Моё пожелание, твоя цена

      Лука уже некоторое время гуляет по лесу в поисках заброшенного храма. Прошло три дня с тех пор, как он покинул свою деревню в поисках. Согласно карте, которую дал ему старейшина, он был уже не далеко от того места.       Луна начала выходить на небо, поэтому Лука решил расчистить для себя место для ночёвки в этом лесу. Он выхватил свой меч и стал рубить виноградные лозы, кустарники и высокую траву в том месте, где он находился, до тех пор, пока ему не удалось создать небольшое чистое пространство посреди деревьев.       Собрав несколько прутьев и веток, Лука умудрился развести маленький костёр и после того расстелил руно на землю, которое собрала его мама, и сел на него.       Взяв ранец, который он носит в плече, он достал сумку поменьше, сделанную из светло-голубой ткани. Внутри он нашел лакомства, которые Маринетт упаковала ему «это на всякий случай, если ты начнёшь упускать из виду вкус домашней еды», — сказала она.       Ему повезло, что она была у него вместе с сестрой и матерью, Маринетт была самым дорогим человеком, который у него был, и он считал её своей второй младшей сестрой. Они оба выросли вместе и даже какое-то время работали в одном месте, когда родители Маринетт предложили Луке работу в их гостинице. После этого он взял одно печенье из мешочка и откусил его.       — На вкус действительно напоминает дом, — Лука немного посмеялся, думая о словах своей подруги, когда она вручала угощения при отъезде из деревни.       Лука скучал по дому, несмотря на то, что прошло всего три дня, за свои 18 лет он никогда раньше не покидал маленькую деревню. Он никогда не был один, ни разу в жизни. Так как у его матери была работа в деревенской таверне с 12-часовой сменой, то Лука рос и воспитывался всеми в деревне, все остальные дети, были его братьями и сестрами, и он всегда чувствовал, что у него есть всё, что он хочет.       Даже, если бы у Луки не было отца, каждый взрослый человек дал ему достаточно любви и признательности, чтобы он в ней не нуждался. И даже когда его мать не бывала дома из-за своей работы, он знал, что она делает всё, что в её силах, чтобы вырастить его и сестру. В то время, как все остальные дети должны были вернуться домой до наступления сумерек, Лука знал, что несмотря ни на что, его сестра, Джулека, всегда будет рядом с ним, он никогда не будет одинок.       — Джулека… — при взгляде на огонь произнёс Лука. Он потянулся за своей лирой, оставленной рядом с сумкой на земле, и начал слегка стучать по ней, его нервозность стала расти вверх.       Он знал, для чего ему нужна эта поездка, знал, что он единственный, кто может это сделать, и знал, что старейшина должен быть прав. Если бы он не был… Лука не любил думать об этом. Струны набирали скорость.       Лука не спал некоторое время, играя песни, которые напоминали ему о сестре, матери, друге, маленькой деревне, семье. Немного поиграв на своем инструменте, Лука вернул свою лиру на место, и улегся на руно, под звуки леса убаюкивающего его, он заснул.

***

      После пробуждения Лука встал так быстро, как только мог. Он достал из ранца маленький резервуар с водой и плеснул немного воды себе на лицо. После чего убрал резервуар с водой и руно в свою сумку и перекинул её через плечо, затем поднял свой любимый инструмент и, используя самодельные ремни, повесил инструмент за спину. Закрепив ножны на поясе, в которых он носил свой кинжал, он возобновил свой поход со всеми своими вещами в руках.       — Дождись меня, Джулека, я почти добрался.       С легкостью и новой энергией, Лука продолжал следовать по карте, которую ему предоставил старейшина, прежде чем он, наконец, смог различить то, что он искал. В уединённом лесном массиве, укрытом высокими деревьями, блокирующими большую часть утреннего солнца, в окружении озера с кристально чистой водой, на верхушке холма был небольшой кусок земли, откуда виднеется дом не представляющий собой ничего особенного, такой же обыкновенный скромный дом как и у Луки. Здание было построено из камня, вокруг его стен появились трещины, возле него начали развиваться виноградные лозы. Само здание напоминало Луке маленькую часовню, которую он видел в соседнем городе, когда проходил через неё.       — Он меньше, чем я думал, — Лука говорил сам с собой (причуда, которую Лука очень любил): — Но если старец говорит, что в этом заброшенном храме есть ответ, то мне уже нечего терять, попробую.       Лука обошел озеро и нашёл небольшую тропу из камней, ведущую к зданию. Оказавшись перед входом, Лука вошёл внутрь, и у него по спине пробежала дрожь. Он повернул голову и вдруг не увидел выхода. Испугавшись, он повернул голову назад и увидел, что факелы теперь освещают пространство, которое, будучи разложившимся и покрытым трещинами и виноградными лозами повсюду, было явно намного больше, чем тот маленький храм, который он видел до этого.       Он подошёл к передней части показавшегося достаточно просторного храма, заметив, что за самым дальним факелом не видно конца храма. Лука осторожно шёл, с кинжалом в руке, пока не добрался до самого дальнего факела, он собирался отправиться в темноту оставшейся части храма, когда вдруг услышал голос.       — Мальчик. Что привело тебя сюда?       Лука не мог различить говорящего по тембру голоса. Сам голос звучал как хор из голосов, мужских и женских, молодых и старых, все они говорили в унисон. Даже с острым слухом Луки он не смог определить ничего о владельце голоса.       — Я здесь ищу кое-кого, — Лука осмелился сказать, скрывая дрожание своего голоса как можно лучше. — Я ищу мудреца. Старейшина моей деревни сказал мне, что если я приду сюда, то мудрец сможет выполнить мою просьбу, — произнёс он неподкупным голосом. — Ты мудрец?       — Да, в последнее время меня так называют, — ответил голос. — Скажи мне, мальчик, что ты хочешь?       — Моя сестра, — похоже, что тело Люки расслабилось из-за того, что он смог встретиться с тем, кого искал. — Она заболела, старейшина и лекарь в деревне уже осмотрели её, но не смогли определить причину, — говоря это, слёзы начали скапливаться в уголках его глаз. — Лекарь сказал, что её симптомы были очень плохие, независимо от того, чем она заразилась, это убьет её быстро, у неё осталось не так много времени, — голос Луки звучал всё более отчаянно. — Пожалуйста, Мудрец, умоляю тебя, помоги мне спасти мою сестру! Пожалуйста, скажи мне, как я могу её вылечить? Она моя единственная сестра, если мы с матерью потеряем её, мы будем слишком сильно опустошены.       — Понятно, в таком случае, пожалуйста, скажи мне, сколько ты готов заплатить, мальчик? — спросил голос, похожий на голоса хора, тем же апатическим тоном, что и раньше.       — Заплатить? Я… Я… Я не знал, что мы должны что-то платить… У меня нет… У меня нет денег, моя семья бедна! Почему никто не сказал мне, что ты попросишь меня заплатить?! — Лука всё больше волновался, он чувствовал искушение схватиться за лиру в попытке успокоить нервы, но решил отказаться от этого, пытаясь бороться с этим чувством.       — Парень, я говорю не только о деньгах. До тех пор, пока вы готовы что-то отдать, я буду оценивать, достаточно ли оплаты или нет, — ответил голос, интонация была спокойная и ровная.       — Значит, Вы можете принять любой вид оплаты? В таком случае, Вы готовы взять этот кинжал? — спросил Лука, подымая своё оружие вперёд, не зная, может ли мудрец его видеть или нет.       — Дешёвый железный кинжал, который изначально не принадлежит тебе, это не достаточная плата, — голос сказал холодно, но не жёстко.       — В таком случае, этот ранец и его содержимое, я могу отдать их тебе тоже, как и кинжал! — предложил он этот обмен, как встречное предложение.       — Я вижу, что у тебя в этом ранце большая часть твоих вещей, но даже в этом случае их недостаточно для того, чтобы заплатить за жизнь, которую ты хочешь спасти.       — Тогда… тогда я отдам тебе это, — сказал Лука, вытащив лиру из своей сумки и приподняв её.       — Инструмент… ручной работы, полный эмоциональной ценности. Подарок для тебя, не так ли? Возможно, от твоей семьи? Воспоминания, эмоции, переживания, все они прикреплены к одному куску раскрашенного дерева и струнам. Я признаю его величественность, если бы твоё желание было чем-то другим, я бы его принял, но человеческая жизнь гораздо ценнее, чем что-то физическое. Твоя лира, возможно, накопила много сущности за эти годы, но предмет сам по себе не имеет столько потенциала, сколько человек. Человек способен исследовать, учиться, чувствовать, расти, умирать. Если ты хочешь, чтобы человек был спасен, то ты должен поднять своё предложение.       Лука упал на колени, ему больше нечего было предложить. Конечно, у него не было ничего, что могло бы сравниться с жизнью его сестры. Ни одна вещь в мире не может сравниться с этим.       — Ничего… — прошептал Лука.       — Мудрец! — позвал Лука. — А как же я? Что если я предложу свою жизнь в обмен на жизнь моей сестры? Этого будет достаточно? Я умру вместо неё!       — Мальчик мой, конец жизни — это то же самое, что превратить человека в объект, ты отказываешься от всего оставшегося времени и потенциала. Если бы ты умер вместо сестры, все твои возможности закончились бы. Принять твою жизнь в качестве оплаты было бы тем же самым, что сказать мне взять кусок мяса, — голос ответил с малейшим намёком на неприязнь. — Либо подумай о другой возможности, либо уходи, парень, я не люблю самоубийц.       — Я не самоубийца! Я просто хочу спасти свою сестру! — от злобы в его крови начинает кипеть гнев. — Ты думаешь, я не хочу расти и продолжать жить со своей семьей? Думаешь, я не хочу проводить время со своей семьей, друзьями?! — как искра, шок прошёл через разум Луки. — Подожди… Я знаю… Я знаю, чего ты хочешь! Я знаю, почему ты не принимаешь жертву в качестве оплаты! То, что ты ценишь больше всего, то, что ты на самом деле хочешь иметь, это что-то гораздо более ценное, верно?!       — Правда ли? Ну, скажи мне, парень, чего, по-твоему, я хочу? — судя по голосу, в хоре начали появляться интриги.       — Время, не так ли? — произнёс Лука. — Больше всего ты хочешь времени, не как материального, а как потенциального. Время способно родить что угодно. Вы упомянули об эмоциях, чувствах, знаниях и росте. Время способно отдать всё это человеку, но, как вы сказали, если человек умирает, это всё равно, что отказаться от своего оставшегося потенциала, от своего времени!       Хор голосов на мгновение остался безмолвным. На мгновение Лука опять начал нервничать, думая, что, может быть, он, в конце концов, оскорбил мудреца. Он был почти готов снова заговорить, чтобы извиниться, когда, наконец, получил ответ.       — Ты интересный, мальчик. Я здесь уже много лет, исполняю желания таких путешественников, как ты, и за весь свой опыт никто никогда не предлагал своего собственного времени! — говорил хор. В темноте храма можно было услышать шаги. — Ты определенно пробудил мой интерес, — хор начал угасать, и один голос поднялся среди других. — Хорошо, парень, я приму твой платёж, — прозвучал голос молодого мужчины, выходившего из тени, за которым последовал силуэт стройного юноши. — Дай мне время, и я клянусь тебе своим именем, что я спасу твою сестру, мальчик.       Молодой человек подошел к свету факелов. Лука наблюдал за мудрецом и не мог поверить своим глазам. Мудрец был мальчиком, не старше Луки, его волосы были золотистыми, а глаза зелёными, как драгоценные камни, которые он видел у богатых путешественников. У его лица были одни из самых красивых и тонких черт, которые он когда-либо видел. Он был немного ниже Луки, и его телосложение было скрыто чёрным длинным халатом с зелёными подкладками. В левой руке рядом с ним стоял длинный серый посох из неизвестного материала.       — Так что? Ты готов отдать остаток своего времени мне в обмен на спасение твоей сестры? — спросил Мудрец, теперь уже с эмоциями, показывающими яркую и скромную улыбку, формирующуюся на его губах.       Лука нервничал по совершенно новой, чем было до этого, причине, но он не мог полностью объяснить это. Он сделал большой глоток воздуха и медленно выдохнул. Как только он был готов и чуть успокоился, он ответил.       — Да. Если мне придётся отдать своё время тебе, чтобы спасти мою сестру, тогда моё время в твоём распоряжении, Мудрец, — Лука сказал, склонив свою голову немного, как будто проявляя смирение и уважение к мудрецу. Или, может быть, в качестве предлога смотреть на пол, а не на человека, стоящего перед ним.       — Тогда всё будет сделано, — Мудрец слегка поднял свой посох, а затем слегка постучал им по полу. Странный белый свет, выходивший из-под посоха и распространявшийся по кругу вокруг него, пока не стал таким большим, что вышел из храма. — Твоя сестра теперь в безопасности, ты можешь дышать спокойно, Лука.       Лука немного успокоился, пока не заметил что-то странное.       — Подожди, откуда ты знаешь мое имя, Мудрец? — спросил Лука, любопытство побеждает чувство облегчения.       — Я всегда знал твоё имя, Лука, как и имя твоей сестры, твоей мамы и твоих друзей. Моя сила, как мудреца, позволяет мне иметь знания практически обо всём в этом мире, именно так я направлял свою силу к твоей сестре, даже без твоего ведома. — На самом деле, мудрец говорит, что всеведение было чем-то обычным. — И да, Лука, меня зовут Адриан, а не Мудрец. Лучше запомни его, потому что отныне твоё время и моё — это одно и то же, нравится тебе это или нет, — сказал Адриан, улыбаясь с идеально белоснежной улыбкой, что Лука не мог не восхищаться.       — Т-тогда, что ты хочешь, чтобы я делал? Мне надо стать твоим рабом? Твоим служителем, или что-то вроде того? — спросил Лука, спрятав свои маленькие розовые щёки, глядя на пол.       — Что?! О, нет-нет-нет, Лука нет! Я не собираюсь использовать тебя! Я хочу, чтобы ты поделился со мной своим временем. Я хочу жить твоей жизнью и быть свидетелем твоего истинного потенциала, рядом с тобой. Это твоя плата мне. Ты пробудил мой интерес, Лука, — сказал Адриан, начиная ходить кругами вокруг Луки, анализируя его глазами, полными любопытства. — Ты не только достаточно отважен, чтобы проделать весь этот путь из своей деревни, хотя ты, явно, не можешь правильно владеть кинжалом. Но и также достаточно самоотвержен, чтобы предложить своё самое ценное имущество в обмен на тех, кого ты любишь. Конечно, ты можешь безрассудно предлагать свою жизнь в обмен на других, не задумываясь о последствиях, но это тоже часть твоего, как бы я это назвал? Очарование, — на лице Адриана образовалась маленькая улыбка, а изумрудные глаза направили свой взгляд на голубые глаза Луки.       Лука начинал нервничать, его мозг пытался догнать всё то, что говорил мудрец («Адриан», как он сам себе напоминал).       — Ну… — Лука сглотнул, не в состоянии больше поддерживать зрительный контакт с Адрианом. — Полагаю, тогда я должен сдержать своё слово. — с трепетом в голосе произнёс он.       — Отлично! — Адриан усмехнулся («гармонично», — заметил Лука) — Ну, в таком случае… — Адриан протянул руку к нему. — Меня зовут Адриан, и я рад, что могу разделить с тобой остаток твоего времени, Лука.       Лука взял Адриана за руку и слегка пожал: — Надеюсь, я смогу оправдать твои ожидания, Му… То есть, Адриан! Пожалуйста, полагайся на меня во всём, что ты пожелаешь. В конце концов, я твой должник.       Адриан слегка сжал Луке руку.       — Ну что ж, — сказал Адриан, с широкой улыбкой, которая распространилась по его глазам. — Пожалуйста, позаботься обо мне, Лука, пока смерть не разлучит нас.       Лука был ошеломлён внезапным предложением Адриана. В его голове теперь не осталось слов, и он не смог предпринять никаких действий. Его лицо вспыхнуло и розовый оттенок распространился по щекам.       «Пока смерть не разлучит нас.» — повторил он в своих мыслях.       — Чего мы ждём Лука?! Давай! — Адриан практически закричал, при этом легкомысленно смеясь, одна рука была на его посохе, а другая — в руке Луки. Затем он направил их обоих к выходу из храма.       После этого Лука отреагировал, обратив внимание на то, что он держал Адриана за руку, в то время как тот тащил его за собой, очень эмоционального, гиперактивного и, казалось бы, счастливого мудреца, к тому месту, откуда он пришёл.       «Может быть, эта цена, которую нужно заплатить, на самом деле будет ещё одним подарком в маскировке для меня.» — подумал Лука, что его держание за руку Адриана увеличивается, и его ноги начинают быстрее двигаться, чтобы бежать рядом с блондином, а не сзади. Теперь они оба смеются с чистым и заразительным смехом, думая о будущем, которое ждало их за дверями заброшенного храма.