Ваше Святейшество...

Надеваешь строгий однотонный костюм, укладываешь волосы классической волной, закрепляешь невидимками и тремя слоями лака, минимум косметики, черные туфли на трёхсантиметровом каблуке и крохотный католический крест на тонкой цепочке, который не скрывается тканью блузки. Смотришь на себя в зеркало и не находишь особых различий с блеклой молью, что живёт в ватиканской библиотеке. Маркетолог в Ватикане — звучит смешно и нелепо, но он необходим этим псевдосвятошам, что всегда заинтересованно смотрят тебе вслед, когда ты выходишь из кабинета Папы с дежурной, теплой и располагающей улыбкой, потому что им интересно. Войелло сам поставил тебя на эту должность, такая себе «ходовочка» серого кардинала, что думает, что ты ему обязана, потому и будешь играть за его команду, на деле — команды нет, ты просто работаешь в маленьком кабинете, обвешанном кучей всякой сувенирной ерунды по типу тарелок, магнитов, брелоков… Государственный секретарь шипит. Он не доволен. Он просчитался, поставив на место Папы «не того». — Божье проведение? — насмехаешься над ними ты, но взгляды, направленные на тебя с укором, заставляют замолчать. — Папа Пий не из тех, с кем легко, — отвечает на твою колкость Войелло и складывает руки на коленях. — Вы сами сейчас всё поймёте. Его Святейшество врывается в свой же кабинет, как порыв весеннего ветра и почему-то первое впечатление оказывается правдивым. Он - перемена всем современным устоям, что уже сложились в Ватикане. Он - консерватор, который, кажется, не верит в Бога… — Вы очень красивый мужчина, — произносишь именно это, когда он начинает противиться всем твоим идеям и даже в некоторой степени унижать. Папа благосклонно улыбается одними губами, но в это же время его глаза метают молнии. Браво, зато ты потешила его самолюбие. — Я знаю, что я чертовски красив, — он повышает голос, становясь слишком серьёзным. — Но давайте постараемся забыть об этом, хотя бы на пару минут. Аудиенция у Его Превосходительства оказывается нервной, и это заставляет чуть ли не бежать по коридорам в свою каморку, чтобы закурить в окружении почивших Пап на сувенирной продукции, что возможно где-то там, наверху, осуждают её, грешницу, застрявшую во всем этом златом великолепии, от поверхностного блеска которого, хочется надеть солнцезащитные очки. Стоит признать, что здесь, в кабинете, с цифрами, тебе удобнее, чем где-либо в Ватиканском дворце. Ты вообще не особо умела сходится с людьми, так уж получилось. Не проходит и трое суток, как Его Святейшество велит явиться к нему. Все идёт по сценарию: доброжелательная улыбка, расправленные плечи, поцелуй его руки и темный росчерк помады, который он, Беллардо, не смывает. — Мне не нужен маркетолог, — говорит мужчина, докурив сигарету. Он пристально наблюдает за тобой своим взором голубых глаз. Пий играет с тобой на собственных условиях, как кот с мышкой. Хмыкаешь про себя, думая о том, что Государственный секретарь мог бы гордиться тобой за такое сравнение в отношении Папы. — Как скажете, Ваше Святейшество, — спокойно произносишь ты, но он лишь хмурится. — Я не договорил, — предостерегающе говорит Папа Римский, а ты еле сдерживаешься, чтобы не закатить глаза и не фыркнуть, потому что он - актёр, причём хороший, — Мне не нужен маркетолог, но мне нужен помощник, который будет на моей стороне, — мужчина выделяет слово «моей» и тут уж ты усмехаешься. Держаться больше нет сил. — Я не играю в эти игры, Светлейший, — тихо отвечаешь ты, чтобы только он и услышал. — А в какие игры вы играете, мисс Т/Ф? — допытывается мужчина, который в данный момент больше похож на искусителя, чем на святого. «В сексуальные игры, Ваше Святейшество, где один маркетолог главенствует над Папой Римским!» — если бы не прослушка в его кабинете, ты бы абсолютно точно так ответила. Ленни Беллардо оценил бы этот юмор, а вот Папа Римский вряд ли… — Я играю в рыночные отношения и верю в финансовые инструменты, — слабо улыбаешься, как и положено, а после делаешь глоток своего кофе с молоком. — Я просто маркетолог. — Теперь вы просто помощница Папы Римского в связях с общественностью, — в тон отвечает Ленни, и видимо что-то в выражении твоего лица заставляет его улыбнуться, причём искренне. В Риме много молодых католиков, которые приезжают в Ватикан, чтобы поступить «на службу», поэтому слегка выпив и спонтанно познакомившись в баре с очередным псевдосвятошей, тебе кажется определенно не лучшей идеей притащить его в свой кабинет, но юное и настойчивое тело в купе с алкоголем творят странные вещи. И всё идёт даже отлично, ровно до того момента, пока мальчишка не начинать невнятно щебетать, как воробушек: — Нет, я так не могу… Они же смотрят… — отвлекается паренёк, оглядываясь на почивших Святейшеств, что с укором смотрят на вас двоих, но это лишь игра воображения, которая заводит почти так же, как ухмылка Беллардо. — Не при них же… Прости… Юный католик скромно прощается и сбегает, даже слишком быстро, и ты, тяжело вздыхая, ложишься на свой стол, смотришь на потолок и думаешь о том, что Ленни Беллардо смог бы, довел дело до конца, а потом сам же над ними всеми и посмеялся… Закуриваешь сигарету, достаешь из шкафа маленькие бутылочки с алкоголем, на которых изображен Папа Бенедикт. Ехать домой, в Рим, бессмысленно, через четыре часа опять сюда возвращаться. Взгляд натыкается на абсолютно белую тарелку, которую вручил тебе Папа Римский в вашу первую встречу и тебе хочется рассмеяться, разбить ее к чертям, потому она слишком похожа на этого святого черта, такая же непохожая на другие, потому так и притягательна. Но вся правда заключается в том, что ты любишь Папу Римского, Папа Римский любит Бога, а Ленни Беллардо, кажется, не любит никого… Выходишь из кабинета за кофе, неподалеку находится неплохое кафе, можно купить к тому же сэндвич или даже побаловать себя и купить пирожные. Ключ в замке клацает, извещая о том, что кабинет закрыт. Оборачиваешься, чтобы уже пойти на выход и встречаешься с Его Святейшеством, что пронзительно следит своими голубыми глазами за тобой. Интересно, он всё знает? Видел? Этот черт может… — Такая фанатичная преданность работе, — он делает шаг, становясь ближе и заправляя твой локон за ухо. — Меня это восхищает. Приближаешься ещё ближе, кладешь свою руку на его торс, что тут же напрягается, и шепчешь на ухо: — Скорее вам, Ваше Святейшество…