Простуда не то, чем кажется

Объекты «Черного крыла» редко болели. За ними осуществлялся такой тщательный контроль, в том числе и медицинский, что у болезней не было шансов развиться во что-то, что могло бы обратить на себя внимание. Так что опыта простудных заболеваний у Дирка было не много. Всевозможных травм хватало, а вот типичных простуд, с температурой, насморком, слабостью и прочими вирусными невзгодами, не было. Нельзя сказать, что с травмами он обходился разумно и умел принимать соответствующие им решения вовремя, для этого он был слишком увлекающейся натурой, но травмы определенно сложнее игнорировать, нежели насморк или першащее горло. В конце концов, травмы замечали окружающие Дирка друзья. В любом случае, тот момент, когда здравомыслящие люди принимают лекарство и быстро поправляются, был упущен. Так плохо Дирку не было уже давно. Болела голова, ломило все тело, накатывал то дикий изнуряющий жар, то наоборот замогильный холод. Понять, в сознании ты или нет, тоже не получалось – знакомые лица и интерьеры сменялись монстрами, лошадиными мордами, говорящими шкафами и кислотными лужами, а потом обратно, с такой пугающей правдоподобностью, что в какой-то момент грань между видениями стерлась окончательно. В принципе, ничто подобное Дирка давно уже не удивляло, но невозможность ясно мыслить невыносимо удручала. Еще сильнее выматывало лишь щемящее чувство одиночества – когда сталкиваешься со всеми этими кошмарами, а рядом никого. Даже Вселенная будто бы отошла перекурить. Иногда сквозь видения и мельтешения прорывался голос самого Дирка, который звал Тодда и Фару, но в остальном нес полную чушь про макаронных монстров и неправильных единорогов. С одной стороны это напоминало о существующей где-то реальности, с другой – добавляло переживаний. Вдруг это очередное дело и где-то там страдают его друзья, пока он тут не может разгадать загадку?! Через какое-то время из круговорота безумных видений и беспокойств Дирка выдернул судорожный кашель. Судя по тому, как на него болезненно реагировало все тело, кашель принадлежал ему самому. Когда приступ кашля закончился и взгляд сфокусировался на обеспокоенном лице Тодда, нахлынувшее чувство облегчения, кажется, могло оторвать его от кровати и подбросить в воздух, прямо в объятия лучшего друга. От резкого рывка в голову хлынула новая волна боли, а на грудь упала ледяная мокрая тряпочка, минутой раньше заботливо положенная Дирку на лоб. – Дирк, тебе нужно лежать! – еще более обеспокоенный Тодд настойчиво уложил обмякшего друга обратно в кровать – Я сейчас позову Фару, ты уже три дня лежишь и бредишь, мы жутко беспокоились… – Подожди, Тодд, не уходи… – слабый от болезни голос подвел хозяина, оказавшись едва громче шепота, так что друг, скрывшийся за дверью, не мог его услышать при всем желании. Где-то на третьей безумной сцене, где плотоядные пони доедали волкодава, Дирк заподозрил, что вновь провалился в бред. Хотя курящие косяки розовые дельфины в принципе могли быть реальными, мало ли кто каким вредным привычкам подвержен. Дальше шла череда джунглей, корги-ученых, разрабатывающих вечный двигатель, гигантских котов, ведьм-улиток, агрессивных роботов-пылесосов и бог знает чего еще. Спутанность сознания по-прежнему не давала отделить одно от другого. Только головная боль теперь не стихала и стало тяжелее дышать. Связь с нездоровым телом вообще стала теснее – явственно ощущалась и мокрая от пота простыня, и хрипы в груди… Осознание хриплого дыхания спровоцировало очередной приступ возвращающего к реальности кашля. Сквозь застлавшие глаза слезы Дирк увидел нависшего над ним человека. – Тодд! – короткое имя друга было единственным, что удалось из себя выдавить сквозь кашель. – Что вы ему вкололи, почему он в таком виде, что он несет?! Верните все как было, немедленно! – ответивший голос принадлежал совсем другому человеку. Откашлявшись и смахнув с глаз слезы, Дирк увидел перед собой Хьюго Фридкина, а за ним суетящихся людей в халатах и невозмутимых автоматчиков. Не осталось никаких сомнений, что он опять в «Черном Крыле», что над ним опять проводят какие-то опыты и эксперименты. Собственно, неужели он мог допустить, что так плохо может быть без участия ЦРУ? Все вполне закономерно, да. Разом обессилев, Дирк повернул голову набок и картинка с Фридкиным сменилась врачом, меняющим ему капельницу, пустыми белыми стенами, дверью, ведущей в коридор, где сновало еще больше людей… Происходящее вызвало лишь стон. Не воспользоваться возможностью сбежать из «Черного Крыла» было нельзя, даже если покинуть его получиться только сознанию. Так что Дирк с радостью оставил заполненное людьми помещение, отправившись в очередной бредовый сон. Теперь безумные картины и отвратительное состояние не вызывали вопросов. Мало ли, какие еще идеи пришли в светлые головы ученых. Или Фридкина. Что именно могло прийти в голову Фридкина, знать не хотелось. Особенно когда понимаешь, что его приказы будут выполнены, невзирая на то, насколько они безумны и сколько будут стоить. А что, если все то, что он наблюдает в последнее время, на самом деле происходит в голове Фридкина? В принципе, это многое бы объяснило… – Блин, ты уверен, что он больше ничего не принимал? – Уверен, ты же сама в аптеку за лекарствами ходила! – Ну, мало ли, может он твои таблетки за компанию выпил?! – Мои таблетки у меня в кармане всегда! Хотя, нет, подожди, где же они… А, вот! Я же говорил… Дирку по-прежнему было очень одиноко и плохо. Единственное, что радовало, это отсутствие бреда. Лежать в болезненной темноте было не менее муторно, но по меньшей мере его не мучили перепады температуры и скачки головной боли. Лучше, чем ничего. Приходить в сознание было откровенно страшно. Страшно обнаружить себя в «Черном Крыле», страшно не увидеть друзей, страшно узнать, что бред был чем-то важным на самом деле. А еще очень не хотелось опять почувствовать болезнь в полной мере. Лучше уж как-то так, в темноте и тишине. Тщательно отжатую от ледяной воды тряпку Тодд положил на горячий лоб друга. Фара приготовила куриный бульон как умела. На тумбочке лежала куча лекарств. Рядом с кроватью Дирка постоянно кто-то был, так что момент, когда он открыл глаза и застонал, не остался незамеченным. – Дирк! Ну наконец-то! Ты хоть представляешь, как ты нас напугал?! – голос Тодда дрожал от неподдельного беспокойства, – Сейчас, я позову Фару. – О нет, – застонал Дирк, – опять… – Что? Что ты говоришь? – Тодд метнулся от двери обратно к кровати. В этот момент в комнату влетела Фара в фартуке, прихватках-варежках и с половником в руках. Глядя на совершенно несвойственный подруге вид, Дирк удостоверился в том, что всё еще бредит, лежа в «Черном Крыле». – Черт возьми, Дирк, – едва ли не с порога начала потрясать половником подруга, - почему ты не предупредил нас, что у тебя аллергия на «Колдрекс»?!