Часть 1
19 июня 2020 г. в 23:27
— Сперва правила, — Сахарок монотонно повторяет заученную формулу. — Не причиняй вреда людям. Подчиняйся приказам Семьи. А теперь иди работать.
Матрешка, качнув блестящим боком, соскальзывает с подмостка и покорно следует на выход из Контрольной башни. Двадцатая за сегодня. Требол равнодушно ковыряется в носу — его не интересуют безымянные пираты, которых он не знал до Касания и не вспомнит после него. Требол глупец. Он не подозревает, что его жизнь полностью в ее власти.
— Будь умницей и слушай Доффи-саму, — наедине с сестрой Моне позволяет себе такую вольность и краснеет от собственной дерзости. — У меня задание.
— Когда вернешься? — Сахарок любуется блестящей гладкой кожицей, прежде чем надкусить виноградинку.
— Ты и соскучиться не успеешь, — улыбается Моне и, махнув рукой, уходит без прощального сестринского объятия. Моне умнее Требола, несмотря на то, что у нее есть слабые места. К несчастью, Сахарок не может ее освободить. У нее исключительный случай.
Годы наблюдения за Семьей приводят ее к неутешительному выводу — взросление никому не к лицу. Взрослые глупые. Бейби рыдает после каждого убитого жениха, не ведая, что их истинное количество не пересчитать на пальцах рук и ног. Ряд послушных черных медвежат в ногу шагает к краю пристани и без пузырей уходит на дно.
— Теперь все вокруг забыли о твоем существовании, — подтрунивает Требол над очередной обращенной игрушкой — просто так, от скуки. — Даже я не помню, кто ты такой! Ты умрешь, и никто не вспомнит твоего имени. Словно тебя никогда не существовало.
— Слушай правила, — без энтузиазма подхватывает Сахарок. — Не причиняй вреда людям…
Дофламинго находил особую романтическую прелесть в этом маленьком побочном эффекте.
— Ты оскорбляешь мой разум одним своим существованием, — любил поговаривать он, прежде чем дать Сахарок ленивый знак к действию. — Я, потомок богов, приговариваю тебя к вечному забытью.
Дофламинго долго смотрел на пустующее мраморное кресло рядом с четверкой мастей, словно различал его лишь под определенным углом — пижонское, обитое белым мехом, оно не пришлось бы по вкусу никому из лидеров семьи, — а затем приказал выбросить на свалку. У кресла не было владельца. Сахарок отодвинула от обеденного стола к стене лишний стул, искоса наблюдая, как Бейби Файв задумчиво крутит оставшуюся тарелку из набора и, пожав плечами, убирает ее обратно в шкаф, а Сеньор Пинк в недоумении перебирает в руках пару обуви, не подходящую по размеру никому в семье. Значения подобным мелочам никто не придал, как и задумано. Марионетки всегда подчиняются своему кукловоду.
— Пятерка прибыла, Молодой Господин! — звонко доложила Сахарок устроившемуся на перилах балкона Дофламинго и быстро исправилась: — Я хотела сказать Четверка. Четверка старших лидеров Семьи.
Дофламинго повернул голову и остановил взгляд на белой пластмассовой фигурке у нее за спиной.
— Что это у тебя?
— Лошадка, — ответила Сахарок с готовностью. — Его зовут Дайго. Он вел себя очень плохо, и я его наказала.
— Хмм, — он безразлично отвернулся. Молодой Господин не помнил и его больше не беспокоило предательство члена Семьи, потому что того больше не существовало. Сахарок освободила его от это слабости. Довольно с него и второго Коразона.
Белая лошадка послушно проследовала за хозяйкой в темный винный погреб и затворила за собой дверь. Помимо длинных рядов дубовых бочек с вином и высоких стеллажей с пыльными бутылками, везде, куда хватало взгляда, стояли деревянные ящики с фруктами. По сравнению с вечно царящей на Дресс Роуз жаре в погребе царил приятный холодок, предотвращающий их скорую порчу.
Сахарок жестом указала игрушке на большую деревянную коробку в углу.
— Ты останешься здесь, пока мне не надоест, — сказала она, глядя в глянцевые пластиковые глаза. — Я запрещаю тебе двигаться или говорить. Тебе останется лишь думать о том, что ты пытался сделать Молодому Господину и раскаиваться в этом, пока не придет твой конец.
Лошадка послушно полезает в коробку, отрезая себя от внешнего мира деревянной крышкой.
— Как твои дела, девочка? — Верго-сан строго опустился в кресло Сердца, перекинул ногу на ногу. Надменная ухмылка Молодого Господина на мгновение исказилась в кривую гримасу — и немедля наползла на лицо обратно, как брошенный йо-йо. — Я привез тебе подарок…
— Какой? — Сахарок не донесла до рта виноградинку, глядя на нового человека с искренним интересом.
— Дозор в пути захватил корабль пиратов со всей командой, — потянул он, принимая из рук Бейби Файв чашку чая. — Можешь их забрать, Семье пригодятся рабы.
— Забрать дозорных или пиратов?
— Кого хочешь, — безразлично ответил он и обратился к Бейби Файв: — А где печенье?..
Ее кукольный дом разросся еще на двести игрушек. Их корабли пущены на дно, а лица стерты из памяти человечества. Сахарок единственная, кто помнит каждую игрушку, которую сотворила — и тот материал, что послужил для нее основой. Ее верных подданных хватит на целую армию, а сокрытых в памяти тайн достаточно, чтобы разжечь мировую войну.
Молодому Господину повезло, что она применяет свой дар лишь во благо. Во благо Семьи.
— Йола, — жалобно позвала Сахарок. — Можешь мне помочь?
— Что случилось, малышка? — она ласково погладила девочку по голове, не подозревая, что опытный кукловод уже вонзил в ее свои нити.
— Я сделала игрушку, но она такая блеклая… Ты не могла бы сделать ее красивее? Как только ты умеешь.
Йола зарделась от такой просьбы.
— Кого ты назвала прекраснее Моны Лизы? Конечно, конечно! Она станет настоящим произведением искусства!
Сахарок улыбнулась ей так широко, что глаза превратились в узкие щелки. Когда фруктовик становится игрушкой, он теряет свои способности, но попав под унизительные чары Йолы, он погибнет — а значит, разорвется дьявольский контракт, и дьявольский фрукт переродится… Вероятно, в том же погребе, заполненном различными фруктами.
Останется только найти необычный фрукт с завитушками, и сила фрукта Юки-Юки снова вернется в семью. Моне должна вернуться с задания со дня на день.