Между двух огней

Ваня торчал под дождем уже битый час, пытаясь дойти до дома. Питерская погода сегодня никого не жаловала — дождь лил как из ведра, не давая возможности слить всю воду в канализацию, от чего теперь кроссовки ужасно противно хлюпали. Евстигнеев чертыхнулся, мысленно вновь ругая себя за неосмотрительность. А дома ведь давно и преданно ждала Алина, которая нежно любила его, что было ответно. Задумавшись о ней, Ваня опять попал ногой в очередную глубокую лужу. Ругая теперь уже дорожников, он решил вылезти на поребрик, где было чуть посуше, чем на асфальте. И вот она — заветная дверь подъезда. Ваня в один прыжок подскочил к двери, дергая её. Та охотно поддалась, пропуская усталого и весьма промокшего путника домой. «Надо было брать машину, а не тащиться пешком, » — корил себя парень, подходя к родной и нежно любимой двери. Из квартиры пахло оладушками и кофе. — Алина, я дома, — крикнул Ваня, с облегченным вздохом стягивая мокрые кроссовки. — Привет, — к нему вышла тихая, почти незаметная миниатюрная девушка с мышиного цвета каре, в фартуке. Глаза были красные, видимо, от слез, под глазами пролегли круги. Девушка опять плакала. На Алину часто накатывали такие приступы, во время которых Евстигнеев всегда старался быть рядом. Она была бесконечно благодарна ему за то, что Ваня вытащил её из грязного, серого прошлого. Как бездомного котенка, он взял её с улицы, пытался лечить, принял под своё крыло и полюбил. Но частые видения из прошлой жизни настигали её — чаще всего ночью. Алиса беззвучно плакала, стараясь не разбудить мирно сопящего рядом парня, тихо шла на кухню, чтобы выпить валерьянки. В спальне было много фотографий, сделанных Ваней за время совместной жизни. Но одно фото, а точнее, портрет, не давал девушке покоя. Она всё время порывалась снять его и убрать куда подальше, чтобы не напоминал о прошлом, которое своими цепкими щупальцами опутывало её. Алина тоже любила Ваню и всеми силами старалась проявить это. Но он постоянно был занять чем-то, мало обращал внимания на девушку, лишь изредка вспоминал о ней и тогда дарил ей все упущенные минуты ласки и любви, которой, увы, было мало, чтобы отпустить пустую часть жизни, заставить мир Алины снова заиграть яркими красками.  — Ты в порядке? — парень озабоченно посмотрел на её лицо, аккуратно взяв его в ладони. Алина пыталась отвести взгляд, незаметно смаргивая слёзы. — Да, всё хорошо, просто лук чистила, — она улыбнулась, искренне, чисто, что Ваня почти поверил бы, если бы не отсутствие запаха. Парень мягко коснулся её губ, обнимая за талию. — Я люблю тебя, — Алина уткнулась ему в шею, резко выдохнув. Запах дождя, кофе и сигарет окутал её с ног до головы. Она понимала, что ещё минута, и он отпустит её, всё вернется на круги своя, что он снова либо уткнется в игру, либо усердно прмется обрабатывать фотографии. Её это не обижало, она принимала его творческую натуру со всеми вытекающими, не претендуя на большее, продолжая свое существование в одной из комнат квартиры. — И я тебя, — ответил Ваня, целуя её в лоб, медленно отстраняясь. Он всё-таки разулся, сняв мокрую насквозь одежду, отдав её в руки девушки, задумчиво глядя на её удаляющуюся фигуру. Он мысленно корил себя, что оставил её одну, тем более в такое время. За три года совместной жизни он понял, что чаще всего приступы бывают осенью, поэтому редко оставлял её одну. Сейчас ему бы очень хотелось остаться с ней, но нужно было обработать сделанные сегодня на студии фото, поэтому он отправился включать компьютер, даже не заглянув к оладушкам на кухню, оставив их стынуть на столе, как и кружку кофе. Вернувшись из ванной, девушка не застала его на кухне. К этому моменту Евстигнеев уже во всю обрабатывал фото, не отвлекаясь даже на любимого им кота, который вертелся на столе, прогуливаясь по клавиатуре. — Бальтазар, отойди, — Ваня мягко отодвинул его с ноутбука. Кот вопросительно мяукнул, положив лапку Ване на щеку, тем самым прося поиграть. — Подожди немного, я освобожусь и мы поиграем, — уклончиво ответил тот, сосредоточенно глядя в ноутбук. — Коть, ты кушать будешь? — Алина рискнула появиться рядом с ним, когда он занят. — Нет пока что. Я поработаю и приду, — Евстигнеев улыбнулся, поворачиваясь к любимой. — Мне сегодня немного нужно. Иди сюда. Девушка послушно подошла к парню, позволив себе положить невесомые руки к нему на плечо. Сама по себе Алина была невесомой, настолько худой она казалась. Тонкие, стройные, ноги, выпирающие ключицы и гладко очерченные скулы подчеркивали её худобу. Она была бледной, с голубыми глазами, которые были единственным, что казалось живым в её безжизненном теле. В них горели те остатки огня, что были раньше — и это в её 27. Жизнь успела измотать её так сильно, что сил почти не осталось. Она похоронила всю свою семью, потеряла всех друзей и Ваня с Мироном и Женей были последними дорогими ей людьми. Увидев отразившуюся грусть на лице девушки, Ваян поспешил заглушить её. — Эй, хватит, — парень нежно поцеловал её в кончик носа. — Хватит плакать, слышишь? В этом нет твоей вины. Если хочешь, мы можем вечером сходить куда-нибудь. Мы ведь давно этого не делали, верно? — Конечно, почему бы и нет, — понимая бессмысленность сказанного, девушка согласилась. — Она была уверена, что он опять забудет о своем обещании и до утра просидит за работой. — Я пойду покушаю, ладно? Приходи потом. — Хорошо, — Ваня, увлеченный работой, уже не обращал внимания на девушку, деловито редактируя очередное фото. Тихо шмыгнув носом, Алина ушла на кухню допивать уже остывший кофе и холодные оладушки, так заботливо приготовленные ею. Давно вертевшаяся в голове мысль вновь ожила — желание покончить с жизнью. Девушка не выдерживала гнета прошлого с его издевками, подлянками и огромным количеством проебов. Отпадало всякое желание поесть, руки чесались взять нож и свести счеты с жизнью, оплатив кассовый чек старухи-процентщицы Смерти. Решив, что сил больше нет, что Ваня, должно быть, не очень страдал бы без неё, несмотря на её привязанность к нему, она встала из-за стола, тихо открывая кухонный шкаф, боясь, что Ваня может услышать, достала лезвие для открывания ампул для уколов и отправилась в ванную, едва слышно шепнув тихое, полное бездонной грусти: «Прости». Включив воду, девушка начала раздеваться и залезать в воду. Лезвие с тихим плеском легло на дно ванной. Алина не спеша достала его, глубоко вдохнув. Алые струи окрасили воду в розоватый цвет. Оставалось всего несколько минут до того, как девушка умрет от потери крови. И это случилось бы, не окажись Ваня рядом…

***

Ваня работал над очередным фото, размышляя над их с Алиной отношениями. Он осознал, что слишком мало времени уделяет ей, той, которую так сильно любит, что готов сделать всё, чтобы она не скучала. — Алина, я иду кушать, а потом пойдем гулять. Дождь закончился, так почему бы и не сходить в парк? — на предложение ответа не последовало. Ваня насторожился, отправился на кухню в поисках девушки. Там её не оказалось, зато кухонный шкаф оказался открытым, представляя потерянному взору отсутствие лезвия. Евстигнеев метнулся в ванную и оказался прав — Алина лежала в алого цвета воде, прикрыв глаза. Не обращая внимания на наготу девушки, он бросился к ней. — Алина, Алина! — Ваня в панике тряс её, надеясь что она очнется. Девушка с трудом приоткрыла глаза, тут же закрыв их обратно. — Ваня… прости. — Маленькая моя, милая… — парень вытащил её из воды, попутно набирая номер скорой. — Алина, но… как же так… зачем ты… — Я… думала, что я не нужна, я больше не могу, — прохрипела Алина, прикрывая глаза. — Только не закрывай глаза, любимая. Я люблю тебя больше жизни, как ты могла такое подумать! — Ваня прижался к её губам, накрыв её полотенцем и перевязав руку с порезом. — Глупенькая! Больше я тебя никуда не отпущу. Алина улыбнулась, закрывая глаза. Тяжесть прошлого наконец-то отпустила её, и она заснула спокойным сном.