***
— Тебе сегодня еще много разносить? — Не очень, — Чонгук устало разваливается на диване. В комнате отдыха сейчас почти никого нет, кроме Сынхо, Югема и самого Чонгука, так что все они расслабленно заваривают себе большую чашку лапши, пока никто не пришел и не вынудил их делиться. — Я сегодня раньше домой, — Югем неторопливо помешивает лопаткой содержимое кастрюльки и осторожно кидает в нее кучу приправ из пакетиков. — Может, соберемся у меня вечером? Я куплю пива, Сынхо прихватит парочку бутылочек соджу. — Можно, — Сынхо кивает. — Я не знаю, во сколько освобожусь, — Чонгук серьезно смотрит в зеленый потолок. — У меня снова заказ на другом конце города. — Опять тот папочка в красном халате? — Югем улыбается, отвлекаясь от готовки. — До сих пор не могу поверить, что он скинул тебе тридцатку на чаевые. — Тридцать пять, — уточняет Сынхо. — Да все равно пиздец. Что ты с ними сделал? — Больше половины потратил на дорогу, а оставшееся отдал за еду, — Чонгук заводит руки за голову. У него перед глазами вмиг мелькает его полный холодильник, отчего он блаженно прикрывает веки и уже думает о том, что может сварганить себе на ужин. — Слушай, — Югем выключает плиту, — если он опять заплатит так, то купи что-нибудь нам на вечер и приходи, как освободишься. Чонгук бросает тихое «окей», однако уже прекрасно знает, что никуда, кроме своей квартиры, после смены не пойдет. Не то чтобы он товарищей своих не уважал и совсем не хотел с ними собраться, но он снова находился по всему городу и теперь хотел лишь поскорее отработать положенное время, улечься на кровать дома и просто крепко поспать. Когда они все наконец садятся за низкий столик, Чонгуку на телефон приходит оповещение об очередном заказе. Он угрюмо закидывает в рот всего одну пресную кукурузную булку, запивает ее остатками энергетика Югема и, надевая толстовку, выходит на улицу. Тот самый Ким Тэхен, по неизвестным причинам засевший в голове Чонгука со своим красным халатом и милым «солнцем», в этот раз просит привезти ему замурованную во сто слоев скотча коробку с почты, пачку королевских креветок и кетчуп подешевле. Чонгук запихивает все необходимое в предусмотрительно прихваченный рюкзак и садится на автобус, идущий прямиком в элитный район. За толстыми стеклами больших окон только начинает темнеть. Смену Чонгука сегодня продлили из-за того, что он проспал и приехал в офис лишь к десяти утра, поэтому он и не надеется вернуться домой до полного заката. Чонгук, на самом деле, и сейчас опаздывает — он должен был выехать к Тэхену в шесть ровно, но сейчас уже почти семь, а он только пересекает границу Сочо. Переживать по этому поводу Чонгук не собирается. Во-первых, у него на это практически нет сил, а во-вторых, Тэхен кажется богатеньким добряком, которому, вроде, и все заказанные вещи особо не нужны. Стоит ли говорить о том, что ту минералку и остатки сока в квартиру он так и не затащил — Чонгук вспомнил об этом, когда уже сел в такси, и реально расстроился, потому что дерьмо это тащил на своем горбу почти три часа ради ничего. В новомодном квартирном комплексе тихо и спокойно. Чонгук быстро поднимается на нужный этаж и, останавливаясь у знакомой двери, заранее достает из рюкзака доставленные вещи. Он звонит в звонок, и на его удивление в этот раз открывают ему гораздо быстрее — через пару секунд буквально. — Чонгук, — радостно вздыхает Тэхен. На нем вновь накинут халат — на этот раз темно-синий с красивыми золотыми рыбками на широких рукавах, — и выглядит он сегодня гораздо лучше, чем в их первую встречу. Чонгук подозревает, что тогда он отчаянно старался отойти от жесткого похмелья. — Я и не надеялся, что приедешь именно ты. — Везение? — тихо предполагает Чонгук. Тэхен коротко улыбается и, мимолетно кивая, жадно осматривает парня с головы до пят. О том, что это, скорее, заветная «судьба» и пара сотен тысяч вон их связали, он умалчивает. — Ты принес посылку? — Да, — Чонгук встряхивается и протягивает ему небольшой сверток. — И креветки с кетчупом. — Отлично, — Тэхен возбужденно берет одну посылку, начиная вертеть ее в руках. — Это самое главное. — Эм, — Чонгук мнется. Тэхен продолжает с интересом разглядывать коробку, но, слыша неуверенный тон парня, отвлекается и выжидающе смотрит на него. — Чаевые? — Ох, солнце, — Тэхен снисходительно улыбается и немного отступает от порога, — думал, я забуду про такое? — Я не надеялся, если честно. — Принимаешь наличку? — Чонгук робко кивает. — Отлично. Зайди внутрь, а я поищу свой кошелек, ладно? Тэхен спешно убегает куда-то в гостиную, кидая по пути посылку, креветки и бутылку кетчупа на столешницу, разделяющую огромную комнату с кухней. Чонгук несмело шагает вперед и пытливо осматривает каждый открывшийся ему сантиметр чужой квартиры. У Тэхена, по его меркам, не совсем уютно — так же чисто, как и в подъезде, и слишком много всякой модернисткой херни, которую Чонгук никогда в жизни не поймет. Большой диван возле голой белой стены со спинкой в виде верхней человеческой губы, странные кресла из дорогого темного дерева и кожи, журнальный столик в форме листа и какой-то ебанутый шкаф с хуевой тучей полок, похожих на пчелиные соты. Вся гостиная наполнена персиковым свечением от светодиодной ленты, приклеенной по периметру потолка, и Чонгук чувствует, будто попал в типичное жилище высокоразвитого гения искусства, рисующего на холстах собственной жопой. Тэхен долго возится в другой комнате — спальне, кажется, — и возвращается к Чонгуку со знатной пачкой денег в руке. — Держи, — он протягивает ее парню. — Спасибо, — Чонгук быстро пихает чаевые в маленький карман в рюкзаке. — На что их потратишь? — Хотите узнать, на что пойдут ваши вложения? — Не разговаривай со мной на «вы», Чонгук-а, — Тэхен недовольно кривится и, обходя Чона, шагает в сторону кухни. — Я чувствую себя старпером, желающим омолодиться. И нет, мне просто интересно. Наверняка снова отдашь половину на такси? — Наверное, — неуверенно тянет Чонгук. — Я мог бы платить тебе за проезд, знаешь? — Тэхен присаживается за длинную столешницу и берет в руки широкую тарелку с маленьким углублением посередине. — Это необязательно. Я же каждый день сюда не езжу. — Я могу заказывать в вашей доставке что-нибудь каждый день. — Зачем? Тэхен молча пожимает плечами и, хватая пару палочек, с аппетитом принимается за порцию горячей пасты. Чонгук чувствует себя пиздец как неловко, стоя вот так вот посреди огромной комнаты под темным голодным взглядом со стороны, однако почему-то совсем не может сдвинуться с места и лишь с напускным интересом продолжает рассматривать коллекцию книг на том ебанутом шкафу. Он сейчас кажется себе не менее ебанутым, но вновь ничего с этим не делает, просто потому что Тэхен, кажется, приклеил его к полу своими черными глазами и красивым лицом, кажущимся в персиковом цвете золотым. Чонгук мелко переступает с ноги на ногу и, поворачиваясь к хозяину квартиры, нервно поправляет лямку рюкзака на плече. Тэхен все еще жадно ест свою пасту, и у Чонгука от сыра, тянущегося тонкими ниточками, мгновенно урчит живот. Он вдруг набирается смелости и подходит к столешнице, также присаживаясь на высокий барный стул с низкой спинкой. — Знаешь, — Чонгук упирается в темную дубовую поверхность локтями, — на самом деле твой заказ пришел мне в тот момент, когда я собирался поесть. — Хочешь кушать? — Тэхен округляет глаза и, не дожидаясь ответа, вскакивает с места. — У меня осталось немного пасты. Будешь? — Да. — Хорошо. Тэхен быстро наваливает ему целую тарелку еще теплых макарон, и Чонгук голодно набрасывается на них, как только перед ним ставят ароматную порцию. — Кем ты работаешь? — с набитым ртом интересуется он. — Я архитектор. — Ну понятно. — Что? — Тэхен тепло улыбается и двигает парню стакан воды, когда тот, поспешив, случайно закашливается. — Не торопись. — Я так и знал, что ты какой-нибудь очередной припизднутый деятель искусства, любящий всю эту странную мебель, — Чонгук вытирает подбородок протянутой ему тканевой салфеткой. — Так предсказуемо. — Я не припизднутый, — Тэхен звучит совсем не обиженно. Скорее, наоборот — он словно рад, что Чонгук хоть что-то о нем думал. — Ну, может, немного. Они одновременно смотрят на шкаф у самой дальней стены. — Да, шкаф реально чудной, — Чонгук указывает на него палочками. — Полтора миллиарда вон. — Шутишь? — Чонгук пораженно усмехается. — Дай мне доски и гвозди, и я сколочу тебе такой же за бесплатно. Тэхен коротко усмехается и, забывая о своей пасте, расслабленно укладывается на столешницу головой, чтобы продолжать наблюдать за жующим рядом Чонгуком. — Почему ты работаешь в доставке? — он отвлеченно поправляет спавшие на лицо темные кудри. — Раньше я просто подрабатывал на вечерних сменах после университета, а сейчас устроился на постоянной основе. — На кого ты учился? — Учитель математики, — Чонгук улыбается и бегло смотрит на Тэхена. — Да ладно? — Тэхен широко улыбается в ответ. — Ага. Хочу подождать год и начать пробовать подавать документы в школы. — Вау, — восхищенно тянет Тэхен. — Вот бы в мои времена в школах были такие учителя математики. — Сколько тебе лет? — Двадцать восемь. — Ебать, — Чонгук вновь чуть не давится куском куриной грудки. — Я думал мы ровесники. — Это комплимент моей внешности? — Тэхен поднимает одну бровь. — Допустим. Они одновременно ухмыляются и старательно не смотрят друг на друга, обращая все свое внимание на почти пустые широкие тарелки. На несколько минут между ними повисает совсем не напряженная тишина. Тэхен успевает быстро закинуть в посудомойку грязную посуду и поставить на маленький огонь чайник, чтобы позже заварить им обоим чай. Чонгук же продолжает оглядываться по сторонам, изучая непривычную глазу обстановку. Мебель вокруг уже перестает казаться ему странной, скорее наоборот — довольно подходящей такому человеку, как Ким Тэхен. Возможно, она стоит как их скромная компания по доставке, Чонгук почему-то в этом уверен, так что, похоже, далеко не ему решать, что из этой срани ебанутое, а что нет. Когда Тэхен вновь присаживается на соседний стул, Чонгук ненароком замечает, как легкая ткань его синего халата уверенно спадает в стороны и открывает тем самым прекрасный вид на плотные широкие бедра и острые колени, упирающиеся в основание столешницы. Не то чтобы Чонгуку прямо хочется на эту сладкую картину смотреть, но он все равно смотрит и, в отличие от Тэхена, вальяжно расположившегося на мягком стуле, скромно сводит ноги вместе. Он вмиг напоминает себе типичную девочку-девственницу из аниме, считай, чулков да ленточек в волосах не хватает, но сделать с этим ничего не может — он с какого-то хера стесняется. Они продолжают сидеть в тишине. Тэхен бесцельно пялится на чайник, чтобы окончательно не смутить покрасневшего Чонгука, продолжающего коситься на его голые бедра, и коротко улыбается, получая горячее удовольствие от робкого взгляда на своей коже. Чонгук спустя некоторое время все же решает хоть как-то отвлечь себя и мельком кивает на посылку, тихо спрашивая: — Что там? — В посылке? — Тэхен разворачивается к нему корпусом. — Да. — Заказ. Чонгук понятливо качает головой и смотрит себе под нос. Кажется, с ним особо-то и не хотят делиться личными делами, так что он не будет допрашивать Тэхена и лезть туда, куда его лезть совсем не просят. Тэхен от этого лишь шире улыбается и вдруг склоняется к парню, приближаясь грудью к его плечу. Чонгук сжимается, но не отстраняется. — Хочешь посмотреть, что там? Голос Тэхена тихий и слишком низкий. От самого Тэхена пахнет какими-то наверняка дорогущими духами с кислыми нотками свежих цветов, и Чонгук, от природы восприимчивый к запахам, вдыхает окруживший его аромат голодно и часто то ли от волнения, то ли от желания заполнить им все свои легкие. Хочет ли он узнать, что лежит в посылке? Да, пиздец как. Детского интереса сейчас в нем гораздо больше, чем остатков приличия, так что, собственно, почему бы и нет? Он осторожно смотрит на Тэхена и, заторможенно моргая, кивает. — Да. Тэхен улыбается одним уголком губ. Он неторопливо бегает взглядом по всему лицу парня, старательно запоминая каждую его черту, и, отстраняясь, тянется к посылке. Та надежно завернута в тысяча и один слой скотча и по итогу скрывает в себе небольшую вытянутую коробочку темно-пурпурного цвета. На ней нет ни одной надписи или изображения, так что, когда Тэхен берет ножик, чтобы вскрыть ее, Чонгук чувствует, как внутри него загорается еще больший интерес и странное предвкушение. Словно он, будучи ребенком, вот-вот получит свой долгожданный рождественский подарок. Тэхен довольно хмыкает, наконец разрывая злосчастную упаковку, а Чонгук от того, что открывается его взору, опешив, хмурится и поджимает губы. — Что это? — осторожно спрашивает он. Тэхен не отвечает ему сразу. Он продолжает аккуратно изымать из коробки странный вытянутый предмет, больше похожий на каплю. Капля эта серебряного цвета — видимо, сделана она из какого-то металла, железа, может, — и на основании ее есть небольшая сплющенная ручка. Тэхен, удовлетворенный доставленной ему покупкой, задумчиво вертит ее в руках и, упираясь указательным пальцем в острый закругленный конец, весело смотрит на Чонгука. — Это анальная пробка, — легко кидает он. — Видел такие когда-нибудь? — Вообще… Вообще, Чонгуку только что новую вселенную открыли. Да — ему двадцать четыре, да — он смотрел гей-порно и не раз, да — много чего там видел, но чтобы вот так вот вживую — никогда. Тэхен вдруг, словно кубик рубика самого сложного уровня, мгновенно собирается в глазах Чонгука в один понятный образ с шестью гранями — одинокий, красивый, сексуальный, талантливый, богатый, гей. Бинго! Чонгук серьезно бегает взглядом от лица Тэхена до пробки в его руках и все не может понять, в какой именно ситуации он сейчас оказался. Если так подумать, незнакомый парень только что продемонстрировал ему одно из своих основных увлечений, считай, душу наизнанку вывернул и смотрит сейчас на него так пытливо и заинтересованно, что Чонгук просто не может встать и уйти. Чонгук-то и не уйдет, только вот, что делать теперь, он правда не знает. Тэхен, кажется, готов ему с этим помочь. — Знаешь, как ее используют? — он снова склоняется к нему и смело кладет большую ладонь на колено. — Из названия несложно предположить, — размыто бормочет Чонгук. — Да, — Тэхен жарко усмехается. Его горячее дыхание натуральной копотью оседает на щеке Чонгука. — Ее вставляют в задницу, — он осторожно скользит ладонью выше, но на твердые напряженные мышцы ею не давит — лишь ласково гладит их сквозь плотную темную джинсу, чтобы хоть немного расслабить. — Хочешь посмотреть, как я это делаю? — Что? — Хочешь увидеть ее в моей заднице, Чонгук-а? Просто, — Тэхен мимолетно смотрит за чужое плечо, безуспешно пытаясь сфокусировать поплывший взгляд на кресле неподалеку, — она так долго шла по почте, что теперь я не могу дождаться того момента, как эта детка растянет меня. — Тэхен, — Чонгук смотрит на него искоса, чтобы его щеки, зардевшие ярким румянцем, ненароком не заметили. — Не хочешь? — Я хочу, но, — Чонгук бесстыдно оговаривается, однако понимает это, лишь когда Тэхен широко улыбается и от взыгравшей уверенности все стремительней пробирается пальцами к паху парня. Чон вздрагивает и отстраняется. — То есть нет. Не хочу. — Солнце, первое слово дороже второго. — Тэхен, я, — Чонгук вскакивает со стула и, хватая свой рюкзак с пола, делает пару шагов назад, — я пойду. — Уже? — Чонгук судорожно кивает в согласии. — Хорошо. Тэхен пожимает плечами и небрежно откладывает анальную пробку на поверхность столешницы. Он следует за буквально бегущим в прихожую парнем, запахивая по пути свой халат, и послушно открывает дверь, когда Чонгук нервно смотрит на нее, словно на последнюю протянутую ему в болото соломинку. Они даже не прощаются — Чонгук стремительно скачет по ступенькам вниз и не оборачивается. Тэхен разочарованно хмыкает, однако осознает, что поделать с происходящим ничего не может. Единственное, что он понимает, — так это то, что зря надавил и что в следующий раз сделает это менее напористо. Просто потому, что такого парня хотелось ощутить еще ближе. Просто потому, что, стыдливо убегая, Чонгук прятал от него не только румянец, но и долгожданный стояк.***
Летняя жара отпускает Сеул из своих душных пут лишь к одиннадцати вечера, когда небо давно теряет все пурпурные и алые оттенки и погружается в цвета темной спокойной ночи. Дороги пустеют даже в центре города, поэтому на многих улицах стремительно становится намного тише и умиротворенней. Люди торопливо скрываются за дверями их домов и в окружении семьи проводят веселые дружные вечера, наполненные уютом и теплом. Чонгук устало бродит по загруженным проспектам и бесцельно вглядывается в бесконечные лица людей — фигуры проплывают перед ним шумной толпой, из которой то и дело доносятся радостные возгласы. Ему нравится находиться в районах Итэвона, потому что жизнь там всегда бурлит ярко и активно, и Чонгук, будучи окончательно заебавшимся и уставшим от всего человеком, привносит в эту жизнь нужный диссонанс, когда сидит на одной из многочисленных лавочек в темной толстовке и с наушниками в ушах, отстраненный и совсем не веселый. Жители не уходят с этих улиц даже к полуночи. Кажется, после двенадцати здесь, наоборот, обозначается самый наплыв посетителей, желающих перекусить вкусным кебабом и говядиной. Чонгук глотает согревшийся в его руке энергетик и включает следующую песню из старого плейлиста. Новую мелодию, начинающую ласкать его слух тихими нотами, кажется, можно спокойно включать на похоронах и вставлять в памятное черно-белое видео с фотографиями, и Чонгук чувствует себя пиздец каким подростком сейчас — потерянным в собственных ощущениях и затраханным своей же жизнью, однако развлекаться он сегодня, в общем-то, не намерен, так что все вроде бы идет по его плану. С Тэхеном они не виделись где-то две недели, и Чонгук не может точно сказать — скучает ли он больше по огромным чаевым или по великолепному лицу с патчами под глазами. Он, конечно, понимает, что причина, безусловно, во втором, однако обманывать самого себя ему никто не запрещал, поэтому да — он реально скучает по крупным чаевым. Заказы по заветному адресу все еще продолжали приходить, и приходили они, вот удивительно, только на телефон Чонгука. Чонгук, перешагивая через горящее в нем желание, отдавал их все напарникам по смене, и те по приезде обратно в компанию постоянно жаловались ему, что прежних чаевых, которыми Чонгук так безропотно кичился, им совсем не дают. Платят обязательные пять процентов от суммы и раздраженно прогоняют с порога. Чонгук забивал на все это и ездил лишь к офисным работникам из больших корпораций с центра. Он был сейчас… потерянным? Наверное. Не то чтобы он подобных поползновений в свою сторону совсем не переносил или считал их за абсолютное проявление неприличия, но как-то слишком стремительно его решили обработать — за две встречи буквально. Тэхен кажется скользким и подозрительным просто потому, что какой-то он весь из себя возвышенный и до умопомрачения сексуальный. Словно он относится к тому типу людей, которые обыкновенно добиваются всего в своей жизни посредством красивого личика и умения грамотно подчеркнуть зачетную задницу узкими брюками. Наверное, в этом и заключается их проблема — они не знают друг друга, но уже грезят о том, чтобы подрочить, сидя на одной кровати. Как такое вообще называется? Симпатией? Мимолетной влюбленностью? Может, страстью? Недотрахом? Смесь последнего и предпоследнего, кажется. Чонгуку такой смеси не хочется. Ему двадцать четыре, и он любит, когда его чешут, как кота, за ухом. Он любит всякие пижамы с кроликами, купленные по уценке, любит, когда уютно и приторно, когда с горячим чаем и пледом. У него не было особого опыта в отношениях, потому как и самих отношений было немного, поэтому он видел эти отношения именно такими — построенными на доверии и уважении. О чем Тэхен думал, когда так откровенно лез к нему? О том, что Чонгук согласится увидеть пробку в его дырке, а после трахнет прямо на столешнице и спокойно попрощается с ним навсегда? Это что, блять, дружеская услуга? Чонгук не злился. Он просто был потерян. Тэхен правда красивый, это бессмысленно отрицать, он вроде бы забавный и смешной, вроде бы интересный и разносторонний, вроде бы нравится Чонгуку, и Чонгук ему тоже вроде бы нравится, только вот как-то слишком много этих горьких «вроде бы», так сильно режущих слух. Чонгук поджимает губы, делает пару глотков энергетика и лезет в карман за телефоном. Он хочет выбросить банку из своих рук, потому что на самом деле не понимает, зачем пьет это кофеиновое дерьмо — его организм уже настолько привык к нему, что никакой энергии оно не дарит. Лишь кислое послевкусие на языке и редкие приступы изжоги в желудке. В их беседе, состоящей из трех человек, сейчас глухо и одиноко, и Чонгук вдруг чувствует острое желание просто выговориться. Вывалить все переживания на кого-нибудь и посмотреть, как этот кто-то захотел бы с ними справиться. Может, Чонгук найдет в чужих мыслях свое спасение или хотя бы ценный совет, потому что он правда не знает, что ему делать. Страшный порыв сесть на автобус до мнимо зовущего его района и просто увидеть знакомый синий или алый халат дерет его душу все отчаяннее и больнее, и сопротивляться ему становится все сложнее. Чонгуку нужно собраться. И выговориться.Чонгук Эй, парни Вы спите?
Югем Сейчас и часа ночи нет Конечно мы бодрствуем Сынхо Ты хотел что-то сказать?Чонгук Да, насчет того парня, который давал мне большие чаевые
Югем И что с ним?Чонгук Ну, как бы сказать Если коротко, то мы чуть не потрахались(?)
Сынхо А? Югем ? ПодробнееЧонгук Я доставил ему посылку, и, когда он предложил мне открыть ее вместе, я увидел там сраную анальную пробку Типа Кто-то реально заказывает подобные вещи в интернете?
Югем А ты видишь более целесообразным идти за ней в секс-шоп? Может, наш папочка немножко стесняется своей природы, знаешьЧонгук в лЮБОМ СЛУЧАЕ Когда он достал ее из коробки, то спросил меня о том, знаю ли я, как ее используют
Сынхо Пихают в зад? Нет?Чонгук Да, да, именно Я так и ответил, но он Блять Он предложил мне посмотреть на то, как он будет вставлять ее себе в задницу И он типа шептал все это мне на ухо И гладил меня по колену и бедру
Югем У тебя затвердел?Чонгук .
Югем Черт Сынхо Что ты сделал с этим?Чонгук Сбежал Я просто реально испугался Он сделал все это так неожиданно
Югем Неожиданно? Серьезно? Ты не ожидал подобного поведения от такого парня? Сынхо «Такого»? Югем Да Боже Он встречал его в шелковых халатах, улыбался ему своей этой сексуальной улыбочкой Он похож на тот тип парней, которые любят дорогие вещи и экстравагантность во всех ее проявленияхЧонгук Не совсем, но ты прав
Югем То-то же Сынхо Чтоб вы знали Просто факт Когда я приехал к нему вчера, меня встретил совсем не тот человек, о котором мы говорим сейчасЧонгук О чем ты?
Сынхо Он выглядел… заебанно? Да И заказал еще бурду какую-то. Уксус и тесто для пельменей, что ли Югем Не очень обнадеживающее сочетание Сынхо Я о том же Просто, я хочу сказать Мне кажется, Чонгук неплохо так засел у него в голове Типа, реально, сколько заказов поступило на его адрес за последние две недели? Четырнадцать? Югем Да, он заказывал что-то каждый день Сынхо Чонгук?Чонгук Да, я здесь Я понимаю все это Но что, если он просто хотел затащить меня в кровать и теперь расстраивается из-за того, что его очередную «хотелку» не удовлетворили?
Югем Ты не будешь точно знать, если не спросишь его сам Сынхо Точно Вы должны встретитьсяЧонгук Я не уверен
Югем Чонгук-и, малыш, давай будем честными — твой член активировался тогда не просто так, верно Ты ведь тоже хочешь его?Чонгук Да?
Югем ДА! Просто проблема в том, что ты не хочешь его на один раз Сынхо Точно Ты хочешь много и часто, похотливый наш кролик, любящий пиздить чужие тако…Чонгук Бро… Ты все еще помнишь? Я думал, мы решили это Я же купил тебе еще одно
Сынхо Оно было вегетарианскимЧонгук И?
Сынхо И невкуснымЧонгук лАДНО, я куплю еще одно каждому, если поможете мне разобраться с Тэхеном
Югем Да чего тут еще разбирать? Поезжай к нему завтра, даже если не будет заказа, и поговорите обо всем, что произошло во время последней встречи Если он скажет тебе, что хочет только перепихнуться разок, въеби этому извращенцу и иди в кафе за тако Если он скажет, что пиздец как хочет просыпаться утром и целовать твое опухшее ебало, светящееся в лучиках солнышка, то спокойно всади ему по самые яйца и иди в кафе за тако Вот и все Сынхо Гений Югем Спасибо *поклонЧонгук Типа Это реально должно сработать?
Югем ааааа Да! Сынхо Да! Югем херни не посоветуетЧонгук Ладно, ладно Хорошо, я поеду к нему завтра
Югем Класс Не забудь про тако, окей?Чонгук Да, не забуду
Сынхо Смотри… Если опять купишь вегетарианскую срань, я тебе ее в жопу затолкаю вместе с той пробкой, понял?Чонгук Хах Да, хорошо Но знаешь Сначала тебе придется вытащить эту пробку из Тэхена Потому что Я все же планирую посмотреть, как он трахает себя этой деткой
Югем Блять… Сынхо *пользователь Сынхо покинул беседу*Чонгук )
***
Когда Чонгук в третий раз давит на кнопку звонка, то вдруг осознает, что, кажется, крупно проебался. Он приперся к Тэхену в будний день в четыре часа дня, когда нормальные люди еще сидят на работе и мечтают поскорее оказаться дома, так что теперь Чонгук не совсем понимает, чего он вообще ожидал, пока отчаянно взбирался в горку и ругался с охранником за шанс все же пройти в подъезд. Он успевает полностью перекроить все свои мысли, обосрать себя с ног до головы и обматерить собственную невьебенную смекалку, прежде чем желанный щелчок все же раздается и в тонкой щелке предстает темный образ, собственно, Тэхена. — Я ничего не заказывал на это время, — слышится хриплый голос. От Чонгука вновь хотят скрыться, но он не позволяет так себя прогнать и нагло хватается рукой за стальную ручку со своей стороны, распахивая дверь шире. — Эй, Тэхен. — Чонгук? Тэхен и вправду выглядит хреново. Вместо привычного шелкового халата, соблазнительно открывавшего обычно его широкую грудь, на нем простая голубая футболка, висящая просторным балахоном, и свободные серые штаны. Лицо его кажется больным из-за теней, поселившихся под глазами, и отсутствия милого румянца на яблочках щек. Черные кудри, в которые Чонгуку так сильно хотелось вплестись пальцами, лежали на макушке Тэхена смято и неопрятно, словно он не расчесывался с самого утра. Сейчас он больше походил на обыкновенного человека, уставшего от собственной жизни, нежели на столь полюбившегося Чонгуком богатого магната с извечно идеальной карамельной кожей. Чонгука эта картина подозрительно пугает. Он взволнованно хмурится и охает, когда Тэхен, оглядев подъезд на присутствие посторонних, торопливо затягивает его в квартиру и тихо прикрывает дверь. — Я думал, ты больше не придешь ко мне, — Тэхен нервно осматривает парня. — Пойдем, — он проводит его за собой в гостиную, — поговорим. Чонгук следует за ним, и они усаживаются на довольно удобный диван — тот самый, со спинкой в виде губы. Тэхен поджимает ноги под себя, укладывается головой на выступ подушек, поворачиваясь к Чонгуку полубоком, и вдруг смотрит на него так жалобно и потерянно, что Чонгук невольно сжимается и от волнения начинает перебирать пальцами на руках. — Я начну? — тихо спрашивает Тэхен. Чонгук не уверен, что готов выслушивать сейчас что-то, однако и говорить что-либо свое он так же не готов. Слова прячутся в его мыслях и сидят там красиво и правильно, только вот на языке совсем путаются, отчего он и предложения, кажется, выговорить не сможет, поэтому, мелко кивая, дает Тэхену возможность высказаться. — Хорошо. Слушай, я некрасиво поступил в тот вечер. Обычно я легко понимаю, гей парень или нет, и мне правда показалось, что все будет в порядке, если я подкачу к тебе, но в итоге я сделал все только хуже. — Я гей, — твердо уточняет Чонгук. Тэхен растерянно моргает пару раз. Он в действительности слишком много думал о Чонгуке. Парни в его жизни были разными — и открытыми, и предпочитающими держать такие личные вещи в тайне, — и обыкновенно он с легкостью распознавал и тех, и других, если серьезно собирался попробовать начать с ними отношения. Проблем в том, чтобы случайно начать заигрывать с натуралом, у него не было, а потому, когда Чонгук так сбежал из его квартиры в тот день, он жутко запутался в самом себе и в том, что вообще между ними произошло. Если Тэхен скажет, что Чонгук не понравился ему с первого же взгляда тогда, после первой доставки, то это будет самая крупная ложь в его жизни. Он ведь даже не собирался так нагло напирать на него, трогать на второй же встрече, делать столь открытые намеки на секс, но, попав под влияние момента, он просто не смог сдержаться. Ему кажется, что с Чонгуком в принципе сложно сдерживаться. У него мышцы выступают даже сквозь ткань свободной толстовки, он ему пресс показал как нехуй делать, как Тэхен вообще мог сковать свои ручонки и запретить им какие-либо поползновения в сторону такого тела? Преступление, заслуживающее самого строгого наказания, да и только. Он на самом деле думал и надеялся, что Чонгук появится на следующий день, но тот не приезжал, все заказы, приходившие на его номер, игнорировал, и Тэхен натурально испугался. Чонгук ведь и вправду мог забыть его, стереть из памяти, в то время как сам Тэхен только начинал ментально привязываться к нему с помощью мнимой красной ниточки, сплетавшейся в тысячи узлов. Вся эта возникшая неизвестность и давящее напряжение с каждым прошедшим днем и часом все стремительней снимали с Тэхена маску уверенного змея искусителя и возвращали его к реальному Тэхену — далеко не красочному и манящему к себе. Тэхен все равно боялся не этого — не своего настоящего лица. Колкая холодная паника от того, что Чонгук вообще никак не выходил с ним на связь, убивала его изнутри и сеяла под глазами страшные темные синяки, свидетельствовавшие о долгих бессонных ночах наедине с открытым окном и тонкой сигаретой. В такие ночи Тэхен в сердцах называл происходящее глупым блядством, просто потому что о существовании чувств и привязанности успел давно позабыть — их было проще называть именно так, бесстыдно и грубо. Так безопаснее. Но теперь, сидя напротив Чонгука, все же осмелившегося прийти к нему спустя две бесконечно долгие недели, он был готов буквально кричать обо всем, что только чувствовал, и о том, что было хоть как-то связано со словом «симпатия». Симпатии этой там было как минимум до гроба. — Подожди, — Тэхен серьезно хмурится, — ты гей, так? — Да. — Тогда в чем была проблема в тот вечер? Все слишком быстро? — И это тоже. Просто, — Чонгук мнется. — Знаешь, мне показалось, что ты хочешь только секса, а я не готов на подобное. — С чего ты это взял? — Ну, ты похож на тот тип парней. — Похож на тот тип парней, — укоризненно повторяет за ним Тэхен. — Нет, конечно, мы не узнали друг друга как следует, но ты не можешь просто так распределять какие-то там типы, ладно? Чонгук пристыженно кивает и осознает, что, кажется, крупно проебался. Тэхен не выглядит рассерженным, скорее, расстроенным, и Чонгук его понимает. Он тоже расстроен. Если бы он не начал тупить и спросил бы Тэхена насчет его намерений еще тогда, у них бы не было этой напряженной паузы и глупого недопонимания. — Блять, я такой тупой, — Чонгук вздыхает и огорченно качает головой. — Прости. — Нет, Чонгук-а, не нужно, — Тэхен коротко улыбается, быстро подсаживаясь к нему ближе. — Мы оба не поняли друг друга, но сейчас все в порядке, так? — Да, наверное, — Чонгук исподлобья смотрит на лицо рядом и невольно улыбается в ответ. — Я рад, что ты приехал и мы все решили. Не могу поверить, что так сильно переживал на протяжении двух недель из-за этого. Я правда был готов сделать все, чтобы добраться до тебя. — Да, ребята говорили мне, что ты заказывал всякую хуйню каждый день и не давал им столько же чаевых, сколько оставлял мне. — Потому что только такое солнце, как ты, заслуживает достойной награды, — Тэхен нежно касается щеки Чонгука ладонью и медленно тянется ею к его волосам, вплетаясь в них длинными пальцами. — Хватит, — Чонгук смущенно усмехается. — Я стесняюсь. Они сидят какое-то время в тишине. Тэхен продолжает копаться в черных прядях, отчего Чонгук, расслабляясь, прикрывает глаза и в наслаждении подставляется под мягкие касания чужих рук. В квартире жарко. Тэхену, наверное, хорошо — он сидит в одной футболке и легких спортивках, в то время как Чонгук стоически потеет в плотной толстовке и джинсах, обтягивающих его бедра. Кожа под его одеждой почти горячая, несмотря на то, что откуда-то с кухни дует сквозняк, поэтому, когда Тэхен несмело кладет свободную ладонь Чонгуку на колено, он почти не ощущает жара на этой части тела. То, что до него дотрагиваются, Чонгук понимает, когда Тэхен уже смелее скользит выше, на середину бедра, и чуть сжимает напряженные мышцы пальцами, вынуждая парня приоткрыть глаза и мельком посмотреть на собственную ногу. Чонгук смущается, потому что Тэхен даже в потрепанном виде кажется ему чертовым божеством, спустившимся с небес, но рук в этот раз не отталкивает и переводит теплый взгляд на Тэхена, мирно наблюдающего за его эмоциями. — Если ты волнуешься, что я снова убегу, то ты делаешь это зря, — уверенно оповещает он. Тэхен молча улыбается и гладит его бедро напористей и горячее. Он упирается локтем в спинку дивана, еще ближе подсаживаясь к парню, и осторожно склоняется к его лицу. — Хочешь поцеловаться? — тихо интересуется Тэхен. Чонгук, чувствуя жаркое дыхание на своей щеке, готов признаться, что именно сейчас хочет уже всего, что угодно, только побыстрее. — Теперь будешь спрашивать меня о каждом следующем шаге? — коротко усмехаясь, спрашивает он. — Наверное. Больше не хочу портить то, что происходит между нами. — Хочу, — скромно шепчет Чонгук. — Поцеловаться? — Да. — Как? — Тэхен укладывает голову в ладонь, чуть отклоняясь. — Глубоко, или, может, просто чмокнуть, или… Чонгук рвется вперед и целует так, как хочет сам — без ненужных обсуждений и прелюдий. Какая разница, какой именно будет поцелуй, если в нем участвуют Ким Тэхен и Чон Чонгук? Страстным, сразу мокрым и глубоким, потому что Тэхен, до этого особняком сдерживающийся от внутреннего желания буквально сожрать Чонгука, кидается на него голодно и спешно — так, что Чонгук, опешив, неловко дергается назад от неожиданного напора. Тэхен не позволяет вести — кусает его за нижнюю губу, безмолвно прося раскрыть рот, и обхватывает темную макушку ладонями, когда парень с тихим стоном ловит его влажный язык и сплетается с ним собственным, просто потому, что окончательно теряется. Чонгук настолько выпадает из реальности, что с непривычки совсем не знает, куда ему деть свои руки, но Тэхен помогает — сам кладет их себе на талию и бедро и все жмется и жмется ближе. Они отстраняются спустя полминуты с таким же шумным выдохом, с каким Тэхен когда-то отлип от заветной коробки томатного сока. Чонгук глупо моргает, все еще стараясь вернуться в настоящее, и Тэхен весело смеется с его потерянного выражения лица, совсем не сочетающегося с покрасневшими губами, окруженными частыми мазками слюны вокруг. — Знаешь, — продолжая тяжело дышать, бормочет Чонгук, — хоть ты и говоришь, что я зря приписал тебя к какому-то типу, целуешься ты именно так, как я и предполагал. — Да? — Тэхен улыбается и отвлеченно поправляет свои волосы. — Да. — И как же я целуюсь? — Пиздец как хорошо. Тэхен вновь громко хохочет, и Чонгук слабо улыбается ему в ответ. У него жутко кружится голова — так сильно, что все, кроме образа Тэхена, плывет перед его глазами в бурном круговороте, — поэтому, когда его бедра не спеша седлают, он понимает это не сразу. Тэхен же, пользуясь такой растерянностью, крепко цепляется за сбившиеся пряди на затылке Чонгука и отклоняет его голову назад, чтобы после совсем нежно и ласково поцеловать местечко прямо под подбородком. Чонгук по-свойски подсаживает его ближе и кладет ладони на талию, так и оставляя их там, пока Тэхен продолжает торопливо мазать губами по горячей шее. Он мутно смотрит в большое окно за диваном и улыбается довольным котом, нажравшимся сметаны, когда чувствует первые дерзкие укусы где-то за ухом. Ему правда хорошо сейчас. Просто невероятно. Тэхен кажется ему сладкой патокой, карамелью, тающей прямо на нем под действием повысившейся в комнате температуры. Чонгук осторожно собирает его, извивающегося и соблазнительного, в руках, словно боится, что он вот-вот соскочит с ног и убежит обратно в прекрасный мираж, из которого случайно вышел. Он хочет Тэхена еще ближе, но они и так уже втерлись друг в друга по самое не хочу — дальше только проникновение под кожу. Тэхен мелко елозит на месте и, спускаясь с поцелуями-бабочками ниже, почти на основание шеи, тихо шепчет: — Ты хочешь чего-нибудь? Чонгук немного опускает голову и бегло вглядывается в покрасневшее лицо Тэхена. Если честно, с ним он хочет всего — здесь и сейчас, но понимает, что всего сделать они точно не смогут. Их знакомство близкое, но не настолько, чтобы просто пойти и потеряться в ворохе простыней в спальне. Чонгук молчит, и Тэхен вновь целует его, теперь нежнее и мягче, даже не пуская в его рот языка. Чонгук чувствует на чужих некогда сладких губах соль и вспоминает о том, как же ему сейчас жарко. Он, не задумываясь, убирает руки с талии Тэхена и, нервно дергая подол своей толстовки, резко стягивает ее через голову. — Блять, — Тэхен невольно облизывается и жадно цепляется за его торс. — Господи, нарожают идеальных, а мне потом с ума сходить. Ты ходишь в зал? Или занимаешься спортом? — Занимался легкой атлетикой в старших классах и университете. — Господь, солнце, ты такой прекрасный, — Тэхен обессиленно укладывается щекой на широкую грудь, чуть потираясь о влажную кожу скулой. — Скажи, чего ты хочешь? Чонгук тепло обнимает Тэхена и, медленно поглаживая его по спине, сосредоточенно задумывается. В принципе, если они будут еще недолго целоваться, то у него непременно затвердеет, так что, наверное, было бы неплохо, если бы что-то делал Тэхен, а не он. В общем-то, он мог бы подрочить, сидя прямо на бедрах Чонгука, и Чонгук бы просто посмотрел на это и насладился дрожащим перед ним пунцовым членом, но, раз ему доверяют выбор сегодня, Чонгук бы предпочел нечто более откровенное. Он бегает взглядом по светлой гостиной и вдруг случайно натыкается на столешницу, отделяющую комнату от кухни. Он помнит, как они сидели там совсем недавно и как Тэхен нагло предлагал ему посмотреть на то, как он будет засовывать в себя анальную пробку и… — Тэхен-а, — тихо зовет его Чонгук. Тэхен лениво поднимается с горячей груди и смотрит парню в глаза. — Покажи мне, как ты растягиваешь себя той пробкой, которую я тебе доставил. Тэхен лукаво ухмыляется. Он и не думал, что Чонгук догадается до таких вещей, однако подобным выбором действий остается довольным и осторожно встает с нагревшихся под ним бедер, чтобы быстро сбегать в спальню за пробкой и смазкой. — Эй, Тэхен, — вдруг останавливает его Чонгук. — Да? — он оборачивается через плечо и переступает с ноги на ногу от нетерпения. — Не хочешь надеть халат? — Извращенец, — Тэхен весело подбегает к нему и, нависая, коротко целует. Чонгук широко улыбается и нежно хватает его за талию, чтобы вновь усадить на себя, но Тэхен изворачивается и довольно усмехается прямо ему в рот. — Я и накраситься могу. Хочешь? — Только несильно. Тэхен согласно мычит и спешно скрывается за дверью своей спальни. Чонгук мельком облизывается и, укладывая руки на спинку дивана, глубоко вздыхает. Долгожданная прохлада, тянущаяся со стороны кухни, осторожно ласкает кожу его оголенной груди и наконец забирает с нее адский жар, насквозь пропитавший все тело. Он склоняет голову вбок, продолжая отвлеченно осматривать какие-то пестрые картины на стене напротив, и иногда отвлекается на приглушенный шорох неподалеку. То, что сейчас происходит, нравится Чонгуку до настоящих чертиков. Он понимает, что они, наверное, еще не встречаются, но между ними двумя витает такая легкость и непринужденность, что он уверен — этот день станет отправной точкой для тех отношений, к которым они теперь стремительно идут. Ему уже хочется остаться здесь на ночь, узнать, как Тэхен обычно проводит свое свободное время, сводить его куда-нибудь, может, даже на свидание, просто сблизиться и больше никогда так не пропадать. Не делать больно ни себе, ни ему. Тэхен возвращается спустя пятнадцать минут. Он выглядит как минимум восхитительно, когда буквально выпархивает из спальни в лоснящемся на свету халате изумрудного цвета и с блестящими уложенными локонами, завитыми в незаметные кудри. Чонгук подрывается с места, когда Тэхен, без разбора кидая пробку и бутылку смазки на пол, начинает быстро шагать к нему навстречу. Они горячо сталкиваются друг с другом, и Чонгук, сгребая крепкое тело в охапку объятий, целует Тэхена голодно и мокро, словно безмолвно ругая его за долгие сборы. Тэхен в очередной раз дергает Чонгука за волосы на затылке, видимо, собираясь взять подобное действие в привычку, и развязывает пояс своего халата, чтобы горячие ладони могли наконец коснуться его кожи. Чонгук собственнически хватает Тэхена за талию и вынуждает его слегка прогнуться назад, чтобы тоже испробовать сладость карамельной кожи длинной шеи. Он влажно скользит языком по выступающему адамову яблоку, по трепещущей жилке, часто дрожащей от бешеного пульса, и по всем сухожилиям, до которых только может добраться. Тэхен путает черные пряди в пальцах от того удовольствия, что мгновенно разливается в его венах. Он тянет ладони Чонгука ниже, на обнаженные ягодицы, и лукаво улыбается, когда парень, отстраняясь, удивленно смотрит вниз. — Черт, ты уже, — Чонгук тяжело оглядывает налившийся кровью член Тэхена и, набираясь смелости, осторожно касается его головки кончиком пальца. Тэхен от этого шумно выдыхает и испуганно цепляется за плечи Чонгука, вдруг понимая, что подкашивающиеся ноги его держать больше не могут. Чонгук продолжает нежно потирать верхушку чужого ствола. Он возвращается к горячей шее с короткими поцелуями и надежнее придерживает Тэхена за талию свободной рукой, чтобы тот окончательно не упал навзничь. Тэхен невольно хмурится, как только Чонгук начинает аккуратно перебирать в ладони его яйца, и нехотя отдаляется от него, чтобы все же исполнить запланированное. Он толкает парня обратно на диван, а сам, шатаясь, идет к столешнице и двигает от нее один из барных стульев, располагая его в метре от Чонгука. Тэхен подбирает брошенные ранее смазку и пробку и медленно забирается на высокий стул, лицом к спинке. — Тебе хорошо видно? — он задирает полы халата до бедер и широко раскрывает ягодицы в стороны. Чонгук голодно смотрит на чистое отверстие, так жалобно и часто сжимающееся от явного предвкушения, и облизывается. — Мне прекрасно все видно. — Отлично, — Тэхен улыбается самому себе, уже пачкая свои пальцы в холодной смазке. — Как ты думаешь, — он заводит руку за себя и игриво дразнит дырку парой подушечек, — мне стоит растянуться или сразу вставить пробку? — Я думаю, ты настолько часто занимаешься фингерингом, что в тебя сейчас легко войдет все, что угодно. — Чистая правда, — довольно тянет Тэхен, продолжая размазывать смазку по всей расселине. — Вставляй, — отрезает Чонгук. Тэхен слушается, однако проникает лишь двумя пальцами, все же не желая ненароком причинить себе боль. Он тягуче раздвигает фалангами тугие стенки и закатывает глаза от того, насколько же ему хорошо чувствовать что-то внутри себя. Его пальцы длинные и тонкие, а потому проходят глубоко и упираются в простату довольно скоро. Быть может, конечно, дело не в пальцах, а в том, как часто Тэхен трахал самого себя в душе и как легко успел запомнить и изучить собственное тело, однако сейчас ему на это плевать. Чонгук напряженно следит за тем, как Тэхен самовольно ускоряется, и взволнованно поправляет ширинку джинсов. Они кажутся ему сейчас пиздецки узкими и неудобными, если учитывать то, как уверенно затвердел его член, и Чонгук готов в любой момент сорвать это ужасное дерьмо с себя, но Тэхен уже тянется за пробкой, и голова его от этого мгновенно пустеет. Тэхен берет пробку в рот и громко сосет ее, специально оборачиваясь через плечо так, чтобы главный его зритель видел каждую деталь своеобразного представления. Чонгук, замерев, пялится на растянувшиеся вокруг предмета губы и мечтает скорее оказаться ближе ради очередного сладкого поцелуя, которого ему теперь страшно не хватает. Тэхен чувствует, как прежде ледяной металл согревается, и, широко раскрывая рот, снимает блестящую пробку с языка. Он лижет напоследок самый кончик, чтобы оставить на нем мокрую ниточку слюны, и, ухмыляясь сплошь красному Чонгуку, снова заводит руку за спину. Пробка исчезает в нем пошло — она резко втягивается под адским давлением плотных стенок и издает громкое чавканье из-за слюны, до этого специально оставленной на ней. Тэхен толкает ее глубже и, удобнее устраиваясь на стуле, выставляет свою раскрытую задницу на показ. Чонгук голодно смотрит на торчащую из отверстия ручку. Единственное, что ему сейчас хочется сделать, — встать и до громких стонов трахнуть Тэхена этой крохой, которая, к сожалению, никогда не заменит его горячего толстого члена, но он продолжает сидеть на месте и отчаянно сдерживать желание наконец подрочить на всю эту красоту. — Нравится? — Тэхен упирается локтями в мягкую спинку и, улыбаясь, оглядывается через плечо. — Да, — хрипло бубнит Чонгук. — Ты очень красивый. — Да, я знаю, — Тэхен немного елозит на месте. — Сейчас она немного растянет меня, и я начну двигать ею, хорошо? — Конечно. — Уже хочешь нагнуть меня, Чонгук-и? Прямо на этом диване, например? Хочешь заняться со мной сексом? Чонгук молча вздыхает и закатывает глаза. Тэхен, улыбаясь чуть шире, принимает это за согласие. Он ждет недолго, несколько минут, прежде чем вновь ухватиться за основание пробки и, слегка вытащив, вогнать ее обратно. Гостиную наполняют два тихих стона. Тэхен заметно ускоряется, когда чувствует собственный потирающийся о стул член, головка которого оставляет темные пятна смазки на ткани халата. Он дышит тяжело и часто, прокручивает пробку в отверстии и прогибается в пояснице, отчаянно стараясь не свалиться на пол. Чонгук следит за всем этим и, уже не стыдясь, запускает пальцы правой руки за пояс джинсов. Он расстегивает пуговицу и ширинку, чтобы дать себе больше свободы для действий, и, нащупывая огненную головку, ласково дразнит ее пробными касаниями сквозь ткань белья. Помещение от всей страсти, наполнившей его, мгновенно темнеет, и Чонгук может сосредоточиться только на мокрой пробке в чужой заднице и загорелом плече Тэхена, обнажившемся благодаря спавшему с него халату. Они не видят лиц друг друга, но прекрасно знают, что те наверняка искажены в невероятном наслаждении. Чонгук, оголяя верхушку ствола от резинки боксеров, глухо шипит, пропуская сквозь зубы нагревшийся вокруг них воздух, и, смелея, зовет Тэхена: — Тэхен? Тэхен не оборачивается к нему несколько секунд. Он продолжает методично трахать себя горячей пробкой, представляя вместо нее еще более горячий и вкусный член, однако, наконец слыша голос парня, тяжело смотрит назад. — Я, — Чонгук запинается, вдруг слишком сильно царапая ногтем щелку уретры на головке. — Сделай это без рук. — Что? — Заставь пробку двигаться без рук. — Блядство, солнце, — Тэхен закатывает глаза и опять смотрит вперед. Он сосредоточенно напрягается, чуть выталкивая игрушку из дырки, а после вновь сжимается, отчего пробка скользко проникает в него до основания с очередным звуком хлюпанья смазки. Тэхен делает так еще раз и, закидывая голову назад, протяжно стонет: — Блять. Чонгук, видя все это, кажется, начинает молиться на то, чтобы подобное никогда не заканчивалось. Тэхен старается ради него и удерживает пробку в себе до последнего, чтобы после жадно протолкнуть ее обратно с помощью одних лишь стенок. Ему адски тяжело делать это, потому что для одной такой фрикции напрягаются буквально все мышцы его таза и бедер, но ради просьбы Чонгука и его скромных всхлипываний во время позорной дрочки он готов замучить себя до изнеможения. Чонгук замечает, что Тэхен находится на грани усталости, так что, когда пробка все же выскальзывает из его отверстия и с грохотом приземляется на пол, он быстро подрывается с места и поднимает ее раньше, чем Тэхен успевает одуматься. Он приближается к горячему парню медленно, крадясь опасным зверем, что вот-вот набросится на свою жертву, и целомудренно целует обнаженное плечо, сплошь покрытое потом. Тэхен лениво улыбается и косо смотрит на лицо возле себя. — Прости, это правда тяжело. — Ничего страшного, — Чонгук продолжает покрывать мокрыми поцелуями открытые участки карамельной кожи и незаметно для Тэхена резко вставляет в него успевшую охладиться пробку. Тэхен вздрагивает и низко мычит. Чонгук наваливается на широкую спину, еще прикрытую изумрудным шелком, и, особо не медля, начинает ритмично толкаться в жаркое отверстие игрушкой. Они оба дышат в унисон — рвано и совсем сбивчиво. Тэхен хватается одной рукой за шею Чонгука позади и тянет его ближе к себе, чтобы наконец поцеловать. Чонгук лижет тэхеновы губы, когда тот совсем не может двигать ими от беспрерывных стонов, и кусает его за скулу, оставляя на ней почти незаметный красный след. Он трахает его пробкой быстрее, не придерживаясь какого-либо темпа, и, опуская ладонь между животом Тэхена и спинкой белого стула, грубо сжимает твердый член у основания. Чонгук оттягивает крайнюю плоть от головки и плавно, совсем дразняще дрочит, водя кольцом ладони запредельно медленно и туго. Тэхен мгновенно сходит с ума. Излишняя стимуляция, состоящая из долбящейся в его простату пробки и играющихся на члене пальцев, доводит его до опасной грани, к которой он так старательно шел последние несколько минут. Он искоса смотрит на Чонгука, и тот, замечая черные глаза, уставившиеся на него в немой мольбе, хватает Тэхена за волосы и вынуждает его невероятно прогнуться на чертовски неудобном стуле. Тэхен распахивает рот и безвольно втягивает в себя пробку. Ее кончик упирается в жгущую нутро простату, а потому он безуспешно опускает взгляд на собственный ствол, который все еще продолжают надрачивать. Чонгук ускоряется и, видя бурно дрогнувшие бедра Тэхена, глубоко целует его, принимая в свой рот оглушающий стон облегчения. Сперма, горячая и вязкая, пачкает Чонгуку ладонь и попадает на ткань халата и кожу стула, принимаясь торопливо стекать куда-то вниз по стальной ножке. Чонгук, не переставая целовать распухшие губы, вынимает из Тэхена пробку и убирает руку, прежде вытирая ее об и так грязный шелк. Тэхен отвечает ему медленно, словно нехотя и широко-широко улыбается, когда Чонгук все же отстраняется и радостно оглядывает его красное лицо. — Все нормально? — взволнованно интересуется он. — Конечно, — Тэхен пару раз кивает и устало вытирает тыльной стороной ладони пот с висков. — Мне очень хорошо. — Хорошо. Тэхен ласково гладит парня по щеке и, вдруг замечая его расстегнутые на поясе джинсы, облизывается. — Дрочил, смотря на меня? — лукаво спрашивает он. — Было сложно удержаться, видя пробку в твоей дырке. — Мне помочь тебе? — Тэхен утыкается носом в шею Чонгука. — Трахнешь мой рот, солнце? Хочу, чтобы ты трахнул мой рот. Чонгук закатывает глаза, чувствуя краснеющие яблочки своих щек. — Да, пожалуйста. — Тебе не нужно умолять, — Тэхен осторожно поднимается со стула и, толкая Чонгука на диван позади, тяжело усаживается между его ног. — Просто сделай это. Он уверенно стягивает с него уродски узкие джинсы до самых щиколоток и спускает к ним мокрое от смазки белье. Член Чонгука пунцовый, налитый кровью и дрожащий от того напряжения, что распирает вены в его теле. Крупная головка, наконец освобождаясь от плена одежды, падает на низ живота с приглушенным хлюпаньем и оставляет на ровной коже пару капель белесой смазки, бесконечно текущей с щелки. Тэхен хочет похвалить Чонгука за то, насколько же он красивый ниже пояса, но решает оставить это на более позднее время и берет его ствол в руку, поднося верхушку ко рту. Он бесстыдно мажет ею по своим губам и смотрит в глаза Чонгуку. Чонгук почти плачет от тех странных чувств, распирающих его грудь и выворачивающих все ребра наизнанку. Тэхен прекрасен всегда — и когда плавно шагает в своих длинных халатах по квартире, и когда стонет от пробки, трущейся об увеличенную простату, и когда сосет большой член этими блядски распухшими губами, которые, Чонгук уверен, он иногда красит не только бальзамами, но и помадой; он хочет увидеть их такими — красными или розовыми — вокруг основания своего ствола, просто потому что от подобного обкончаться не грех. Тэхен мило улыбается и смотрит на Чонгука с его членом за щекой с искренним восхищением и обожанием. Чонгук тоже прекрасен. Он треплет его по волосам, но собственного темпа не задает — лишь наслаждается шелковистостью черных локонов, спутавшихся на самой макушке. Тэхен мокро лижет плоть сверху вниз, посасывает головку и голодно глотает реки слюней, смешанных с каплями смазки. Вкуснее он точно ничего не пробовал и вряд ли когда-нибудь попробует. Член Чонгука резко дергается, когда Тэхен спускается от него к налитым яйцам и громко втягивает каждое в рот, лаская после нежную кожу жарким языком. Чонгук ощущает себя как минимум в Раю, если не выше, и в качестве поощрения ласково скользит влажной ладонью к шее Тэхена, оглаживая ее любовно и неторопливо. Тэхен поднимает на него взгляд, но Чонгук не видит в нем благодарности — лишь сверкающую пелену слез, скапливающихся в самых уголках. Тэхен отрывается от яиц с тихим неразличимым шепотом и вновь возвращается к члену. Он насаживается до середины и, помогая себе ладонью, толкает твердую головку к гортани — та проходит в глотку трудно и туго, но Чонгук помогает ему и резко насаживает его макушку на свой ствол. Тэхен давится и начинает задыхаться, но ни он, ни Чонгук происходящего прерывать не собираются. Из его рта текут слюни — они собираются на стальных бедрах в скромные лужи, — и он громко кашляет, когда его все же отпускают и дают ему возможность вытащить член из горла. — Лучшая глотка в моей жизни, — бесстыдно бормочет Чонгук. — Лучший член в моей жизни, — Тэхен грязно улыбается и, отдышавшись, снова лижет мокрую головку. Чонгук только сейчас замечает его потекшие тонкие стрелки и темные тени, с помощью которых Тэхен зрительно увеличил свои глаза. Он бережно вытирает черные следы с нижних век, однако лишь сильнее размазывает дорогую подводку. Тэхен смотрит на него неотрывно, пока вновь опускается до основания, и на ощупь хватает его руки, чтобы положить их себе на затылок. Чонгук понимает намек и, усаживаясь удобнее, принимается методично долбиться в просторное горло, так благородно расслабленное лишь для него одного. Душную гостиную наполняют долгожданные звуки толкающегося в глотку члена и влажного, аппетитного чавканья. Чонгук оставляет лишь одну ладонь на голове Тэхена, чтобы быстро вытереть бесконечные струи пота, текущего по его вискам и шее, и старательно контролирует себя — последнее, чего он хочет сейчас, — навредить Тэхену, который так отчаянно доставляет ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Он не держится долго. Когда Тэхен отстраняется от его паха из-за очередного рвотного позыва, Чонгук тянет его за волосы назад, выставляя на показ красное, измазанное в косметике лицо, и приближает к нему свой член, принимаясь рвано и безбожно быстро надрачивать прямо над чужими губами. Тэхен вдруг начинает удовлетворенно мычать, ожидая порцию горячего семени, и высовывает язык, подлавливая алую головку в рот. Чонгук громко стонет на выдохе и кончает бурно и туго. Он пачкает Тэхену щеки и нос и, не отдышавшись, бесстыдно размазывает свою сперму по всему его лицу. Тэхен нашкодившим котенком подставляется под пальцы, скользящие по векам, лбу, скулам и подбородку, и глотает то, что попало ему на зубы, с тем же аппетитом, с каким пару минут назад делал минет. Они оба смотрят друг на друга голодно и жарко, словно вот-вот вновь сорвутся и все же доведут начатое дело до конца — с поцелуями доползут до постели и затеряются в ворохе одеяла до самого вечера, но, кажется, сил на подобные свершения ни у кого из них уже нет. У Тэхена все лицо в сперме — она стекает вниз, куда-то под линию челюсти, и капает на ноги и пол, — и ему бы совсем не помешало умыться и привести себя в порядок, но он лишь облизывается, наблюдая за тем, как Чонгук изнеможенно откидывается на спинку дивана, и, снимая с себя насквозь мокрый халат, полностью обнаженным усаживается на плотные бедра. — Солнце, — сдавленно зовет он парня, устало обнимая его и укладываясь головой на крепкую грудь. Чонгук в ответ вопросительно мычит. — Ты лучший парень, который у меня когда-либо был, ты знал? — Нет, — Чонгук довольно улыбается и прижимает Тэхена к себе. — Но теперь буду знать. — Я так рад, что мы разобрались со всем. Мне правда было тяжело без тебя. — Почему? — Ну, знаешь, людям трудно находиться на расстоянии с теми, кто им нравится. Чонгук счастливо жмурится и старается контролировать свое сходящее с ума сердце, однако проваливается и лишь надеется, что Тэхен не заметит его бешеного пульса. Тэхен замечает. И чувствует то же самое. Они сидят в приятной тишине, вымотанные и потные, но до жути довольные, когда в прихожей вдруг раздается трель дверного звонка. — К тебе кто-то должен прийти? — Чонгук хмурится, бегло смотря в темноту дальнего коридора. — Ох, — Тэхен, вспоминая, усмехается, — это новый заказ. — И что там на этот раз? — Без понятия. Я просто тыкал на кнопки и просил агента в доставке, чтобы заказ обязательно направили тебе. — Так, — Чонгук опускает взгляд на темную макушку под его подбородком, — ты пойдешь открывать? — Не-а, — Тэхен улыбается и игриво жмется к парню ближе. — Мой главный заказ уже в моих руках. Зачем мне еще что-то? Чонгук сладко целует его в темечко и, расслабляясь, оглядывает тот ебанутый шкаф в виде пчелиных сот. Прямо внизу, в небольшом углублении, стоит невскрытая упаковка минералки с томатным соком и одна бутылка смазки. У Чонгука есть вопросы, но он совсем не торопится их задавать — у них теперь на это времени где-то целая жизнь, так зачем спешить?