«Не пропустите! Сегодня вечером, в 20.00, пройдёт первое выступление великого фокусника и дрессировщика Маго Математико! Приглашаем всех-всех-всех! Приходите, не пожалеете!
Цирк Гамбрениус, ул. Большая»
Гласила афиша на углу дома. Яркое красное пятно на фоне обветшалого, полуразрушенного здания. Давно уже в этом районе города не видели никаких объявлений: ни рекламы, ни заявлений о пропаже, ни, уж тем более, афиш. Сам городок был небольшим: всего несколько широких улиц. Между пятиэтажными домами петляли узенькие переулки, и лишь в наиболее богатых и густонаселённых районах можно было увидеть, как едут машины и толпы людей идут по своим делам. Но в переулках не было ни пьяниц, ни отлынивающих от школы хулиганов, на улицах не валялся мусор. Такой необыкновенной чистоте мог бы позавидовать любой многомиллионный город. Подул ветер, кусочки афиши по бокам оторвались и теперь слабо трепыхались, будто птички в клетке. Изредка мимо проходили люди, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на афишу. Они были слишком заняты: спешили на работу. Словно нет ничего важнее в жизни. Неужели никто не придёт на выступление великого фокусника? Трудно поверить. Люди променяли развлечение на работу, которая порой отнимает все силы, выматывает так, что становится трудно стоять на ногах. Разве так бывает? Никому в этом городе не интересны фокусы, все заняты делом, у них нет времени на отдых. Ни минуты покоя. Однако никто из них не жалуется, они просто привыкли работать днями и ночами и уже практически позабыли значение слова «отдых». На улицах пусто… дети не играют. Не развлекаются, потому что с самого детства они должны работать. Трудиться. В этом городе фокуснику не найти славы и признания. Первое выступление становится последним. Ни одного зрителя, ни одного проданного билета, будто их и не было вовсе. У него нет средств ни на что. И не было. Если бы были, он смог бы найти публику и в крупном городе. Он покинул город, не сказав никому ни слова. Решил попытать счастья в другом месте, где люди проводят целые дни в развлечениях и готовы смотреть на фокусы часами. Он развесил афиши на стенах цветных домов, тщательно подготовился к выступлению и… опять ни одного зрителя. Он оказался никому не нужен. Фокусник годами учился, а затем долгие месяцы придумывал и отрабатывал своё первое выступление, но о нём никто не знал. И он не мог найти зрителей. А сейчас не понимал, как ему быть.***
Больше двух месяцев никто не слышал о нём. Ни в одном городе не висели его афиши, ни в одной газете не было упоминаний. Будто фокусник исчез. Испарился. Но никто не пропадает бесследно. Фокусник вновь объявился, на этот раз в довольно крупном городе: решил, что сможет собрать людей на своё представление. Афиши буквально везде: автобусные остановки, столбы, дома, по улицам ходят люди и приглашают всех желающих. Это должно помочь. И правда, на выступлении собрался полный зал. Крик, шум, сильный запах колбасы, летящий сквозь ряды. Прозвучал третий звонок, все начали занимать свои места. В первом ряду толстый дядька в клетчатом пиджаке уронил бутерброд с колбасой. Встал с кресла и тяжело наклонился. Возмутились зрители на втором ряду: не видно сцену, но зря. Фокусник пока не выходил. Словно ждал чего-то, какого-то сигнала. Особого. Никому, кроме него, неизвестного. Кто-то пытался найти свободное место, потому что не купил билеты, но тщетно. Зал был полон. Так полон бывает только зал суда, в который люди набиваются битком: любопытство и ничего больше. Погас свет, утихли последние крики и хлопки собравшихся в зале. Лишь громкий шёпот то и дело нарушал тишину, разрывая её. Неожиданно яркий луч света брызнул жёлтым на деревянные доски сцены. Отъехал в сторону бархатно-красный занавес, успокаивая зрителей, зазвучала музыка Вивальди. На сцену вышел элегантно одетый молодой человек высокого роста. В глаза сразу бросались его серые брови: одна была выше другой. Фиолетовый цилиндр на коротко остриженных волосах, несколько свежих морковок в руках и нервное подёргивание века над правым глазом. — Дорогие дамы и господа, — начал он, — я рад приветствовать вас сегодня на моём первом выступлении. Что ж, не буду говорить лишних слов. Начнём! Фокусник хитро улыбнулся и обвёл взглядом весь зал, словно выискивая кого-то, кто был ему нужен. Поклонился. Затем снял свой цилиндр и продемонстрировал публике, молча говоря: «Видите? Он пустой». Снова надел на голову и встал неподвижно. Резко сорвал. На его грязно-белых волосах сидел кролик и грыз морковку. — Это мой помощник, кролик Мартин. — Фокусник аккуратно снял кролика с головы и посадил на сцену, разложил перед ним морковки. В зале неодобрительно зашептались, задвигались кресла, люди начали вставать со своих мест, чтобы получше рассмотреть то, чем занимался фокусник. Тот достал из кармана небольшой кусочек мела — меньше пальца, таким обычно дети рисуют на асфальте, когда не имеют возможности достать что-то получше, — и рядом с каждой морковкой что-то нарисовал. Или написал. Те, кто сидел в задних рядах, начали теснить передних: всем хотелось разглядеть надписи получше, возникла давка. Однако фокусник сохранял невозмутимое выражение лица. — Сейчас я задам моему помощнику несколько математических вопросов, а он выберет правильную морковку: рядом с ней написан верный ответ. — Элегантный молодой человек вновь обвёл взглядом зрителей, прекративших на время давку, затем уставился в потолок. Богато разукрашенные люстры, имитирующие старинные, со свечами. Их электрический свет заливал лица людей, чьи силуэты тускло темнели, создавая волшебную атмосферу старинного замка. Фокусник опустил голову. — Итак, первый вопрос… Молодой человек выполнил обещанное. Кролик действительно абсолютно верно угадывал ответы: задачи, кубические и квадратные корни, интегралы... Все эти вопросы приводить здесь нет смысла, так же, как и нет смысла лезть в самые дебри математики человеку, совершенно в ней не разбирающемуся. Достаточно будет сказать, что они были сложны даже для профессоров, не то что для маленького пушистого кролика. Облегчало задачу лишь то, что у него, в отличие от математиков, годами бьющихся над проблемами, был выбор. На сцену выскочил мужчина средних лет. Пионерский галстук, блестящая от пота лысина, заляпанная каким-то соком рубашка с жирными пятнами. Запах денег. Его не скроют никакие духи и одеколоны. Человек тяжело дышал, как будто только что пробежал марафонскую дистанцию. Маленькие злые глазки прищуренно разглядывали фокусника. Ярость. Раздражение. Злость. Они окутывали человека с головы до ног душным саваном, ползли плотным туманом к зрителям, захватывали их в плен. В зале стало нечем дышать, свет ламп будто потускнел, утратил своё величие. Тишина. Не слышно ни единого вздоха, ни единого движения, все замерли в ожидании. — Ты мне не заплатил, мерзкий мальчишка! — крик человека ножом разрезал оболочку застывшего зала, внутри оказавшегося живым. Людские фигуры задвигались, сбросили с себя оцепенение. Фокусник на шаг отступил в сторону кулис. — О нет, просто так ты не уйдёшь. Ты за всё ещё поплатишься, наглый обманщик! Человек в грязной рубашке подскочил к кролику. Никакого внимания. Кролик продолжал грызть очередную морковку. Фокусник предостерегающе протянул руки, словно надеясь дотянуться до человека и оттащить со сцены, но с места не сдвинулся. Мужчина грубо схватил кролика за уши и дёрнул вверх, поднимая его в воздух, как детскую игрушку, не вовремя оказавшуюся на пути. Свободной рукой он сжал болтающиеся лапы кролика, резко потянул в разные стороны. По залу прокатилось ошеломлённое «ах». Девушки завизжали, заплакали. Страх и непонимание прогнали злость, заполнили собой весь зал. — Смотрите, вы все! — зло воскликнул мужчина, заставляя всех замолчать и слушать. — Этот фокусник нагло обманул вас! Он желал отомстить фокуснику, который осмелился сбежать, не заплатив ни гроша за его изделие, которое мужчина мастерил долгие десять лет, забывая про отдых и голод. Никто не должен оставаться безнаказанным, никто. И фокусник обязательно заплатит ему. Не деньгами, но позором, от которого он не сможет избавиться. Снова резко рванул руки в разные стороны. На пол со стуком посыпались железные шестерёнки, извиваясь, покатились провода. Шкура кролика осталась в правой руке человека, грустно повиснув в ней. Зрители вскочили со своих мест, удивлённо переговариваясь между собой. Не было никакого гениального дрессировщика, никакого умного кролика-математика. Только механизмы — бездушные, неживые шестерёнки. Бесполезный хлам. Фокусник незаметно исчез, воспользовавшись неразберихой и шумом, пропал за кулисами. Теперь уже навсегда. Никто не знает, что с ним случилось: может быть, уехал в другую страну, поменял имя и внешность, стал другим человеком, может быть, с горя утопился в ближайшем озере, а может быть, провалился в другое измерение. Но великого фокусника Маго Математико не стало. Как не стало и его помощника — кролика Мартина. Вскоре люди забыли о том скандале, что произошёл на выступлении фокусника, и вернулись к своим делам. И только один человек всегда будет помнить: тот, кто прервал Маго Математико и разоблачил его, никогда не сможет забыть этот день. Никогда.