Вечность без тебя

Слэш
PG-13
Завершён
15
Пэйринг и персонажи:
Размер:
33 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
15 Нравится 12 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Из курса «Специализация работников Вечности: Межпланетные отношения»:

Закон первый: запрещены выходы в Реальность во временные отрезки до 100-го столетия. Закон второй: любой контакт человечества с представителями флоры/фауны/населения других планет категорически запрещён и должен быть предотвращён в любом случае. Закон третий: МНВ, оно же Минимальное Необходимое Воздействие, необходимое для предотвращения любого события, предполагает по возможности отсутствие человеческих жертв. Закон четвёртый: МОР, она же Максимальная Ожидаемая Реакция, ожидаемая при исполнении МНВ, предполагает исключение любых контактов человечества с представителями флоры/фауны/населения других планет. При неполном исключении контакта МНВ и МОР должны быть пересмотрены. Закон пятый: нарушение одного из четырёх первых законов предполагает пожизненное изгнание из Вечности с последующей нейрализацией.

***

Карандашная приписка в самом конце страницы:

Кое-какой закон: как сказал нам сейчас препод, чтобы на действия Работников Вечности не влияли никакие эмоции и привязанности, любые связи дружеского или, того хуже, романтического характера находятся под строгим запретом. Так что, парни, план склеить цыпочку из будущего не канает: (за это, кстати, тоже можно отхватить нейрализацию: (( *** — Как дела в 358-м? — Дождь, — проворчал Техник Мейс, выходя из временной капсулы и отряхивая плащ. Столетие, в котором он только что отработал смену, оказалось слишком мерзким. Мода на быстрые дрожжи и полный отказ от любого животного белка — что тут может быть приятного? Да ещё и эти глупые попытки восстановить мировой океан с помощью синтезированной воды и дождя длиной полвека, которые потом ни к чему не приведут. — Опять плохие? — теребя в руках часы, печально протянул Лио. — Да не смотрите на меня так, всё я понял. — Да уж пора бы. Мейс, конечно, тоже был когда-то таким же молодым Наблюдателем — хотя собственные биологические часы показывают всего двадцать шесть, что вроде и старостью не назовёшь — но никогда не питал ложных надежд. Другие планеты никогда не приносили ничего хорошего, и Лио, как и все остальные работники их сектора, целых семь лет кропотливо заучивал этотзакон не для того, чтобы сейчас задавать глупые вопросы. — Но, знаешь, — новичка всё же хотелось как-нибудь подбодрить, — в этот раз ты почти угадал МНВ. Правда, вместо ящика нужно было передвинуть вазу, но они стояли на одной полке, так что, считай, ты спас 358-е столетие. Лио просиял, как новая копеечка. Мейс решил, что не стоит уточнять, насколько единиц по шкале Харлана его МОР отличалась от необходимой — в конце концов, он ведь тоже когда-то был всего лишь Наблюдателем и мог только мечтать о расчёте Минимального Необходимого Влияния или Максимальной Ожидаемой Реакции. Казалось бы, всего двенадцать лет назад, двенадцать отданных Вечности лет назад Мейс не мог и представить, что когда-то будет путешествовать во времени. Что будет кромсать судьбы людей, изменив лишь одну незначительную деталь, что сможет управлять временной капсулой, переносящей его через десятки, сотни веков, но никогда не в его родное столетие; что от его действий будет зависеть, сколько ещё протянет старушка Земля. Четырнадцатилетний подросток Мейс из унылого деревянного 74-го столетия верил, что однажды человечество обязательно подружится с инопланетянами, освоит новые планеты, куда более просторные и плодородные, будет работать наравне с внеземными специалистами. Пятнадцатилетний Мейс уже учился в школе для молодых специалистов Вечности и знал, что инопланетянам, давно превзошедшим человечество по разуму, от Земли нужны не специалисты, а сама планета, и с неразумным населением разговор будет, к сожалению, очень коротким. Он замотал головой, вытряхивая из головы воспоминания. Времени на воспоминания не было. На этой неделе у Техника Мейса осталось ещё два столетия: 379-е, в котором какой-то энтузиаст смастерил настолько мощный подпольный радиопередатчик, что его сигнал заметили на агрессивной Махасагаре, и 484-е, насчёт которого ему пока что ничего не сказали. Странно, конечно, но на то они и сектор по связям с другими планетами, в конце концов. — Ты уже произвёл наблюдения в 379-м? — Сегодня заканчиваю документацию, — Лио кивнул на голографическую панель у своего рабочего места. — Уроженец третьего округа, все документы хранит для надёжности на светоплёнке. В их столетии они уже давно не используются, все давно перешли на цифровые носители, но этот фанатик всё боится, что кто-то украдёт чертежи и опередит его. — Светоплёнки… — Мейс на мгновение вспомнил родное 74-е столетие, когда этот носитель информации ещё был актуален. — Да, жуткое старьё. Они огнеопасны, так что я ставлю на то, что совет Вычислителей подожжёт его квартиру. — Какой грубый расчёт. Поджог в качестве Минимального Необходимого Воздействия — огромное расточительство. Надо мыслить уже, — Техник вчитался в отчёт. — Посмотри, да он же курит силиконовые пластины! — И что толку? Аккуратный изобретатель не станет курить во время работы со светоплёнками. Мейс присмотрелся к трёхмерной модели комнаты. Рабочий стол, небольшое оконце, выходящее на блок таких же комнат, шкаф, в котором лежат светоплёнки… — Вот, — он ткнул пальцем, — вот тебе и всё решение. Кажется, это называют пепельницей? — Ну и что такого в этой пепельнице? — Она стоит на рабочем столе, чтобы ненароком не поджечь плёнки недогоревшей пластиной. В день, когда он уничтожит все черновики, а оставит только чистовик чертежа, передвинем пепельницу на подоконник — вот тебе и маленький бытовой пожар. Плёнки сгорят быстрее, чем сработает комнатная система тушения. Лио поднял на него взгляд, полный восхищения. — Спасибо за… — он проследил, как помрачнело лицо Мейса, и запнулся. — Спасибо за мастер-класс, Техник Мейс. После семи лет обучения курсу работы в Вечности все ученики становятся Наблюдателями. Это не самая низкая должность в Вечности, но и особой чести она не имеет: молодые Наблюдатели рассматривают детали дела, собирают всю возможную информацию, которая поможет Вычислителям совершить расчёт МНВ. Чем полнее и полезнее составленные рапорты, тем быстрее из Наблюдателя можно вырасти в Техника или младшего Вычислителя; тут-то и появляется лазейка — дополнение к отчёту. Если Наблюдатель проявляет особые старательность и увлечённость делом, он может (в нерабочее время, конечно) предположить, какое требуется МНВ для дела, над которым работает, и свои догадки прикрепить к рапорту. Конечно, эти догадки не всегда оказываются правильными — в конце концов, над расчётом МНВ работают эксперты с многолетним опытом, обращающиеся к помощи специальных машин! — но старательность всё равно ценится. Мейс, разговаривая с Лио о делах, которые им поручили, часто вслух размышлял о том, что можно сделать; он не Вычислитель, но как Техник, которому постоянно приходится выходить в Реальность и её изменять, имел представление о том, что предпочитают в качестве МНВ. И когда Лио однажды шёпотом спросил разрешения записать одну из этих теорий, был удивлён и точно не был против, но поставил условие — никогда его за это не благодарить. «Благодарят за какую-то услугу, а если я делаю это от чистого сердца, да ещё и такую мелочь, лучшей благодарностью будет твоё повышение в Техники, или куда ты там собрался», — сказал он тогда соседу по кабинету, чем заслужил две недели отлынивания от уборки в их кабинете, которая, вообще-то, была его обязанностью. — Давай, неси быстрее, за это же тоже добавляют очки, — он подмигнул молодому коллеге, который прикреплял к отчёту последние детали. — А на обратной дороге, наверное, всё же захвати для меня кофе. *** — Вычислитель Игнис, — Мейс закрыл за собой дверь. — Спешу доложить, что час назад завершил работу над делом в 379-м столетии и готов приступить к изменению Реальности в 484-м. Разрешите получить информационный отчёт? Начальник широко улыбнулся и потянулся к ящику со стиками. — Дарю, Техник Мейс, — он торжественно вручил ему голографический стик с рапортом по делу. — Не дело, а просто сказка! Это вам в благодарность за вашу деятельность — сами знаете, что настоящий отпуск нам никто не даст, но две недели на такое плёвое дело, знаете ли, тоже вполне сойдут за приятный перерыв, как думаете? — Спасибо, Вычислитель Игнис. Буду рад начать… работу. Мейс не стал уточнять, что никакого отпуска никогда и не хотел. Вся его работа — да вся его жизнь, честно говоря — завязана на Вечности и манипуляциях с Реальностью, в которую выходить не по работе нельзя. У него даже хобби никогда не было, так что к чему этот отпуск? «Надеюсь, он не обидится, если я дня через четыре попрошу новое дело», — размышлял Мейс, возвращаясь в кабинет. Стик подключился к разъёму на системнике, и уже через пару мгновений проектор выдал детали дела. Вычислитель Игнис не врал, называя дело плёвым. 484-е столетие — подъём психоматричной промышленности, возрождение культуры искусственного мозга. Мейс помнит, как в самом начале работы на Вечность он слышал о 211-м веке, где решался вопрос: сохранять потомкам возможность возродить провалившуюся на рынке технологию искусственного интеллекта или стирать эту страницу совсем. Видимо, что-то всё же оставили, и вот результат — студент инженерного колледжа в ходе домашнего задания пытался перепаять из бытового робота голографический проектор, а возмущённый помощник выдал сигнал SOSфантастической мощности. — Ты когда-нибудь слы… — Мейс обернулся к пустому рабочему столу Лио. Коллега на три дня отправился в 413-е и в данный момент отсутствовал. — В первый раз о такой планете слышу, что же это такое… Спустя двенедели после того, как несчастный робот на последнем дыхании попросил у всей вселенной помощи, утром 13-го апреля 48417 года на крыше одного из правительственных зданий совершило посадку неопознанное космическое судно, на борту которого находились предводитель инопланетной империи Аматизг и его делегация в составе семи человек. Спустя неделю пребывания на Земле все члены экипажа покинули планету. А через двадцать два года Земля… была уничтожена одним прицельным выстрелом из неизвестного оружия. Следом — файл с МНВ. Для предотвращения всех последствий стоило лишь переложить отвёртку ближе к студенту, чтобы тот успел изъять из робота передатчик прежде, чем искусственный мозг отправит сигнал. «И на это — две недели? Что за расточительство со стороны Вычислителя Игниса, лишать сектор квалифицированного Техника на такое время из-за пустяка», — Мейс ворчал сам себе под нос, рассматривая прикреплённые пленоптические материалы. На мегалучах были многочисленные фотографии судна, встречи императора Аматизга с правительством Земли, даже трёхмерное изображение корабля пришельцев изнутри. Последними к отчёту были прикреплены снимки с Луны, на которых неизвестный корабль направлял на Землю дуло огромной пушки. Всего одна деталь привлекла внимание Мейса — на мегалучах со встречи с императором он увидел… солнце. Зелёные деревья. Газон. Скромные клумбы. Перед глазами замелькали воспоминания из детства, когда всем детям выдавали талоны на посещение дважды в неделю Большого Парка. «Две недели», — прошептал в мыслях Вычислитель Игнис, почему-то походивший на Змея Искусителя. Мейс дрожащей рукой потянулся к коробке с пустыми картриджами.

Заявка на выход в Реальность:

Я, Техник Мейс из сектора Межпланетных отношений, подаю заявку на выход в Реальность с целью получить дополнительные сведения по делу в 484-м столетии. Выход в Реальность прошу осуществить с конечной точкой: 13.04.48417. При выходе в Реальность прошу присвоить статус члена Правительственного штаба планеты Земля в министерстве Международных Отношений. Поступок, недостойный опытного Техника, глупая сентиментальность, которую каждый работник Вечность должен подавлять так же, как и эмоции. Солнце, зелень, деревья. Инопланетным гостям, конечно же, показывают всё лучшее на Земле, даже если следы настоящей природы остались только у богатеев и в правительстве; в Вечности, которой Мейс отдал двенадцать лет жизни, органики не было никогда. Он быстро вдавил картридж в разъём на системном блоке, стараясь отправить заявку до того, как одумается. На следующий день, сев за своё рабочее место, Мейс увидел на рабочей панели новое уведомление. Вычислитель Игнис официально подтвердил исполнение его заявки, отправил талон для временной капсулы и ключ от камеры хранения с формой 484-го столетия — Мейс даже не подумал, что в люди Реальности не носят робу, как все работники Вечности. Следующие полчаса прошли в томительном ожидании: Техник Мейс торопливо переоделся в непрактичный костюм — ну и слово-то — подобающий члену Правительства, отыскал в архиве Л-484, чтобы манера говорить подходила столетию. Неприятным сюрпризом оказалось то, что у странных костюмов того времени совсем не было практичных магнитных лент, чтобы собрать длинные волосы — теперь локоны, которыми Мейс всегда гордился, лезли в глаза при любой возможности и раздражали, но Техник решил, что как-нибудь это переживёт. В последний раз окинув взглядом безжизненный корпус своего сектора Вечности, Мейс смело шагнул во временную капсулу. Рука сама легла на рычаг, оживляя экран с индикатором столетий. Уже через долю секунды капсула оказалась в 484-м столетии. *** — Доброе утро… — Министерство Международных Отношений, Мейс… можно просто Мейс, — он натянуто улыбнулся коллеге, подловившему его у кофемашины в коридоре. — А вы, сдаётся мне… Гало? — Гало Тимос, министерство Гражданской Обороны, — не без гордости заявил мужчина в форме, потрясая руку Мейса. Бывший Техник едва не разлил кофе в другой руке от такого активного рукопожатия. «Не мог же я ошибиться», — размышлял он, потягивая дешёвый синтезированный кофе. Мейс помнил, как настраивал капсулу чётко на 13-е апреля, ошибки быть не могло, просто не могло! Но весь департамент, как назло, сидел преспокойно, пил кофе из автомата, обменивался сплетнями и знать не знали про Аматизг, ни про императора, ни про 48439-й год. Как беспечна жизнь, если ты не Работник Вечности! — Слушайте, Мейс, с вами всё в порядке? Вы выглядите очень потерянно. — Всё нормально, — он отмахнулся от навязчивого Гало, — просто не вы… Где-то над головой послышался жуткий грохот. — Наконец-то, — раздражённо процедил Мейс, выбрасывая стаканчик в урну и переходя на крик: — Вы тоже слышали это?! Все тут же повскакивали со своих мест, весь департамент, кажется, пришёл в движение с его подачи, а дверь кабинета распахнулась. Пузатый мужчина закричал сохранять спокойствие, все, конечно же, начали паниковать; Мейс, наблюдая за этим беспорядком из-за своего стола, осознал, как на самом деле любит Вечность, в которой нет места эмоциям. Наверх их пригласили только спустя полтора часа. Для 484-го столетия вполне неплохо — до четырёхсотых столетий дезинфекция неопознанных тел занимала куда больше времени. Впрочем, силами Мейса и его сектора у человечества не так уж и много опыта в этом деле, и ворчать глупо, но Технику всё не терпится встретиться с частицей детства. Их всех попытались заставить надеть защитные костюмы, но благодаря тому парню из Министерства Гражданской Обороны, что начал возмущаться, члены Правительства вышли на крышу в простой рабочей форме. Летательный аппарат, тёмно-серебристый, с многочисленными гранями по всему корпусу, скромно стоял на краю крыши, оцеплённый полицией. Все министры сразу же повалили к нему; Мейс же, зачарованный обрушившимся на него роскошным садом с деревьями, клумбами и даже газоном, остался в стороне. — Мейс! Мейс! — Гало протискивался к нему сквозь толпу. — Что же вы медлите? Тут инопланетный корабль, а вы разгуливаете по Оранжерее, как ни бывало! — Видите ли, я специалист по общению с людьми, а не с техникой. Покуда из этого корабля, как вы выразились, никто не вышел, он меня не интересует совершенно, — Техник отмахнулся от назойливого коллеги и в который раз поправил волосы на плечах. Гало странно не него глянул, но промолчал и, выждав пару секунд, поспешил обратно к летательному аппарату. Шумная толпа министров то и дело спорила, с какой стороны у этой «штуки» выход и откуда выйдут инопланетяне, где находятся двигатели и много ли там поместилось пришельцев; Техник Мейс, единственный, кто сейчас знал все детали, ласково прикасался к листьям неизвестного растения. Кажется, когда-то это называли яблоней, но в словаре 484-го века такого слова он не нашёл. — Смотрите, смотрите! Одна из граней корпуса аппарата разошлась, загибаясь внутрь. Вслед за корпусом в движение пришли части внутренней обшивки, таким образом образуя сквозное отверстие. Когда пластины, остановившись, издали странный звук, несколько полицейских были будто отодвинуты невидимой рукой, а из летательного аппарата вышли… люди. Человекоподобные существа, если говорить по форме. В самом же деле, пришельцы были удивительно похожи на землян: то же телосложение, те же черты лица. Первым вышел высокий мужчина в роскошном камзоле и торчащими во все стороны волосами — видимо, Император — вслед за ним ещё двое. Император, от которого тут же отшатнулись все министры, выразительно вглядывался в лица землян, но ни один не осмеливался подойти ближе; мысленно вернувшись к докладу о деле, Мейс вспомнил, что общение на Аматизге совсем не предусматривает использование голосовых связок. На Земле это назвали бы телепатией, получившей достаточное развитие лишь в 270-м столетии. Мейс нехотя оторвался от окружавшей его зелени и направился к толпе. Он, как специалист Международных Отношений, однозначно умел пользоваться телепатическим каналом — но как Техник Вечности не имел ни малейшего понятия о принципе действия неизвестной коробочки в кармане пиджака. — Он из министерства Отношений, пропустите его! — закричал Гало, и толпа тут же выстроилась в ровный ряд, пропуская Мейса к кораблю и сконфуженному Императору. В очередной раз мысленно чертыхнув этого парня, Мейс поплёлся вперёд. «Тут нет ничего кроме кнопки — значит ли это, что мне остаётся только нажать её?» — он покрутил в руках прибор, глянул на пришельца, перевёл глаза на коробочку. После нажатия кнопки ничего не изменилось, и Мейс, ругая себя последними словами за такую халатность при подготовке к выходу в Реальность, случайно поднял взгляд на Императора. Неприятный, неприятный воздух, очень липкий, уши закладывает, никто не выходит на контакт, липкий воздух. Мужчина в камзоле радостно поднял брови, и Мейс лишь после этого понял, откуда в его голове взялись эти слова. «Здесь общаются… голосовыми связками, — подумал как можно более ясно. — Поднимите голову, дайте мне доступ к вашей шее, я закреплю передатчик. Он преобразует мысли в слова. У вас есть слух, вы слышите звуки?». Передатчик был знаком Мейсу — в школу при Вечности, где обучали молодых специалистов, попадали юноши из разных мест планеты. Единый язык Землян был официально введён только в 132-м веке, а до того момента на Земле были сотни разных языков! Чтобы не тратить время на его изучение и сразу перейти к знаниям, относящимся к работе с Вечностью, ученики и использовали передатчик. Император поспешил указать на свои уши, затем задрал голову. Передатчик представлял собой полоску прозрачной материи, в которой находились необходимые микросхемы, а потому практически не был виден на шее; Техник Мейс двинул плечом в попытке отвести локоны от лица и застегнул на Императоре передатчик. — Земля. Добро пожаловать на Землю, — он, кашлянув, прервал неловкую немую паузу и отошёл к остальным министрам. — Здравствуйте, жители Земли. Я — правитель Империи Аматизг… — тут император запнулся, а передатчик зашипел, издавая какие-то рычащие звуки. Вероятно, имечко у императора было непростое, раз земной передатчик не мог его воспроизвести. Взгляды всей толпы устремились снова на Мейсу, который, довольный концом своей деятельности, уже отвлёкся на птиц, порхавших под потолком. Император Аматизга, как назло, из всех министров снова нашёл его глазами. — Думаю, мы можем адаптировать этот звук в имя… Гуэйра. — Я — правитель Аматизга, Гуэйра, и я посетил вашу планету, чтобы помочь вам. Тридцать семь варгов назад наши станции уловили очень слабый, но сигнал, просящий о помощи. Наши учёные определили координаты, и вот мы здесь с тем, чтобы оказать любую возможную помощь! Правительственные шишки, наконец, начали оживать, засуетились и вступили с пришельцем в разговор. Из корабля вышли ещё пять человек — какая неожиданность для Мейса! — все в торжественном обличье, их обступили министры и штатный мегалучист, снимавший все детали разговора на камеру. Императору доходчиво объяснили, что ни в какой помощи Земля не нуждается, сигнал был ложным, но раз уж Аматизганцы попали на планету, отчего бы им не погостить и не познакомиться с соседями по вселенной? Гуэйра, расплывшийся в улыбке, конечно же согласился остаться на несколько оборотов планеты вокруг своей оси. К счастью, теперь-то от Мейса отстали и дали насладиться живой природой Реальности. Пускай это была всего лишь оранжерея, пускай всё это было высажено людьми, пускай таких мест на планете осталось меньше десятка; прямо сейчас Техник стоял в тени живого дерева, слышал щебетанье настоящих птиц, чувствовал запах не синтезированных, а выросших в почве цветов и ни о чём больше не мечтал. Разве что, чтобы волосы спокойно лежали на плечах, а не лезли в глаза, но можно ли это вообще сравнивать с настоящей органикой! Больше никто в его услугах в этот день не нуждался. Гуэйру и делегацию знакомили с остатками местных флоры и фауны, тот охотно рассказывал о своей Родине — встреча проходила мирно и спокойно. На следующий день для Императора подготовили виртуальную экскурсию по мегаполисам планеты, обещали рассказать о древнейшей истории — Мейс, конечно, не уверен, что в их-то столетии ещё хоть что-нибудь смыслят в истории до сотого века, но предпочёл промолчать — и даже предложили поделиться секретами тромбоцитной промышленности. Из этого разговора Техник Мейс выделил для себя лишь то, что больше он делегации не нужен, а потому мог остаться на недельку в офисе Министерства, на каждом перерыве сбегая на крышу. Не так уж и плохо Вычислитель Игнис придумал с этим отпуском. *** Гало смерил его самым подозрительным взглядом, который только можно было себе представить, но всё же кивнул в знак приветствия. — Что-то не так? — Мейс поставил на свой стол стаканчик с кофе. На старушке Земле в сутках до сих пор было 24 часа, в то время у работников Вечности день длился все 28 из соображений производительности; перестроиться Мейс не успел, потому полночи разглядывал потолок вместо того, чтобы спать. — Ты это вчера здесь оставил? Техник перевёл глаза на своё рабочее место. Посреди стола, рядом с рабочей панелью, лежала небольшая неизвестная ему вещица, поблёскивая в свете ламп под потолком. — В первый раз вижу. Может, кто-то в спешке оставил это вчера на моём столе, когда бежал на крышу? — Мейс протянул руку, и мелочь сама скользнула по столу в его ладонь. — Я даже не знаю, что это. Видимо, кредит доверия к нему был восстановлен, и Гало, расслабившись, подошёл ближе. — Похоже на какой-то аксессуар. Может, браслет или серьги? У нас по дресскоду вроде не положено, — он поскрёб подбородок. — Пусть лежит. Если кто будет спрашивать, а меня не будет за столом, ска… — Добрый день, коллеги! В их небольшой кабинет министров вошли два премьер-министра Земли, пузатый мужчина и делегация Аматизга вместе с Императором. Техник Мейс подвинул блестящую вещицу ближе к углу стола, удобно уселся — он уверен, что даже у Главного Вычислителя Вечности Форсайта никогда не было такого же удобного рабочего места — и отвлёкся на свой кофе. До перерыва, на котором он сможет улизнуть в Оранжерею, оставалось три часа; не так уж и много в сравнении с долгими годами в Вечности. — Сегодня для наших гостей из империи Аматизг подготовлена виртуальная экскурсия по планете Земля. Думаю, никто не ответит на интересующие делегацию вопросы полнее, чем министры, поэтому я попрошу вас, коллеги, оставить свои рабочие места и проследовать вместе с нами в третий корпус… — Это надолго затянется? — Мейс поправил волосы, выходя из кабинета вслед за Гало. — Неужто ты не использовал свой талон на экскурсию? А, ты же недавно здесь, тебе, видимо, ещё не выдали — ну, жди вместе со следующей зарплатой. Экскурсия длится четыре часа, но это так интересно, что ты и не поймёшь, как всё закончится! «Двенадцать лет, Мейс, двенадцать лет. Один день — капля в море», — уговаривал он сам себя, перебегая с одной скоростной дорожки между корпусами на другую. Было что-то неправильно-приятное в том, чтобы наблюдать мир, который ты перекраивал практически своими руками. На самом деле, как раз за это их, Техников, и недолюбливали другие работники Вечности: ведь они были непосредственной причиной изменений в мире. Из-за них кто-то не встречался, кто-то не рождался, что-то не случалось, кто-то не умирал или, напротив, умирал с другой момент; жизни обычных людей ни во что не ставились, и существуй сейчас такие же гуманистические организации, как в древней истории, вокруг Вечности было бы много шума. Экскурсия перенесла их в мегаполис ЛЗГ-988. Мейс занимался этим делом, кажется, три года назад, когда Земному сектору нужна была помощь с кадрами: из-за частых ураганов в этой части планеты одно из крупнейших поселений готовили к переезду в другое место, на искусственно созданный остров. Никто ведь не знал, что в ста сорока семи вариантах развития событий этот остров постепенно пойдёт на дно, несмотря на все старания инженеров! Технику Мейсу пришлось изучить чертежи лучших умов того времени, незаметно утащить из этого столетия пачку В-материи и целый месяц воспроизводить на ней чертёж защитной системы, подделывая особенности рисования одного из разработчиков 347-го века. Прогуливаясь по голограммной копии ЛЗГ-988, Мейс рассматривал производства, заведения, людей, которые существовали только благодаря ему. Чёрт, это чувство ни на что не променяешь. — Прошу прощения, — его плеча мягко коснулись, и Мейс, оторвавшись от созерцания своих великих дел, обернулся. За его спиной стоял Император Аматизга. — Мне кажется, мы так с вами и не поговорили вчера. Я Гуэйра. — Уж кому, как не мне, знать. Мейс, — он протянул мужчине руку. Ладонь Гуэйры была чуть больше по размеру, но в остальном — совершенно человеческая. — Мейс. Вы ничего не находили на своём столе с утра? — О, так это была ваша безделица! Да, прямо на моей рабочей панели. Заберёте, когда экскурсия закончится, она до сих пор на столе лежит. Император странно на него посмотрел. — Видимо, мне всё же стоило дождаться вас с утра, — Гуэйра вздохнул, поднял руку ладонью вверх, зажмурился — и через минуту у него в руках оказалась та же блестящая мелочь. — Это… это не моё. Это ваше. То есть, вам. — Мне? Должен признаться, я даже не знаю, что это такое. — Будьте добры, обернитесь ко мне спиной, — улыбнулся Мейсу император. В школе Вечности их учили, что пришельцы редко приходят на Землю с благими намерениями. Согласно школьным знаниям, Гуэйра сейчас обездвижит Мейса, подставит к виску бластер, заставит всех министров обмереть от страха и начнёт диктовать свои условия. Может быть, возьмёт их всех в заложники, и через видеокамеры в помещении выйдет на контакт с кем-то главнее. Или просто убьёт, в конце концов, примет его оболочку и устроит диверсию. — Могу я… прикоснуться к вашим волосам, пожалуйста? В конце концов, империя Аматизг разгромила Землю только спустя двадцать лет. Это должно что-то значить, ведь так? — Да, конечно, — Мейс отвернулся от смущённого отчего-то императора. В последний раз его волос касался парикмахер ещё в 74-м столетии: мама заставила привести себя в порядок перед тем, как поступать в школу Вечности. Гуэйра коротко коснулся его затылка, заставляя откинуть голову назад, провёл руками по длинным локонам, а потом что-то тихо щёлкнуло, и император отстранился. Опустив голову, Мейс потянулся к волосам, аккуратно собранным в подобие хвоста. — Это магниты? — Я не уверен, что у вас на планете есть подобная технология, — император развёл руками. — По сути, заколка притягивает волосинки друг к другу, чтобы те держались вместе и не выбивались из причёски или лезли в лицо. — Откуда вы узнали, что как раз это меня весь день и занимало? — Техник с удовольствием отметил, что волосы больше не мешают, не выбиваются из причёски и не закрывают глаза, и обернулся к Гуэйре. — Вчера, когда вы связывались со мной посредством телепатического канала, на поверхности вашего сознания была мысль о том, как вас раздражают ваши волосы. Весь последующий день вы то и дело поправляли их, и я подумал, что, возможно, вам стало бы комфортнее, будь ваши волосы собраны. Такое пристальное внимание к его личности смущало. Такая откровенная заинтересованность пугала и заставляла предательски быстро биться сердце. Стало понятно, почему с каждым годом Работникам Вечности советуют всё меньше выходить в Реальность — там, где между людьми разрешены только рабочие отношения, легко забыть, что может быть по-другому. — Император, ведь это, должно быть, дорогой подарок, — Техник отвёл глаза и рассматривал голограммы космоксрёбов Тихоокеанской долины, лишь бы не встречаться взглядом с пунцовыми щеками Гуэйры. — Мне неловко принимать его. — Честно говоря, неловко должно быть мне, что я дарю вам такую заурядную заколку. Знай я заранее, как хороши ваши волосы, выбрал бы что-нибудь поизысканнее. — Спасибо, — сказал он холоднее нужного, прокашлялся, одёрнул костюм. — Если возникнут какие-то проблемы с передатчиком, вы можете обратиться ко мне за помощью в любой момент. Он смело посмотрел Гуэйре в глаза. Тот был с ним одного роста, просто чуть шире в плечах, но титул будто приподнимал его над всеми остальными; однако сейчас Мейс не видел в его взгляде ни капли превосходства. Только непонятное разочарование, но Техник заставил себя не обращать на такие мелочи внимание. Кто его знает, почему он поник? Мейс точно не знает, даже думать не хочет об этом. Император понуро отвернулся, и кто-то из правительственных шишек с Земли тут же подошёл к нему, завязывая разговор. Постаравшись не прислушиваться, Мейс удалился в другой угол помещения — ближе к двери. *** — Да, красиво. Оранжерею, с одного края разрушенную кораблём с Аматизга, уже подремонтировали, поэтому сегодня далёких гостей повели как раз на крышу. Рассказывали о древней истории, о том, что когда-то органика была на Земле повсеместно, что сейчас её количество на планете минимизировано, но это планете только на пользу; несли околесицу, если бы кто-нибудь спрашивал Мейса, но его, к счастью, никто не трогал. До определённого момента. — Поют, говорю, красиво, — Гуэйра неуклюже присел на скамейку рядом с Техником, слушавшим птиц под потолком, — хотя ваш голос мне и нравится больше. Особенно, когда вы мне не язвите. Мейс обернулся к нему — крылья носа яростно раздувались, в глазах сверкала обида, но голос из передатчика оставался ровным. — Неужели я вас чем-то разгневал вчера, Император? — Представьте себе. — Не может быть! О, мне, очевидно, стоит извиниться, — нарочито переигрывая, продолжил Мейс. — Уважаемый, достопочтенный Император империи Аматизг, я прошу у вас проще… — Во сколько заканчивается ваш рабочий день, Мейс? Техник запнулся, пытаясь понять вопрос. — В шесть вечера, через два с половиной часа. В добошах это будет… дайте-ка подсчитать… — Не стоит, я разберусь, — Гуэйра улыбнулся. — В шесть вечера, на этом же месте — ведь вам, кажется, нравится это оранжерея? Пожалуйста, Мейс, — добавил он совсем тихо. Мейс чувствовал, как предательски краснеют щеки, и ничего не мог с этим поделать. Конечно, приятно, когда настоящий Император проявляет к тебе столько внимания; но как это поймут, например, в правительстве? И, наконец, что хуже всего — ведь если всё это сейчас закрутится, сможет ли он с холодной головой повернуть отвёртку в мастерской у того парня, что разбирал робота? Сможет ли спокойно уничтожить эту ветку истории? — Разумеется, на что я мог рассчитывать, — император, вспылив, резко поднялся со скамейки. — Больше не займу ваше время, раз вам оно так дорого… — Я приду! Мейс слишком поздно понял, что ухватил Гуэйру за руку, но его это, кажется, не волновало. — Я приду, — уже спокойнее добавил Техник, мягко отпустив руку Гуэйры. Тот ответил ему солнечной улыбкой, кивнул и удалился к остальным министрам. Мейс спрятал лицо в ладонях. Кто бы в Вечности мог подумать, что сейчас вытворяет один из лучших Техников сектора по Межпланетным отношениям, один из самых верных и ответственных работников? За нарушение кое-какого закона ему грозило как минимум разжалование в мелкие работники — и то по старой дружбе — и как максимум изгнание из Вечности! «С обязательной нейрализацией», — всплыло само собой в мыслях, и мужчина, взвыв, сбежал обратно в офис. *** В Вечности у людей определённо меньше глаз, чем у людей в Реальности. На Мейса смотрел, кажется, каждый в кабинете министров. Даже рабочая панель, и та осуждающе вглядывалась в него, пока он не выдержал и не ушёл к автомату с кофе. — Мейс, — Гало встал рядом с автоматом, медленно цедящим кофе в стаканчик. — Да? — Что у тебя на затылке? — Моя заколка, — Мейс прикусил губу, пытаясь быстро что-то сообразить. — Представляешь — потерял её во время переезда, а старая соседка нашла на пороге и отправила по почте. Я за неделю успел забыть, что она у меня вообще есть! Гало смерил его мучительно долгим взглядом. Даже автомат успел выплюнуть последние капли кофе в стаканчик к тому моменту, как он вдруг заговорил: — Ты уверен, что это хорошая затея? — он не дал Мейсу прервать его, выставив вперед руку. — Не делай вид, будто не понимаешь, о чем я. Слепой бы не заметил, ей-богу. За такое ведь и под статью попасть можно, ты должен знать. — Как?.. — Мейс, с казённым имуществом шутки плохи. Оно того не стоит, правда — здесь у них такие специфические условия, что черта с два они приживутся где-то еще. Им нужна настоящая вода, а не тот раствор, который пьёт человечество! Да и зачем тебе эта органика, в самом деле? Прошлый же век! Гало все продолжал свою тираду, а Технику просто хотелось стукнуть его чем-то потяжелее. Нет, может, это и его вина тоже, что он все время только об Императоре думает, но надо же точнее выражаться! «Черт бы тебя побрал», — хмуро подумал Мейс и развернулся к своему рабочему месту. — Эй, Мейс! Ты меня хоть слушал? — Гало, да не украду я ничего из этой оранжереи, честное слово, только не трещи! Техник сел за стол. Для работника Вечности постоянная бумажная волокита была привычным делом; а уж здешние бумажки оказались куда легче отчётов о произведенных изменениях в Реальности. Процентное соотношение этносов на Земле, их расселение, зарегистрированные конфликты… Свою работу на этот месяц Мейс сделал за два дня, пока остальные министры, охая и ахая, жаловались друг другу на невыносимый объём работы. Эх, несладко бы им пришлось в Вечности, совсем несладко. Стрелки на часах двигались предательски медленно, а делать было решительно нечего. Знай Мейс здешние порядки, взял бы с собой хотя бы часть работы из Вечности; можно было бы помочь Лио с некоторыми документами или сходить в сектор Изобретений Трёх утра, у них всегда много интересных дел и мало свободных рук. Весь офис пришёл в движение ещё в 17:53. Министры в ожидании скорого освобождения активизировались, начали негромко переговариваться, собирать вещи и закрывать рабочие места, и уже через пять минут выстроились ровными рядами у выхода из офиса. Мейс, покачав головой, собирался сходить за очередной порцией кофе, но вовремя одёрнул себя — в привычке пить его из-за нервов не было ничего хорошего. Крыша встретила лёгким ветром и шелестом листвы на деревьях — забытые за двенадцать лет ощущения. Поёжившись в костюме, Мейс оглянулся по сторонам. Гуэйра стоял около скамейки и нервно перекатывался с пятки на носок, будто подросток, а не Император; почувствовав на себе взгляд Техника, он обернулся и неловко помахал рукой. — О чём вы хотели поговорить? — Мы обязательно должны говорить о чём-то конкретном вроде вашей или моей планеты? — после долгой паузы понуро переспросил император, присев на скамью. Мейс осторожно сел рядом. — Зачем же тогда… вы меня позвали? — он постарался изобразить удивление, но, судя по взгляду, которым его наградил Гуэйра, вышло неубедительно. — Я хочу знать всё о вас. Я хочу знать обо всём, что вас волнует и интересует, я хочу, чёрт подери, просто быть рядом с вами, но проблема в том, что вы не позволяете мне даже этой мелочи. Вы всегда напряжены, будто в любую минуту на вас могут напасть, будто вы — лишняя здесь фигура, о предназначении которой никто не должен знать, — император уронил лицо в свои ладони. Мейс молчал, не имея ни малейшего понятия, что ответить. Гуэйра знал его от силы три дня, но уже успел расколоть его раковину, будто заглянул в самое сердце; стоило проверить, не забыл ли он выключить приборчик для чтения мыслей. — Я родился на восьмом Аматизге, — вдруг тихо начал Император из-под ладоней. — Мои родители — фермеры, всё своё детство я провёл на грядках, пока не уехал на Аматизг-1 учиться. Там-то я впервые увлёкся политикой, когда декан моего университета баллотировался в Императоры и заставил всех учеников голосовать за него. Я ужаснулся, когда почитал его предвыборную программу, но учёба тогда для меня была важнее, чем справедливость — у родителей не было денег, чтобы менять университет. Гуэйра замолчал, то ли припоминая что-то, то ли просто разочаровавшись в незаинтересованности Мейса. Так или иначе, Техник, собрав последние крохи смелости, придвинулся к нему почти вплотную, так, что их плечи и колени касались. «Холодно», — буркнул он, но Император с восхищёнными искорками в глазах, кажется, опять не поверил. — К счастью, он не стал Императором, но на престол взошёл не более честный человек. Тогда я не мог даже поделиться своими мыслями ни с кем, потому что в нашем университете увлекаться политикой студентам не рекомендовали; но как у меня в сердце бурлила кровь, когда я читал информационные сводки! Так продолжалось, пока я не выпустился. Можете смеяться, но у меня образование специалиста по взращиванию зерновых культур. — Что в этом плохого? Хорошая и важная профессия — государство ведь на таких людях держится, а не на министрах, которые круглые сутки только бумажки перекладывают. — Мне всегда было неловко говорить об этом. Прихоть родителей, на которую я повёлся, потому что слишком поздно понял, чем действительно хочу заниматься. Зато после того случая с деканом всё наконец встало на свои места: после выпуска я соврал родителям, что остался ещё на один год для повышения квалификации, а сам пошёл добровольцем в какую-то небольшую партию, лишь бы только попасть в политические круга общества. — Так вы, Император, тот ещё лгун? — подначил Мейс, и Гуэйра несильно толкнул его плечом. — Это была ложь во благо — как оказалось потом, — хохотнул он. — Три месяца я был в одной партии, потом, когда она свернулась, с помощью связей попал в следующую. Я быстро сделал себе некоторое имя, впервые подал голос, а меня услышали. Думаю, кому-то сверху понравилось наблюдать за тем, как нелепо, но эмоционально я размахиваю транспарантами на митингах, поэтому мне так везло. В конце концов дошло до того, что я попал в штаб к одному пожилому редиске, который готовился к выборам; за полтора месяца до финального голосования его застрелили. Работы было не мало, но, раз уж я здесь, значит, всё получилось. — Дайте угадаю — родители узнали обо всём по телевизору, когда вы заняли его место на выборах? Они рассмеялись. Было удивительно легко: просто сидеть на скамейке, прижимаясь своим плечом к чужому, просто смотреть на крышу оранжереи, просто слушать, как щебечут птицы перед тем, как заснуть. Будто Гуэйра вовсе не был никаким императором космической империи за сотни световых лет отсюда; будто Мейс не удалит потом эту развилку из истории Земли. Будто он сможет это пережить. Мейс не заметил, сколько времени прошло в приятном молчании, пока он вдруг сам не заговорил: — У меня нет такой же интересной биографии. Вся моя жизнь — работа, работа, работа. Мать умерла давно, — Техник не стал уточнять, что это было больше четырёх сотен веков назад, — а единственный настоящий друг… уехал слишком далеко. Больше мне совсем нечем с вами поделиться. Мейсу впервые хотелось рассказать о том, чем он занимается: о времени, о капсулах, о МНВ и МОР, о том, как одна пепельница, передвинутая всего на пару сантиметров, может спасти или уничтожить мир. О том, что чувство власти над временем и историей не променяешь ни на что на свете. О том, что в холодной Вечности совсем нет органики, но кофе куда вкуснее. — Друзья — это хорошо. Особенно, если верные, — немного помолчав, всё же заговорил Гуэйра. — В моей жизни был один друг, только оказался совсем ненастоящим — в то время мы учились на первом курсе… «Держись», — пожелал самому себе Мейс, прижавшись теснее, и окунулся с головой в новый рассказ. *** — Нет, я не вру! Он так и сказал: «Розыгрыш затянулся, Гуэйра, хватит дурить! Возвращайся на восьмой Аматизг, скоро начнётся сезон посадки!» Вот уже — третий или четвёртый? — вечер подряд они проводили на крыше, болтая до позднего часу. Болтал, преимущественно, Гуэйра, но молчание Мейса его совсем не смущало; Техника, на удивление, тоже всё устраивало. — Мне пришлось до самого вечера ждать, пока он поверит воспоминаниям в моей голове. И только после этого меня впустили в дом, можете себе представить! — Воспоминаниям в вашей… голове? Ах, точно. Постоянно забываю, что вы телепаты. — Эволюция не оставила нам шансов, — Император пожал плечами. — Во время Добошевой войны с Терсклерой, население которой отличается очень чувствительным слухом, нашим войнам пришлось в течение целого добоша кричать и улюлюкать, прогоняя с земель Аматизга терсклерцев. Почти все сорвали голоса, очень сильно повредили связки, надставные трубы; в какой-то момент в моду вошла телепатия, чтобы общаться с героями войны. Тогда-то люди и поняли, что общаться мысленно им удобнее. За долгие годы без использования наши связки просто перестали быть пригодными для речи! — Жутковатая история. А сколько длилась эта война? — Целый добош. В переводе на ваше время… порядка восьми часов! — Гуэйра в непонимании уставился на смеющегося Мейса. — Ты… ой, извините, Вы чего? Техник обернулся к Императору — тот спешно отвёл взгляд, и даже кончики ушей покраснели. — Не извиняй… не извиняйся, — быстро, словно скороговорку, проговорил он и легонько подтолкнул своим коленом коленку Гуэйры. — Лучше расскажи мне больше о вашей телепатии. — Всё очень просто: формулируешь чётко мысль, выносишь её поверхность, открываешь мысленную дверцу, чтобы твои мысли стали доступны остальным — и всё. Если хочешь передать изображение или воспоминание, просто думаешь о нём, открыв для нужного человека своё сознание. Детей учат этому в первые годы жизни, а потом для этого не надо даже усилий прилагать! — Значит, ты сейчас можешь запросто… впихнуть мне в голову своё воспоминание? — Не впихнуть, а предоставить, — Гуэйра пихнул его в ответ. — Дальше уже в… ты решаешь, читать мои мысли или нет. — Я хочу увидеть Аматизг. Император вздрогнул. Подарив Мейсу долгий взгляд, он странным голосом переспросил: — Ты правда хочешь увидеть мою планету? — Если нельзя, я пойму… — Нет, можно-можно! Я просто не ожидал, что ты захочешь, и немного опешил… В общем так, главное, когда будешь готов меня прочитать, смотри мне в глаза и по возможности не отвлекайся ни на что другое. — Понял я, понял… подожди. Я ведь не умею пользоваться вашими дверцами мысленными. Это значит, ты будешь видеть все мои мысли? — Не буду, честное слово, — Гуэйра замотал головой. — Я ведь буду вспоминать Аматизг, и моё сознание будет занято мыслями о доме. К тому же, если я все же умудрюсь прочитать твои мысли, они тут же появятся и у тебя, потому что ты в данный момент занят моими мыслями, так что сразу поймёшь и отключишь связь… — Как же всё сложно, — Мейс протёр лицо руками. — Так, я подключаюсь. Он взглянул императору в глаза, и через мгновенье перед ним предстала чёткая картинка: ярко-изумрудное небо, пышная листва деревьев необычной формы, небольшой красный домик, странные животные, парящие в воздухе и мычащие… Видимо, Мейс попал на восьмой Аматизг, в дом, где Гуэйра вырос. Тут же изображение сменилось, и теперь он оказался в центре шумного города — наверняка это была столица Империи, Первый Аматизг. Первый слой города составляли здания одного размера, с узкими улочками между ними; все крыши были покрыты настоящей зеленью с красной разметкой, по которой с бешеной скоростью мчался транспорт, что образовывало второй уровень; дальше шли парящие в воздухе острова с домами на них. Последней Гуэйра показал ему планету с фиолетовым небом. Судя по проскользнувшей мысли, это был Аматизг-6, на котором велась тяжёлая промышленность — добывали неизвестный Земле минерал. Перед Мейсом промелькнули трубы, многочисленные рабочие, контейнеры с этим самым минералом; напоследок император оставил ему воспоминание, как он, облачившись в рабочую форму, спускается в одну из пещер к работникам и вместе с ними, вооружившись странными орудиями, разгребает завалы. — Ну как? — мысли не оборвались, а медленно растворились, и вот в голову уже пробивался голос Гуэйры. — Мейс, все в порядке? — Какая красота, — Техник выключил прибор в своих руках. — Стоило, наверное, еще показать второй Аматизг — там процентное соотношение суши в восемь раз меньше, чем океана. Зрелище фантастическое! Особенно, когда холодно, и все покрывается льдом, и… — Я хотел бы побывать на Аматизге. — Приезжай, — не мешкая ответил Гуэйра. Мейс обернулся к нему, ожидая, что тот смеялся, но император был на удивление серьёзен. — На Земле очень слабо развиты технологии перемещения в космосе. Нынешний уровень едва ли позволяет долететь до Сатурна, — он не стал уточнять, что приземление на Уране в 389-м столетии заметили некие космические пираты, которые продали координаты пригодной для жизни планеты крупной империи. Он не стал уточнять, что полгода назад сам сжёг больше половины всех чертежей космических суден Земли. — Поехали… со мной. Мейс резко обернулся к Императору. Тот смотрел прямо на него, будто пригвоздив этим взглядом к одному месту. — Я понимаю, что мы едва знакомы. Я понимаю, что родом с другой планеты, что почти ничего не смыслю в вашей культуре, и… — Гуэйра, — он поймал руки, которыми так активно размахивал император в воздухе. — Не надо. Правда, не стоит. — Почему? — Просто не надо. Гуэйра, поджав губы, замолчал, но руки не вырвал. Так, ладонь в ладони, они просидели до первой звезды на небе. *** Количество косых взглядов, направленных в его сторону, росло в геометрической прогрессии, но Мейс не замечал ничего, пока на часах не пробивало шесть вечера — и совершенно не узнавал себя. Гало то и дело пытался его допросить, но разве мог Мейс что-то объяснить? — Добрый вечер, — он вприпрыжку подскочил к их с Гуэйрой любимой скамейке и тут же осёкся: император сидел с белым, как мел, лицом и совершенно стеклянным взглядом. — Эй, Гуэйра? Всё в порядке? Мужчина обернулся; его осунувшееся лицо выглядело так, будто он не спал неделю. Даже руки мелко тряслись. — Гуэйра, ты чего?! Тебе нужен вр… — Они их убивают, Мейс. Убивают, понимаешь? Пользуются ими, как вещами, на износ, а потом жестоко убивают… Техник поздно вспомнил, что сегодня делегации Аматизга показывали остатки Земного животноводства. По шее пробежал холодок, и он поспешил сжать ладонь Гуэйры. На восьмом Аматизге, там, откуда Гуэйра родом, у людей с животными и растениями была совершенно другая связь: это не пользование, а договорённость с землёй. Люди получали растения, молоко — по крайней мере, так Гуэйра смог это объяснить — от животных, другие продукты, эквиваленты которым передатчик не нашёл в Земной языке; но в ответ должны были почтительно относиться к тому, что их окружает. Растения давали столько урожая, сколько считали нужным, и не терпели вмешательств вроде химикатов, животные позволяли себя доить столько, сколько считали нужным, а после уходили обратно в леса доживать своё. — Мало того, что растения у вас — просто набор химических элементов, а не отдельная жизнь, — сбивчиво продолжал передатчик на шее у Гуэйры, не поспевая за мыслями хозяина, — но бедные животные!.. Они заслужили этого, по-твоему?! Даже самых маленьких уже на убой, старых — до изнеможения используют… Почему, почему так? Почему планета до сих пор от вас не избавилась, раз вы так себя ведёте! О, знал бы он, как много раз Земля пыталась. Знал бы он, что коллеги Мейса пресекли все эти попытки. — Понимаешь… это столица, — выписывая пальцем круги на тыльной стороне ладони Гуэйра, тихо начал он. — Здесь очень много людей, которые занимаются важными для всей планеты делами. Чтобы прокормить всю эту ораву, необходимо огромное количество еды, но из-за рельефов нашей Земли и низкого уровня развитости транспорт продуктов, например, из аграрных центров, занимает слишком времени. Поэтому здесь, поблизости, все работают на скорость и количество, позабыв все правила приличия обращения с природой. Руки императора перестали дрожать, но в глазах по-прежнему плескался ужас. — Знаешь, тебе бы понравилось на Земле во времена древней истории — когда развитие человечества было на очень низком уровне. В те времена люди ещё должным образом относились к месту, в котором живут. — Хочешь сказать, на Аматизге низкий уровень развития? — кажется, Гуэйра начинал оживать. — Не сравнивай Аматизг со старушкой Землёй, ей не тягаться с вами ни в каком отношении. — На Земле есть ты. И в этом мы крупно проигрываем Земле. Мейс уткнулся лбом императору в плечо. — Почему… почему я, Гуэйра? — Просто увидел тебя и сразу понял, что ты — моя судьба, — судя по голосу, он улыбался. — Просто понял, что хочу знать о тебе всё-всё, что хочу просыпаться и засыпать ради тебя. Вместе с тобой. — Порой мне кажется, что ты не специалист зерновых культур, а поэт, — Мейс удобнее устроил голову на чужом плече и обернулся к небу. — Ха-ха, страшная тайна императора Аматизга! Просто увидел и понял, что ты — моя судьба, — так и засело у него в голове на всю ночь. «Останешься ли ты таким же после изменения Реальности, Гуэйра?» — свой вопрос Техник Мейс озвучить так и не смог. *** Гало расхохотался на весь лифт и размашисто хлопнул Мейса по плечу. Начальник сегодня совсем из ума выжил: с утра ураганом влетел в их офис, объявил, что поднимает всем зарплаты на двадцать шесть процентов, подбежал к столу Айны и потянулся к лицу девушки с поцелуем. Министр Образования, впрочем, в жертвах не осталась, а довольно быстро отпрянула, но шуму они всё равно наделали на весь день. Выходя из офиса, Гало с Мейсом травили шутки одну за другой, так что Техник и не заметил, как младший товарищ вместе с ним оказался на крыше. — Ты куда веселее, чем кажешься сначала, мужик, — Гало крепко пожал ему руку своей лапищей. — Ты ведь свободен на этих выходных? Мы с моими друзьями собираемся пропустить пару бокальчиков в каком-нибудь баре, ты точно должен к нам присоединиться! — Да хоть куда, в любое время, Гало, лишь бы ещё раз услышать легендарную историю о твоём путешествии в бухгалтерию!.. О, мы уже на крыше. Давай, увидимся завтра, — он быстро подтолкнул товарища обратно в лифт и поспешил к их с Гуэйрой скамейке. Взгляд, которым Император приковал его к месту, пугал… холодностью. Гуэйра никогда раньше так не смотрел на Мейса, и у последнего невольно волосы встали дыбом. — Ты чего? — Хоть куда, в любое время. Конечно же, — Гуэйра отвернулся в другую сторону. — Это потому что он Землянин, ведь так? Или в чём он лучше меня? Или тебе всё равно, с кем и куда, лишь бы не со мной на Амати… Динамик передатчика резко замолчал. Через мгновение послышался отсчёт от одного до десяти, который Император попытался заглушить рукой. Непонимающий Мейс попробовал коснуться его плеча, но мужчина увернулся. — Что происходит, Гуэйра? Я не понимаю, о чём ты. Он сделал глубокий вдох, подарил Мейсу ещё один тяжёлый взгляд. Вздрогнув плечами, Гуэйра вдруг зажмурился и тут же произнёс: — Извини. Не предавай этому значения, всё уже в порядке. Как прошёл твой день? — Не хочешь же ты сказать, — сам не веря своей догадке, начал Мейс, — что ты приревно… — Я спрашивал, как прошёл твой день. Раковина Гуэйры захлопнулась с таким оглушительным грохотом, что Мейс, казалось, услышал этот звук даже наяву. — Хорошо прошёл, — он осторожно притёрся своим плечом к плечу императора, и на этот раз он не ушёл от прикосновения. — Конечно, я сейчас скомпрометирую своего начальника в твоих глазах, но ты точно должен послушать, что он сегодня учудил… Гуэйре потребовалось некоторое время, чтобы действительно стать обычным собой и начать тараторить активнее Мейса. В конце концов, у него мог быть просто плохой день, как позавчера, после визита на скотобойню, или с Родины пришли какие-нибудь дурные вести… Император дал чётко понять, что не позволит лезть к себе в душу сейчас, и Мейс, правда, уважал это право. — А знаешь, у меня к тебе есть небольшая просьба. Можешь для меня кое-что… написать на вашем языке? Небольшой текст и кое-какие координаты, вот, я прикрепил к панели записку. Гуэйра удивлённо покосился на него, но ничего не сказал. — Ну, тебе разве сложно? — Нет, просто я не могу взять в толк… — Пожалуйста, Гуэйра, — он мягко коснулся ладони императора — запрещённый приём, по словам Гуэйры. — Я как-нибудь потом обязательно расскажу тебе. Мужчина сделал глубокий вдох и всё же взял в руки стилус. — Вот тебе твои координаты, — он вывел на голографической панели череду символов. — Ты, конечно, не скажешь, куда они ведут? Да ладно, не сопи, видишь же, что я пишу! Так, теперь… Из-под стилуса выпорхнули замысловатые иероглифы на языке империи Аматизг. В переводе на Земной надпись после координат гласила: «Строго для императора Гуэйры: отправить пустой шаттл с автопилотом на Аматизг на заданные координаты, как можно скорее». — Что с тобой не так, Мейс? — ворчал император, стирая один из иероглифов и перерисовывая заново. — Я ведь говорил, что если ты не можешь сейчас, я готов прилететь снова, когда ты будешь готов. Я правда дождусь! — Всё сложнее, чем кажется, — он любовно погладил голографический стик с посланием, спрятал его в карман. Гуэйра долго-долго на него посмотрел, задрал голову вверх и тихо, на выдохе, произнёс: — Завтра в четыре часа утра… мы покидаем Землю. — Так скоро? — Мейс от неожиданности выпустил ладонь императора. — Вас ведь просили остаться на неделю! — Мы на Земле уже десять дней. Мне льстит, что ты не заметил, как пролетело время, — в улыбке Гуэйры столько печали, что у Мейсы сердце разрывается. — То есть уже… через… девять часов?.. Император кивнул. План, составленный Техником на скорую руку за несколько бессонных ночей, требовал ещё так много правок, пока что он был почти нереален! Ещё нужно было спаять микросхему, найти транспорт, договориться с Лио; нужно было взять себя в руки, и это, кажется, стало главной проблемой. Все слова куда-то улетучились, оставив их наедине. Остались только шум листвы, свист птиц и гул города где-то далеко внизу. Мейс выписывал восьмёрки пальцем по крупной ладони Гуэйры, а тот, прикрыв глаза, думал о чем-то своём. — Я… сейчас, Реми, сейчас, — раздалось из передатчика. Техник удивлённо обернулся к Гуэйре. — Это не тебе. Мой помощник Реми зовёт — надо готовиться к отлёту. — Уже? Не слишком ли рано? — Десять часов давно пробило, — император аккуратно высвободил свою ладонь из-под руки Мейса, чуть не выбив из него разочарованный всхлип. — Ваши политики всучили нам так много барахла, что, боюсь, одну из кают придётся отдавать под складское помещение. — Этот корабль пилотируешь ты? — он опустил взгляд на свои ботинки. — Нет, куда уж мне! Ты ведь знаешь, я с восьмого Аматизга — привык быть поближе к земле! Мейс заставил себя улыбнуться. — Я, наверное, вздремну до вашего отлёта, — он поднялся со скамьи, нарочно устремив взгляд куда угодно, лишь бы не на Гуэйру. — Иди, тебя Реми уже заждался. Император, кажется, хотел что-то сказать, но Мейс стремительно зашагал к лифту. Вместо 34 этажа, на котором располагался живой блок для представителей правительства, рука сама выбрала 57-й — офис; замешкав, он оказался в знакомом коридоре. У стены призывно сверкала панелью кофемашина. «Всё равно не засну, — думал Мейс, отпивая из картонного стаканчика, — так зачем себя заставлять?» В офисе работала лишь малая часть подсветки, но Техник всё же подобрался к своему рабочему месту. Усевшись в самое мягкое кресло в своей жизни, он включил голографическую рабочую панель, открыл какие-то документы… обратно в реальность его швырнуло только часа через три, когда тяжёлую дрёму прервал писк настольной лампы. С недовольством разминая затёкшую шею, Мейс всё же побрёл в свой жилой бокс — почистить зубы. На крышу он вышел в 2:37, в свежей форме и с ясной головой. Крышу оранжереи сложили, чтобы корабль Аматизга, так и простоявший здесь всю неделю, смог спокойно улететь, и воздух на крыше теперь пах по-особенному: не цветочной отдушкой, а ночным городом. — Нам собираются устроить целое прощальное представление, — хмыкнул Гуэйра, выходя из летательного аппарата к Мейсу. — Так и подмывает удрать прямо сейчас! — Ты ведь император, должен был привыкнуть ко всяким официальным приёмам. — На Аматизге отъезд не принято отмечать. Отъезд — всегда расставание. В глазах предательски защипало, и Мейс поспешил задрать голову вверх, якобы созерцая звёздное небо. Судя по тому, как на него посмотрел император, незаметно не вышло. — С Земли можно увидеть Аматизг? — Если сильно захотеть, наверное, можно, но только Третий — он ближе всех. Проиграв бой с самим собой, Техник перешагнул небольшую клумбу и уронил голову на плечо Гуэйры. Когда Мейс почувствовал на своей спине большие тёплые ладони, всхлипы сдержать не представлялось возможным.Медленно раскачивая их в объятиях, Гуэйра еле слышно спросил: — Мы ведь больше не встретимся, так? — Встретимся. Просто в другой… в другой реальности. Сложно объяснить, но я сделаю всё, чтобы встретиться с тобой, я… — Хорошо, — легко согласился император, вытирая щёки Мейса. — Хорошо. Его красные глаза не заметил, кажется, только слепой; вездесущий Гало, конечно, не показатель, но Мейсу всё равно пришлось ему дважды объяснять, что всё в порядке. — Мы надеемся на плодотворное сотрудничество, несмотря на расстояние и языковой барьер между нами! Ждём вас в ближайшее время снова, Император, наши «двери» для вас всегда открыты! — какая-то больно важная шишка уже минуту трясла руку Гуэйре, расплываясь в улыбке. Император сначала пытался что-то отвечать на все пожелания, но скоро понял, что перебить мужчину невозможно. — Вы уж расскажите всей империи, что где-то там есть малюсенькая, но очень дружелюбная Земля! Мы с удовольствием примем туристов и исследователей, и даже… — Пора взлетать. — Ох, да, конечно, ко-неч-но! Не смеем вас задерживать, горячо любимый товарищ! Счастливой вам дороги! — Министр Мейс, — он едва ли понял, что Гуэйра обратился к нему — так непривычно было слышать от него официальное обращение. — Будьте добры, отключите передатчик на моей шее. Боюсь, сам я не справлюсь с Земной техникой. Мейс быстро поднялся с места, подошёл к Гуэйре; остановившись в шаге от императора, он проигнорировал желание подойти вплотную. Когда Мейс потянулся к передатчику на шее, Гуэйра вдруг сделал последний шаг вперёд и быстро, совсем невесомо клюнул Техника в губы. Поцеловал, — верещало сердце, забыв, как биться. На виду у десятка политиков, — тут же с холодным ужасом сообщил мозг. Бежать, — с этой мыслью Мейс резко отпрянул и, сжимая в руке несчастный передатчик, пулей выбежал из оранжереи. Он не слышал, как корабль поднялся в воздух, не смотрел, как тот растворяется в небе маленькой точкой, улетая всё дальше. Сидя на узкой кровати в своём жилом боксе, Мейс крутил в руках заколку с Аматизга и заклинал всех известных богов, что однажды вернёт её Гуэйре лично. *** Вечность встретила высокими потолками, непревзойдённой стерильностью и полной незаинтересованностью со стороны всех остальных работников. Будто Мейса в принципе не существовало. Как же он скучал по этому ощущению. Заходить в свой кабинет было… непривычно. Даже боязно, самую малость, но у Мейса — снова Техника Мейса — не было времени дрейфить. На нём снова была привычная роба Вечности, волосы были плотно прижаты к спине магнитными полосами, а в привычно больших карманах робы жгли руки заколка и стик с посланием. — Техник Мейс! — Лио вскочил со своего места, завидев коллегу в дверном проёме. — Вот уж не ждал вас увидеть так рано… Техник закрыл за собой дверь. — Что-то не так? Мейс опустился на свой старый добрый жёсткий стул — да уж, в Реальности мебель у министров была удобнее. Парень озадаченно смотрел на него, но Мейс всё не мог заставить себя заговорить. — Всё не так, Наблюдатель Лио, — начал он, снова покосившись на дверь в их кабинет. Прежде чем Лио успел задать новый вопрос, Мейс всё же выдал: — Ты должен меня нейрализовать. — Вы точно хорошо себя чувствуете?.. — Лио. Я должен… я должен сбежать. Я нарушил кое-какой закон, пока был в Реальности, так что теперь мне точно грозит нейрализация, но сделать это должен именно ты. Кое-какой закон не был нигде фактически закреплён, но все работники Вечности, все до единого знали о нём. Конечно, этому способствовала и карандашная приписка одного из студентов — студента отругали, но, решив, что это лишний раз напомнит молодым ученикам об этом правиле, стирать надпись не стали. Никто не знает, что в этом случае срабатывало лучше — приписка студента или увещевания преподов, но, так или иначе, за всю историю Вечности нарушали кое-какой закон всего дважды. Мейс стал третьим. — Почему? — Потому что ты выстрелишь в меня холостым. Лио медленно вернулся на своё рабочее место. Свернул голографический экран, расставил лежавшие на столе стики и картриджи на полку. Подумав, одним глотком допил кофе в своём стаканчике. — Рассказывайте, — после долгой паузы всё же выдавил из себя Наблюдатель. — Дело 484-го столетия, ты ведь собирал там информацию? Ну… вот. Он — император Аматизга, — глаза Лио были похожи на блюдца, и Мейс невесело хохотнул. — Кажется, я задолжал тебе за все те нравоучения по поводу пришельцев… Я должен уйти из Вечности с сохранной памятью и в конкретный год. Только ты можешь мне с этим помочь. Наблюдатель серьёзно посмотрел ему в глаза. Мейс ждал, что тот начнёт расспрашивать или отговаривать, но Лио задал один-единственный вопрос: — Вы готовы променять целую Вечность на него? Чёрт, Мейс пару раз думал об этом. О том, что никогда уже не вернётся на рабочее место, не поздоровается с Лио… не запустит временную капсулу, не изменит ничего в Реальности. Не продлит жизнь старушки-Земли ещё на пару десятков столетий. Никогда больше от его работы не будут зависеть миллиарды жизней. Техник кивнул без промедления. — Хорошо. Как нам устроить дело так, чтобы вас нейрализовал именно я? — Думаю, об этом я смогу упросить Вычислителя Игниса. Я пойду в мастерскую, закрывай кабинет сам.- Мейс достал из кармана стик с посланием для Гуэйры. Остановившись в дверном проёме, он обернулся к Лио: — Спасибо. Огромное спасибо, Наблюдатель Лио. — Я тоже вам задолжал, Техник Мейс, — парень поднял рукав робы — на его запястье красовались биологические часы треугольной формы. Такие часы носили только Техники Вечности. Мейс кивнул и направился в мастерскую: работы с микросхемами оставалось до позднего вечера. — Я вижу, вы скоро вернулись из отпуска, Техник Мейс? — Вычислитель Игнис приветственно улыбнулся, когда мрачный невыспавшийся Мейс зашёл в кабинет. — Как вам Реальность? — Вполне. Вычислитель Игнис, я хочу выдвинуть правку в МНВ для 484-го столетия. — Правку для МНВ? Интересно. Не помню, чтобы вы раньше проявляли интерес к подобным делам. Хорошо, докладывайте. — Видите ли, Вычислитель Игнис, — вкрадчиво начал Мейс, стараясь не выдать себя трясущимися коленками, — за неделю, проведённую в 484-м столетии, я почувствовал, что жизнь у студентов этого времени отнюдь не сахар. Вот в чём дело: некая девушка Люси, робот которой отправил в космос сигнал, родом не из самой богатой семьи. В том МНВ, которое назначено сейчас, я должен вывести её робота из строя, предупреждая сигнал. Но поломка этого робота приведёт в дальнейшем к отчислению Люси из учебного заведения. — Техник Мейс, неужели вы не понимаете, что у нас нет возможности опекать всех… — Подождите, Вычислитель Игнис. Мне на ум пришла такая мысль: вместо того, чтобы выводить робота из строя, стоит заменить в нём одну деталь — микросхему сигнала о помощи. Вместо сигнала SOSв космос отправится совершенно пустое сообщение, на которое Империя Аматизг не обратит внимания. Вычислитель покосился на него поверх очков, потом обернулся к своему вычислительному аппарату. За те две-три минуты, что староватый аппарат просчитывал новую развилку реальности, Мейс, кажется, успел поседеть. — Слушайте, Техник Мейс, кто назначил вас Техником? Сдаётся мне, вам стоило выбирать Вычислительное направление! — мужчина широко улыбнулся ему. — Вот картридж в направлением для новых МНВ и МОР. Если продолжите работать такими же ударными темпами, придётся выписывать вам ещё один отпуск! Мейс выжал самую, по его мнению, убедительную улыбку, на которую только был способен, отдал честь и стремительно покинул кабинет. Колени всё ещё предательски дрожали, но отступать было поздно. *** — Нет, Техник Мейс. Я уже получил ваш рапорт об успешном изменении Реальности в 484-м столетии, всё отлично выполнено. Извините, но сейчас у меня категорически нет времени на… — Я нарушил кое-какой закон, Вычислитель Игнис, — громко и по слогам отчеканил Мейс. Ровно пятнадцать минут назад робот некой студентки Люси вместо помощи попросил у Аматизга шаттл; медлить не стоило. Вычислитель, только поднявшись со своего места, тут же шлепнулся обратно на стул. — Это была весьма скверная шутка. Надеюсь, это всё, чем вы хотели со мной поделиться, Техник. — Вы можете проверить с помощью вашей вычислительной машины. Я не вру, Вычислитель Игнис, мне больше не место среди доблестных и честных работников Вечности… — Подойдите к моему столу. Мейс покорно приблизился к начальнику. Тот, порывшись в ящиках стола, вынул оттуда небольшой стик и подключил его к голограммной панели. — Вы знакомы с Вычислителем Бартом из аграрного сектора? — Техник отрицательно покачал головой, и Игнис развернул к нему голограмму. — Тут ему нет ещё и трёх биологических лет. О, как стремительно бывает время! Перед Мейсом один за другим сменялись светолучи. На них очаровательный малыш играл с вычислительной машиной, подозрительно похожей на ту, что стояла у Вычислителя Игниса в кабинете. Следующий кадр — молодая женщина подхватывает его на руки, улыбается в объектив и рукой манит кого-то к себе. На последних светолучах к ним присоединяется мужчи… — Не надо делать такое шокированное лицо, Техник. Неужели работа не приучила вас к неожиданностям? — начальник ласково погладил стик перед тем, как засунуть его обратно в ящик. — Возможно, вам станет чуть легче, если я скажу, что Ханк, Наблюдатель из нашего сектора, недавно стал отцом. Между прочим, в третий раз! — Все… все эти двенадцать лет… — Техник Мейс, вы отличный сотрудник и не раз подтверждали свою высокую преданность работе. Если вы только захотите, я запросто выпишу вам рапорт на запрос документов, и вы сможете заключить брак в Реальности. Лишь бы только ваша половинка была готова к тому, что вас подолгу будут задерживать на работе; в остальном же механизм таких случаев давно улажен. — Я не хочу… не хочу больше находиться в том месте, где мне врали изо дня в день целых двенадцать лет, — он поднял глаза на Вычислителя Игниса. Тот, на пару мгновений обменявшись с ним взглядами, тяжело вздохнул и поднялся из-за стола. — Как бы я не ценил вас, как работника, это решение я не могу не уважать. Вы были хорошим Техником, Мейс — одним из лучших в истории нашего сектора, но это не может уберечь вас от нейрализации. Вы не будете против, если я поручу вам самостоятельно подыскать Рабочего для этой процедуры? Меня ждут — впрочем, вы уже знаете, кто. Они вышли из кабинета, и Мейс, пожав на прощанье Вычислителю руку, быстро зашагал по коридору. Лио ждал его у четвёртой временной капсулы — единственной на весь сектор со встроенным нейрализатором; в их секторе работников Вечности редко «увольняли», и необходимости в большем количестве нейрализаторов не было. — Пятое апреля, 48417 год, — Мейс поменял робу работника Вечности на обычное одеяние 484-го века. Коллега закрепил на нём все ремни, проверил глазные яблоки. — Холостых выстрелов нет — недавно приезжали из техобслужки. Три минуты, как минимум, я должен стереть. Вы всё с собой взяли, Техник Мейс? — Давай, жми уже свои три минуты! — Прощайте, Техник Мейс, — Наблю… нет, уже Техник Лио с грустной улыбкой выжал рычаг до упора. Вспышка ослепила его между 350-м и 351-м столетиями; прозрел Мейс, только когда на счётчике мелькали четырёхсотые столетия. На панели появилась команда отстегнуть ремни, и через минуту капсула начала трансформироваться в непримечательную туалетную кабинку. Панель управления, экраны, рычаги — всё исчезло, и пути обратно в Вечность уже не было. Из капсулы, в которую зашёл Техником Вечности, он вышел обычным гражданином медленно умирающей Земли. Гражданином, который теперь никак не влияет на то, сколько ещё протянет старушка. Настроение неумолимо поднималось. По новым документам, оказавшимся у него в грудном кармане, он был офисным клерком по имени Джексон — на редкость мерзкое имя. Такая участь ждала всех бывших работников Вечности: новое имя, непримечательная работа и один жилой бокс всего имущества; Мейс отличался от всех бывших Техников лишь тем, что помнил настоящего себя. Джексон Уиттмор для порядка нажал на кнопку слива, тщательно вымыл руки и вышел в длинный коридор тёмного офиса. Компания, кажется, занималась яблоками, но Мейс не особо вчитывался в название, пока подписывал увольнительную. — Только вчера пришли на работу, а сегодня уже увольняетесь? — безучастно протянула противная офисная жаба, поправляя жуткий начёс. — Не подскажете, где здесь ближайший центр занятости? — Окно семь-би-тринадцать, — женщина шлёпнула печатью по голограмме. — Если поторопитесь, успеете без очереди. Панель, к которой он подбежал быстрее лысого мужчины, приветливо моргнула фиолетовыми огнями. «Выберите пункт назначения!» — радостно прощебетала трёхмерная модель девушки-помощницы, и Мейс, пролистав список, выбрал Н-71. Дама думала пару минут, прогружая документы, затем наконец заявила: «Нептун, девятая планета Солнечной системы — прекрасный выбор!» — и выдала всего одну-одинёшеньку вакансию. — Вставьте картридж в автомат для печати подтверждения! Джексон Уиттмор, новый смотритель станции на Нептуне, протянул трёхмерной помощнице свой виртуальный документ и легко улыбнулся. *** Мейс не любил признавать поражения, но в этот раз с числами он явно… напутал. Вот уже неделю, семь смертельно скучных дней он сидел в своей каморке на Нептуне, разгадывая элементарные стариковские задачки — журнал остался от прежнего смотрителя — а шаттл всё никак не появлялся. Нептун мало чем был полезен Земле — никаких ископаемых там не нашли, туризм скоро исчерпал себя, и даже учёные довольно скоро потеряли к объекту Н-71 всякий интерес; планету остановили и заморозили. Охрана там оставалась номинально, просто чтобы казённое имущество зря не стояло. Кому, как ни сектору инопланетных отношений знать об этом. Каждый день Мейс был готов отключить все камеры, оставить предсмертную записку и, прыгнув в шаттл, упорхнуть на Аматизг, но посудина всё никак не прилетала. В той ветке времени, до изменения Реальности, Гуэйра прибыл за две недели, из которых полторы летел на Землю, но ведь Мейс попросил всего лишь пустой шаттл! Разве не должен он был прилететь быстрее? Изо дня в день он грыз себя мыслями о том, что сигнал от робота не достиг Аматизга; а если и прилетел, то на него не обратили внимание; а если и заметили, то отправили шаттл, но он по неизвестным причинам на полпути сбился… Мейс закрыл лицо руками. Перед ним на столе стояла тарелка со скромным пайком смотрителя Нептуна. Земля, видимо, сильно бы обеднела, отправь ему что-нибудь подороже, чем остатки пищпроизводства. «А в министерстве сейчас перекус крахмальными коктейлями», — тоскливо подумал бывший техник, прежде чем заметил странный звук.Отняв руки от лица, он увидел, что тарелка шла ходуном, стуча краем по чашке с водой. Мейс, наплевав на сапоги, выскочил на порог своей каморки. Чёрный, с блестящими чешуйками-гранями — миниатюрная версия того корабля, что проломил крышу оранжереи, медленно приземлялась. Сломя голову, Мейс помчался обратно в сторожку. «Камеры отключить, записку положить на стол. Камеры отключить, записку на стол», — бормотал он, дрожащими руками натягивая на себя защитный костюм. Нептун, хоть его и заморозили, упорно сопротивлялся и для спокойной жизни человека не подходил, не то, что подчинившаяся Венера; наконец нацепив дыхательную маску, бывший техник выбежал из «дома». В тот момент, когда Джексон Уиттмор совершил самоубийство, Мейс шагнул в шаттл сквозь раздвинувшиеся грани обшивки. Шаттл оказался пустым. Ни души, кроме Мейса. Он дождался, пока грани затянулись обратно, прошёл по короткому проходу к панели управления… от множества надписей на неизвестном языке закружилась голова. «Чёрт», — пронеслось у него в голове, а все конечности похолодели. За столько времени ни разу ещё Мейс не задумался, каким образом полетит на Аматизг на чужой посудине!.. Он еще раз обвёл взглядом панель управления; нет бы сделать такую большую красную кнопку автопилота, и никаких проблем. Как цивилизация, способная управляться с телепатией, не додумалась до простей… Мейс потянулся к потайному карману, где уже неделю лежали три самые ценные вещи его жизни: заколка, передатчик и приборчик для обмена мыслями, название которого никак не хотело запоминаться. Дрожащими пальцами нажав кнопку, он как можно громче и яснее подумал: Аматизг! Панель мигнула парой белых вспышек. «Летим в Аматизг, ну же, скорее», — Мейс до боли сжал кулаки, но ответа не последо… Шаттл с рёвом пришёл в движение. Еле удержавшись на ногах, Мейс вцепился в бортик панели управления, и в тот же миг летательный аппарат, будто огромная блоха, оттолкнулся от поверхности Нептуна и взмыл вверх. Он потерял счёт времени, но в какой-то момент шаттл, притормозив на минуту, будто пришёл в себя: перестал трястись, заскользил в пространстве куда спокойнее, а панели обшивки, на которые Мейс бросал взгляд, тут же становились прозрачными. За бортом мелькали звёзды, летели по своим делам астероиды, из последних сил светилась миниатюрная точка — Солнце. Где-то далеко-далеко осталась старушка Земля. Мейс нашёл в себе силы оторваться от приборной панели. Гуэйра рассказывал ему, что шаттлы куда быстрее летают, чем Императорские корабли; и всё же лететь, наверное, нужно было как минимум двое суток. Мужчина осмотрелся, но во всём небольшом шаттле не было ни одного намёка на какое-нибудь кресло. Присев на пол, Мейс подвинулся к стенке и откинул голову. Впервые за последнюю неделю он мог спокойно вздремнуть, не боясь упустить шаттл. *** По подсчётам Мейса, прошло сорок три часа и тринадцать минут с тех пор, как он покинул Нептун, но Аматизга всё ещё не было видно. Что было, между прочим, очень некстати — его скромные продовольственные запасы, отложенные с правительственного пайка, уже заканчивались. Последняя галета перекочевала в потайной карман около сердца к остальным ценностям Мейса и теперь грозила засыпать крошками динамик передатчика. Дело, конечно, было поправимое, но далеко не самое прия… Хлопок. Шаттл замер на месте, а на панели вдруг запульсировала какая-то надпись. Мейс испуганно покосился на неё, попробовал сравнить с остальными словами на панели, но, стоило ему только подняться на ноги, посудина тут же задрожала и со страшным рёвом ухнула вниз. «Топливо закончилось?» — бывший Техник вцепился было в бортик приборной панели, но шаттл так трясло, что Мейс кубарем покатился на пол. Вставать снова было бесполезно, и он, очевидно, в последний раз подключив прибор для обмена мыслей, заставил фрагмент обшивки прямо под собой стать прозрачным. Чёрт, Солнечная система и в подмётки не годилась Империи Аматизг! Удивительно близко друг к другу находились две звезды разного размера, и вокруг каждой крутилось ровно по четыре планеты. У той звезды, что была покрупнее, планеты были окружены кольцами; планеты меньшей звезды сопровождались спутниками, похожими на Луну из древней истории Земли. Видимо, в империи Аматизг спутникам умели находить применение и не уничтожали, лишь бы увеличить затраты людей на электричество по ночам. Шаттл на бешеной скорости нёсся к большей звезде. Мейс пытался вспомнить, не было ли в мыслях Гуэйры названия этих звёзд… от одной лишь мысли о встрече, настоящей встрече с Императором взмокли ладони. Раньше всё не казалось таким реальным, раньше Мейс и подумать не мог, что действительно с ним встретится, а не умрёт по дороге от обезвоживания или неисправности шаттла. Только увидев Империю Аматизг своими глазами, он понял, насколько всё происходящее реально. К взмокшим ладоням присоединились начавшие дрожать коленки, и Мейс заставил себя отвлечься на вид перед ним.Скорее всего, он сядет на Первом Аматизге, в столице Империи — ведь такое сообщение, такое событие! Хотя с той же вероятностью шаттл могли перенаправить куда-нибудь в менее населённое место из соображений безопасности; в любом случае Мейс надеялся, что Император окажется достаточно проницательным и будет присутствовать на приземлении. Судя по тому, что шаттл, лишь недавно присмиревший, снова затрясся, он как раз приближался к какой-то планете. Мейс прильнул к прозрачной панели: ну же, где он окажется? Неожиданно захотелось попасть на Второй Аматизг, где суши было втрое меньше, чем воды; на Земле когда-то тоже было много океанов, но все исчезли даже до того, как Мейс появился на свет. Ещё несчастная минута, шаттл наконец пройдёт сквозь атмосферу и станет ясно, где он… Сбоку послышался грохот, и посудина резко ушла в бок, закрутилась вокруг своей оси, как юла. Мейс не успел и охнуть — его швырнуло к противоположному краю шаттла. Упор пришёлся на левую ногу, которая тут же отозвалась неприятной резкой болью в лодыжке. «Чёрт, я же разобьюсь», — суетились мысли в его голове, пока бывший Техник старался хоть во что-то вцепиться. Шаттл, окончательно взбесившийся, очевидно, решил любой ценой ему в этом помешать, а потому закрутился ещё быстрее, теперь задевая к тому же ветки деревьев. «Значит, это не Второй Аматизг, — разочарованно подумал Мейс и прикрыл глаза. — А ведь можно было утонуть…» Тряска прекратилась так же резко, как началась; шаттл в какой-то момент дёрнулся и замер. Грохота, как при столкновении, не было, но Мейс всё же каким-то шестым чувством понял, что шаттл приземлился, хоть и не лучшим образом. Приборная панель откликнулась коротким весёлым перемигиванием, а затем и вовсе потухла; Мейс, стараясь не обращать на боль в левой ноге внимания, поднялся и руками опёрся на панель. Как раз в этот момент плиты обшивки быстро раздвинулись, и через открывшийся проход на него уставилось трое стражников Аматизга — в той же форме, что свита Гуэйры на Земле. Мейс едва ли сдержал себя в руках при виде настоящих людей. При виде Аматизга за спинами стражников, бушующей зелени, космического порта с тысячами снующих кто куда шаттлов и кораблей. Теперь-то он был уверен, что попал в столицу Империи, Первый Аматизг — листва в воспоминаниях Гуэйра была точно такого же оттенка, да и вдали виднелись те самые ярусы, парящие в воздухе. Я безоружен! Я безоружен, со мной лишь приборы для общения, они с моей планеты… Я с другой планеты! Я долетел! — Мейс старался контролировать свои мысли, делать их предельно ясными для понимания, но эмоции перебивали. — Мне очень нужен Император Гуэйра! Очень, как можно скорее! Стражники еще раз осмотрели его с ног до головы, и Мейс решил пойти на встречу. Медленно вынул из-за пазухи передатчик для речи, часы Техника Времени и заколку, выложил на пол перед стражей. Осмотр длился недолго — мужчины, покрутив в руках вещицы, обернулись к нему спиной и что-то обсуждали между собой, не позволяя Мейсу прочитать их мысли. Один из стражников во время разговора весьма красноречиво покосился на заколку. Пожалуйста, мне очень нужен Император Гуэйра, поймите, — Мейс прильнул к одной из граней шаттла, пытаясь снять нагрузку с противно ноющей ноги. Стражники коротко посмотрели на него, и в голове тут же всплыло: Ждите. «Черт», — подумал Техник, и мужчины, сделав большие глаза, быстро отошли от шаттла. Должно быть… должно быть, никому он тут не сдался. Да на что можно было рассчитывать? Что Гуэйра, который в этой реальности даже не знает, что где-то там далеко есть крошка-Земля, встретит его с распахнутыми объятиями? Что его, неизвестного, с неизвестной планеты, просто так подпустят к такому важному государственному лицу? В конце концов, Гуэйра ведь Лидер целой Империи — у него уйма куда более важных дел, чем какой-то шаттл, к тому же, потенциально опасный… Сюда? Который шаттл? Мейс распахнул глаза. Быстро распихав по карманам все свои сокровища, он заковылял к выходу из шаттла. Поверх гражданской одежды на нём был тонкий полупрозрачный скафандр, который выдали для работы на Нептуне — не новая модель, конечно, но свою функцию в принципе выполняет. Судя по рассказам Гуэйры, атмосфера Аматизга во многом была похожа на земную, просто небольшие расхождения в наборе атомов; задержав дыхание, Мейс снял дыхательный пузырь с головы. Воздух пах каким-то газом, на языке оставался странный сладкий привкус, но дышалось вполне свободно. Вслед за пузырём Мейс начал снимать и скафандр. Прозрачные швы разошлись, костюм сам собой сполз по рукам, торсу к ботинкам. Снимая скафандр с ног, Мейс сам себе отметил, что левая нога начала пухнуть; и всё же, спускаясь по небольшой лестнице из шаттла, он как-то неудачно на неё ступил и едва не начал падать. Осторожно! Кто-то ухватил Мейса за руку чуть выше локтя, не позволив растянуться на земле. Выругавшись мысленно на свою ногу, бывший техник обернулся к человеку, что помог ему спуститься. Гуэйра! — заверещало сознание, когда Мейс встретился глазами с Императором. — Черт, Гуэйра, я долетел!.. В голове сами собой караваном потянулись воспоминания обо всех вечерах в оранжерее, долгих разговорах, прикосновениях и поцелуе перед отлётом… Гуэйра ошарашено потряс головой, и лишь тогда Мейс понял, что все, находящиеся поблизости, прочитали эти мысли. Кто вы? Откуда… откуда у вас эти воспоминания? Они правдивы, но как… Оставьте нас наедине! — Гуэйра обернулся к стражникам. Те, нехотя, но отошли от шаттла, и мужчина вновь посмотрел на Мейса. Это долгая история. Запросто. Только, будьте добры, не чертыхайтесь больше — Императорская стража крайне трепетно относится к сквернословию по отношению к Власти, — он весело подмигнул. Это был тот самый, его Гуэйра: с большими ладонями, растрёпанными волосами и слишком молодым нравом для статуса Императора. Мейс впервые за последние дни позволил себе обратиться к воспоминаниям. Больше они не причинят ему боли. *** На поверхности сознания всплыла мысль о ноге — Гуэйра приблизился к двери. Мейс прислушался к ощущениям в своей левой ноге, но ничего, кроме лёгкого давления бандажа, не почувствовал. На Втором Аматизге сходит лёд. Перешагнув порог квартиры — на самом деле, это были настоящие апартаменты, но Мейс по привычке называл их квартирой — Гуэйра из императора превращался в обычного мужчину. «Ужасно привлекательного мужчину», — думал Мейс, скользя взглядом по широким плечам мужа под императорским камзолом. Льстец, — появилось в голове, и он отвернулся к столу. — Грузовые судна? Что с ними не так? Как Техник Вечности, Мейс был довольно узким специалистом; помимо путешествий во времени он умел разве что портить чертежи космических суден. Оказалось, что составлять их куда интереснее, чем портить — особенно, если технологии и ресурсы Аматизга позволяют наплевать на затраты топлива; благодаря Гуэйре Мейс, хоть и был против блата, всё же попал в университет, даже не зная язык. Чёрт его знает — профессор Акаги сказала только, что это задание для третьегодок, а сама ушла на конференцию. Уж не знаю, как на Земле, но на Аматизге со студентами явно не нежничают! Да ладно тебе! Что тут сложного: вон, добавь огромные крылья, как у птиц, и готово, — Гуэйра прочертил на столе траекторию будущих крыльев, едва не запортив чертёж. То-то и сложного, что это специальное грузовое судно для второго Аматизга. Стоит ветру разок дунуть, и нет посудины — а там, между прочим, почти всегда штормит, — Мейс выключил подсветку и встал из-за стола. Гуэйра, стоявший за спиной, с улыбкой стянул у него с носа очки. — Как ты можешь любить эту планету? Гуэйра тут же подкинул воспоминание: он, еще совсем ребёнок, вместе с родителями бродит по узкой кромке берега. От Восьмого Аматизга совсем недалеко лететь ко Второму, меньше половины добоша на большом общественном корабле, вроде земного автобуса. Мама разрешает немного намочить ноги, и маленький Гуэйра бежит навстречу волне, даже не сняв обувь; эти воспоминания пахнут морем и ветром, будто Мейс действительно оказался на втором Аматизге. Второй Аматизг — лучшая планета империи, даже не спорь. Ну, сразу после Восьмого, конечно! А как же Аматизг-1? Разве тебе не нравится эта планета? — Мейс взглянул на наручные часы. Опять засиделся за домашкой из университета. Потребовалось немало стараний, чтобы запрограммировать старые часы Техника Вечности на новый лад: в столице Империи сутки длились двадцать пять часов, ровно три добоша, а часы ещё шли ещё все 28, как некогда в Вечности. Пришлось привыкать заново — то и дело Гуэйре приходилось тащить его в кровать, ведь у Мейса по старой памяти ещё оставалось как минимум три часа до полуночи! За небольшими исключениями. Первый Аматизг я люблю лишь за то, что подарил мне призвание в жизни и тебя, — Гуэйра, улыбаясь, повёл его в спальню. — В остальном же так себе планетка. Нонсенс — Император недолюбливает столицу своей же Империи! Очень непатриотично! Мейс позволил мужу снять с него обувь и повалить на кровать; не всё же ему одному ухаживать за Гуэйрой после долгих полётов на другие планеты. Казалось бы, прошёл уже год с тех пор, как они вступили в брак, но изо дня в день продолжали узнавать всё больше и больше друг о друге — вот, к примеру, только вчера Мейс обнаружил, что Гуэйра, в отличие от всех нормальных жителей Аматизга, любит кислые, а не сладкие ягоды. У нас свободная Империя, каждый имеет право на любимую планету. Я же не ворчу, что ты любишь тучи больше меня, — театрально охнув, он сгрёб Мейса в объятия и уместил подбородок у него на плече. — Повспоминай ещё немного о своих МОР-ах и МНВ-шках, а? Вечность так будоражила воображение Гуэйры, что тот постоянно просил Мейса ещё «рассказать» о ней. Вот объясни, что тебе так нравится в Вечности… Просто никак не могу понять, как ты мог променять такое — целую Вечность — на меня! Мейс развернулся к Гуэйре. Тот, пусть и пытался держать лицо, всё же зарделся. Мне не нужна Вечность, если в ней нет тебя, –он коснулся красных щёк Императора, — понял? И не задавай больше таких глупых вопросов. Да ладно тебе, разошёлся. Никуда я от тебя не денусь, как ни крути! Мейс посмотрел на него долго-долго, клюнул в нос и отвернулся, поудобнее устраиваясь в объятиях: «Дело было в 358-м столетии, шли без остановки дожди и быстрыми дрожжами пропах, кажется, весь город — до нашей встречи оставалось примерно сто Земных веков…»
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.