять было тяжело не по одной из этих причин. —… Мы совсем одни. Это не наш дом. И, может быть, все они не были единым целым, но сейчас эти слова и бездвижный силуэт на деревянном столе объединили из как никогда прежде. Гризз стоял рядом и их локти едва касались друг друга, но этого было достаточно, чтобы не терять равновесия и смотреть вперёд. Никто из них двоих не спешил отходить. Каждый стал подходить и прощаться. Все делали это по-своему. В основном, молча. Конечно, её закадычная подруга решила в очередной раз процитировать библию. Дэвис не выдержала и подошла к девочке, кудрявую голову которой она видела каждый день в школе с самого детства. Слезы снова навернулись на глаза, а потому голос дрожал, но сухие губы распахнулись и заговорили сами собой: — Ты уходишь светлой дорогой в покое и радости. Тебя ждёт новый берег. Мы знали тебя, мы помним тебя, мы будем хранить оставленное тобой здесь до нашего последнего путешествия… Где бы мы ни были. Надеюсь, мы встретимся вновь. Зеленоглазая отходит назад, не сдержав прерывистый вздох. Её плечи хватают чьи-то широкие ладони, разворачивают спиной к телу. Щеки Виззера тоже изрезаны дорожками горя, но решительности это в нем не убавило и на грамм. Он почти силой выводит Лили из церкви, подталкивая сзади, не давая остановиться и обернуться ни на секунду. Они выходят на улицу и свежий воздух ударяет в нос, пробивая легкие. Такого эффекта не было до того, как они вошли. Над их головами висел холодный, белый диск луны. Он помог ей снять рюкзак и прилипшую к рукам куртку. Она аккуратно сняла с него шляпу на веревке, которая все это время душила его, затем они избавились от его рюкзака. Гризз и Лили сели на ступени и наблюдали за тем, как толпа подростков покидала это место, переполненные тоской, которая им должна быть несвойственна.