Формула счастья Тома Сойера - эссе

Формула счастья Тома Сойера - Куплю себе новый барабан, настоящую саблю, красный галстук, щенка-бульдога, а потом женюсь. - Женишься! - Ну да. - Том, ты, должно быть, совсем рехнулся. - Погоди, вот увидишь. - Ну, глупей ты ничего не мог придумать. Взять хоть моих отца с матерью. Только и делали, что дрались. Я это отлично помню. - Это ничего. Девочка, на которой я женюсь, не будет драться. - Том, они все на один лад. Им бы только драться. Ты лучше подумай сначала как следует. Подумай, тебе говорю. А как эту девчонку зовут? - Она вовсе не девчонка, а девочка. - По-моему, не все ли равно: кто говорит - девчонка, кто - девочка. Что так, что эдак - один черт! Так как же все-таки ее зовут, Том? - Я тебе скажу, только не сейчас. (c) Приключения Тома Сойера А давайте поговорим об Астрид Линдгрен? О "Рони, дочери разбойника", давайте? Это моя любимая история любви во всей литературе. Слышали, да? Во всей, повторяю, литературе. Вообще во всей, что была написана. Уверен, я не один такой, и у многих читателей история Рони и Бирка вызвала нежные чувства, пусть и не такие запредельно дикие, как у меня. Так вот, поговорим же о произведении, признанном в мировой литературе, как классическая coming of age story - если по-русски, то история взросления. Как правило, такой жанр, среди прочих других, затрагивает темы становления личности, отделения ее от родителей, первой любви, потерю детской невинности (как хотите, так и трактуйте, во всех смыслах вообще-то...), становление миропонимания. Такие мотивы, это если вкратце. Если не вкратце, то гуглите "coming of age theme in the world culture". Много интересного узнаете, я гарантирую, проверено на личном опыте. Так вот, "Рони, дочь разбойника" - История взросления девочки и превращения ее в женщину. Астрид Линдгрен, следуя за каноном жанра, удивительно четко подхватила возраст, в котором это происходит - подростковый период. 12-13 лет. Вообще у скандинавов в этом возрасте уже вполне выдавали замуж. И тут показаны вполне насущные проблемы, которые испытывает отец как раз в связи с этой ситуацией. Еще бы: дочь уходит жить в пещере с сыном атамана вражеского клана. И отрекается от тебя, как от отца, ради него. Вот она - первая (и все уверены: единственная) любовь Рони, гормоны, желание быть вместе, такое сильное, что будешь таскать тяжелые камни, дни напролет - дни напролет - лишь бы только увидеть Его улыбку! И когда не можешь проститься с ним, а снежинки падают вам на ресницы. И ты просишь, чтобы Он никогда не оставлял тебя. Или когда готова убить собственного отца, лишь бы не делал больно Ему. Когда плачешь матери в подол, потому что вроде должна любить папу, а уходишь жить в пещеру к Нему же. Или когда ты рвешься навстречу смерти, а Он держит тебя, так крепко, а ты безумствуешь, кусаешь его, царапаешь, а Он держит... Короче, вы поняли, да? Это я только вкратце пересказал события этой книги. И то, не все вообще. Книгу надо срочно читать всем, кстати, ибо многое потеряли, если еще не. Потому что после ослепляющего и сладкого предвкушения первой любви происходит тупой быт. И "супруги" даже решают вроде как развестись, но кризис преодолевают. Вообще в романе Линдгрен описала такую прям традицию скандинавского брака и сложности, которые придется преодолеть, чтобы сохранить семью. Не зря показаны два типа отношений в семье: строятся параллели Маттис/Ловиса, Борка/Ундиса и новый, прогрессивный, равный тип брака: Рони/Бирк! Эти вопросы реально поднимаются и анализируются в романе. На вполне конкретных сценах. Не хочется портить удовольствие, читайте, пожалуйста! Так вот, что мне интересно, ведь Гекльберри Финна-то и Тома Сойера-ить тоже рассматривают, как coming of age story. Причем, в основном-то второй роман, но и первый, кстати, тоже. Это начало истории Тома, которая интересным образом размазана на весь цикл и представляет собой трансформацию Тома из милого мальчика в такую своеобразную attention whore - охотника за дешевой славой. Его шутки, очень себе нехилые с первой книги, становятся все рискованней и злее. Там видна регрессия на фоне поразительного развития Гека. Причем, это все происходит у них бок о бок, когда они притираются друг к другу в путешествиях! Никакой Бэкки тут, заметьте, не пахнет. Девочка ни разу не упоминается с первого романа в отличие от отца. - Так как же все-таки ее зовут, Том? - Я тебе скажу, только не сейчас. Помните? Так вот, учитывая, что Твен делал целый цикл взросления мальчишек, он не спешил и начал рано. Но уже в первом романе Том сталкивается с дилеммой, с которой точно сталкивался любой би- (или даже гомо-) -сексуальный мальчик: для соблюдения приличий нужно было непременно жениться и интересоваться дамами. Но при этом совершенно точно твой любовник может жить хоть в одном доме с тобой. "Ты будешь жить со мной," - заявляет Том. И Твен, через него. Вспомним, что его изначальной идеей до того, как прервал цикл - провести Тома и Гека по всему миру и в конце вернуть в Санкт Петербург и потом "they die together..." (с) Твен. Никакой Бэкки, еще раз повторюсь, и выбор Тома очевиден. Но мы к нему вернемся. Просто держите у себя в уме, что на Западе цикл романов о Томе Сойере считается циклом становления личности и взросления. А там мы разбираем в том числе такие мотивы, как первая любовь, потеря детской невинности и становление мироощущения. Теперь, я думаю, ни для кого не секрет, что подобная история имеется и у нас. Речь сейчас о единственном цикле Толстого, который я так люблю – «Детство. Отрочество. Юность». Я решил намеренно не рассматривать Сологубовского «Мелкого Беса», потому что там история все-таки специфична. Хотя так же удивительно канонично подана, что не может не восхищать. Но о ней потом. Итак, в «Детстве…» мы еще имеем дело с ранним, искренним Толстым, пока еще не закутавшимся в белый плащ морали и нравственности и прочей религиозной фигни, которой он забил себе мозг позднее. Нет, здесь - самый чистый Толстой! Самый настоящий! И история Николеньки Иртеньева - самая настоящая coming of age story затрагивающая ВСЕ перечисленные темы и кучу других в довесок. Было любопытно узнать, что повесть написана чуть позже Тома Сойера, я не уверен, был ли Толстой знаком с началом цикла о "Томе Сойере", ну да это ведь неважно! Просто два негетеросексуальных автора имели смелость... (С конца 80-х годов всплывают исследования писем Твена и анализ биографии адресатов и к началу 2000-х уже общепризнанный факт в западном литературоведении, что Твен имел гомосексуальные романы. Как до брака, так и после. Про Толстого тоже все открыто написано в любой серьезной монографии, посвященной теме взросления. Однополая влюбленность Николеньки Иртеньева сразу в двух персонажей - братьев Ивиных - носит автобиографический характер и признается всеми исследователями. У братьев есть прототипы - Мусины-Пушкины). Так вот что Твен, что Толстой, имели большую смелость исследовать тему становления именно негетеросексуальной личности. Что характерно - оба цикла подчеркнуто автобиографичны - замысел переплетен с реальностью в одну большую интерпретацию темы собственного взросления. Причем герой подан изначально бисексуальным. Так вот, что перед Томом, что перед Николенькой встает выбор: кого любить? Четко и ярко встает с первой книги, с первой влюбленности Николеньки. И, проходя сквозь серию испытаний, герой выбор делает. Николенька - в сторону Бога, покаяния и всего такого прочего. Короче, дает бой гомосексуальности. Том же ни разу больше не вспоминает про Бэкки и проводит все свое книжное время рядом с Геком. В контексте яростного религиоборческого настроя творчества Твена этот выбор смотрится как минимум интересно. (Рассматривая вслед за Энди Хоффманом Марка Твена как бисексуала, понимаем уровень его личной заинтересованности в данном вопросе. Кто бы не боролся против полного угнетения церковной пропагандой твоей свободы? И не зря ведь боролся, можем сказать...) Так вот, на что нужно обратить внимание, я считаю: история Тома Сойера и Гека Финна уникальна тем, что фактически полностью следуя за каноничными мотивами, она по ходу же их разрушает, выворачивает наизнанку, интерпретирует. Однако вопросы нужные все-таки поднимает. И в этом канонична и становится в ряд с произведениями Толстого, Диккенса, Буссенара, Стивенсона (с его Похищенным, где так же пронзительно исследуется тема бисексуальности, но об этом другой разговор), Верна (Пятнадцатилетний Капитан), Линдгрен и, позднее, Роулинг. Если разбирать по темам, то: Рассоединение с родителями: на момент первой книги Том - уже сирота, Гек - пока нет, но он искренне мечтает о том, чтобы стать сиротой и испытывает облегчение, узнав о смерти отца. (Сравните шок Николеньки после смерти маменьки!). Оба они - дети свободы. Том любит своих, но по-настоящему к ним не привязан. Перво-наперво в нем играет любовь к свободе и независимости. Однако уже в первой книге эта дилемма (дом vs улица) нарастает, и нам показано как дипломатично Том решает ее, превращая все вокруг в игру: билетики, учеба в школе, игра в Робина Гуда (без штанов почему-то. см. Твена ;)) Гек же просто подстраивает свою смерть. Для него существование с отцом подобно аду. Из которого он и совершает отчаянный побег. В старых добрых традициях Александра Дюма, кстати сказать. Миропонимание: Тут вообще сложно. У Тома оно - очень литературное, мифологическое, но не дикое, а благородное. Том ведь, несмотря на свою неусидчивость, очень начитанный мальчик. Просто любит он не церковные притчи, а романы, баллады и эпос! Учитывая, как умело он оперирует древнеанглийскими сказаниями, можно предположить, что он читал про Робин Гуда, и артурианский цикл. И каковы шансы, что мимо него прошли сказания о Ричарде Львиное Сердце или сказания о Трое? Никаких. По крайней мере, о Ричарде Львиное Сердце Том как раз и рассказывает Геку в самом начале "Тома Сойера за границей". Так вот, в Томе как будто живут два мальчика: Черный пират - Гроза Морей, пленяемый зовом свободы и приключений, и простой деревенский мальчик Том, который должен читать библию, ходить в школу и которому строго-настрого запрещено общаться с Гекльберри Финном. И как подчеркивается, что Том - рвется на улицу, ведь он - ее дитя! И символ улицы для него, конечно же, Гек! Именно к нему он, вопреки всем запретам, сбегает из окошка тетиного дома в лунную ночь на кладбище. (Кому интересно, можете почитать про мотивы свидания влюбленных на кладбище в литературе. Будете удивлены), с именем Гека же на устах совершает бунт против школьной системы! Учитывая, что после первого романа во всем цикле (повторяюсь!) Том присутствует в тексте только "в комплекте" с Геком, надо ли спрашивать какой выбор он делает между этими двумя личностями? Как именно он решает свою дилемму? Первая любовь и потеря невинности - одна из первых тем, звучащих у Твена. Любовь и любовные игры присутствующие в детском обществе. Да они с детского сада есть, это норма! Однако весьма нехарактерна для жанра coming of age story опытность Тома в любви. Да, конечно, эта опытность пока совершенно детская, наивная, но тем не менее, в вопросах любви Том, среди своей возрастной группы, очевидно, лидер. За него "борются" сразу две девушки: Эми и Бэкки. По крайней мере, конфликты на этой почве мы в книге наблюдаем. Но опять-таки, ведь мы видим, насколько искусственны сцены с Бэкки, как ей противно то, что так любо Тому. (Крысы! Фу, как противно!). Том поступает с Бэкки, как сердцееды в любовных романах, ведь Бэкки до него еще ни с кем не целовалась, он у нее первый, и для него это почетно (что опять-таки подтверждает догадки об удивительной начитанности Тома Сойера), а после того, как девочка в слезах убегает, делает что?! Идет на кладбище с Геком и мертвой кошкой. И там получает свое приключение. Опять же, насколько искусственное, выдуманное приключение у него с Бэкки в пещере. Не такое, как мечталось и планировалось. Зато потом в этой же пещере у Тома происходит "настоящее" приключение с Геком, индейцем Джо и кладом. Дилемма "спутника жизни", назовем ее так, более обширно, четко заявлена в самом начале первого романа (когда Тому около 10-и лет, однако нигде не указан его точный возраст, напоминаю на всякий случай, кстати... вполне может быть и 12 если что). Интересно то, что в первой же книге мы получаем "формулу" счастливой взрослой жизни Тома: богатство, сабля, барабан, женитьба, неразлучность с Геком. И, что интересно, из этого ряда в последующих книгах присутствует все, кроме женитьбы. Все мысли о личной жизни и любви даются от лица Гека Финна, в последнем романе и вплоть до "Тома Сойера у индейцев". У Тома и Гека в одном из черновиков состоится разговор про изнасилованную девочку. Кстати, вскоре после того эпизода рукопись оборвалась. Я не буду спекулировать на тему того, почему Марк Твен сделал то, что сделал и сжег наработки к роману, и не дописал "Заговор Тома Сойера"... Да, у меня есть предположение, что автор сам пришел к дилемме: сыграть формулу Тома? Претворить ее в жизнь? Или все-таки нет? Согласно черновикам Марка Твена, Томова "формула счастья" не сработала, он всю свою литературную жизнь провел подле Гека, не отделяясь от него. Возможно, автор столкнулся с ситуацией, когда персонаж живет своей жизнью. Возможно, из-за женитьбы самого Твена, он решил избавить своего персонажа от такой участи и не стал "насиловать"? Не зря же цикл оборван на такой ноте - обсуждение, понимание концепта изнасилования. Вот именно здесь-то и должен был произойти реальный выбор Тома Сойера: идти по выдуманному пути, воспринимать происходящее как очередное приключение (теперь с индейцами-и-и) или посмотреть правде в глаза, начать жить в реальном мире. Но что представляет собой Том Сойер в реальном мире на момент "Индейцев?" Ему около 17-и, он путешествует с Геком и любит это. Возвращаться в Санкт-Петербург и вести там приличную жизнь?! Скучно, и не по-томсойеровски оно. Вечно путешествовать и никогда не взрослеть? Где развитие персонажа? Конечно, Твен мог дать его развитие, развернуть истинный выбор Тома Сойера перед читателями, завершить историю его и Гека взросления, становления, потери невинности, в конце концов. Причем невинность Гека совершенно явно утеряна где-то очень давно, он уже входит в текст как "белая шваль", символ порока и испорченности для Тома. А вот с невинностью самого Тома получилась интересная история: по факту он тоже с самых страниц романа далеко не зелен в вопросах любви и символически "лишает невинности" Бэкки. Но эти игры как раз-таки невинны для того периода, как и игры в Робина Гуда на берегу реки и без штанов. Столкновение с неизбежностью реальности, изнасилованием, настоящей природой собственной сексуальности - вот тема потери невинности Тома, которую он, к сожалению, литературно не проходит, поскольку текст был оборван. По каким причинам? О чем так волновались друзья Твена, говоря про неоконченный же роман "Заговор Тома Сойера", что это его лучший роман, но умоляя "смягчить" некоторые вещи? Этого мы не знаем. Мы знаем только то, что Том Сойер литературно и по предварительной задумке автора все-таки совершает бегство из дома вместе с белой швалью - Гекльберри Финном, и с момента окончания романа "Приключения Тома Сойера" ни разу не появляется на страницах цикла о "Томе Сойере" без Гека. А теперь, возвращаясь к теме "Рони, дочери разбойника". Почему мы вполне очевидно рассматриваем историю Рони и Бирка как историю первой любви и становления брака, а рассматривать в подобном ключе Тома и Гека - фуфуфу и "не порти мое детство?" Стоит задуматься, не правда ли? Ах, да, вот о чем забыл: - Нет, Гек, оставим их здесь. Все это нам понадобится, когда мы уйдем в разбойники. Вещи мы будем держать здесь и оргии тоже здесь будем уст- раивать. Для оргий тут самое подходящее место. - А что это такое "оргии"? - Я почем знаю. Только у разбойников всегда бывают оргии, значит, и нам тоже надо. Ну, пошли, Гек, мы здесь без конца сидим. (с) Приключения Тома Сойера. Диалог безумно интересен хотя бы тем, что Том, заявляя, что не знает, что такое оргии, при этом уверен, что в потайной пещере для них - самое место. Случайно ли? И знайте: Твен никогда не считал себя детским писателем. Ни единого дня, помните об этом!