Понять, простить и полюбить

      «Чёртов понедельник». Эта мысль посещает многих рано утром в этот замечательный день. И Виктор Фокс не был исключением. Проблема его жизни была в том, что ночь с воскресенья на понедельник была самой оживлённой, появлялся неконтролируемый энтузиазм «что-нибудь поделать», а потом, поспав часа два от силы, он хотел прикончить всех и себя в том числе. И ладно если бы он был простым офисным сотрудником, но и здесь не подфартило: мистер Фокс являлся преподавателем. В лучшем медицинском, мать его, университете страны. На мысли об университете Виктор подорвался с кровати и на полном ходу впечатался в своего соседа по квартире. — Какого чёрта, Айзекс? — Шёл тебя будить, Фокс. Забыл, что невозможно понять — медитируешь ты или дрыхнешь, — и снова эта ухмылочка. Хоть Эндрю Айзекс был его коллегой и другом, но порой бесил до невозможности своими подтруниваниями. Отпихнув «груду мышц», как он иногда называл Эндрю, мужчина направился в ванную. Судя по аромату, исходившему от соседа, тот уже успел «навести марафет». — Ты бы хоть глаза открывал, когда ходишь. В ответ раздались невнятные гневные звуки. Эндрю усмехнулся и отправился варить кофе. — Ты когда заканчиваешь? — Виктор, заходя на кухню с полотенцем на голове, на секунду замер. — До четырёх точно занят. А что? — мужчина сел напротив Айзекса, ожесточенно растирая полотенцем волосы. — Просто думаю, кто пойдет оформлять лицензию? Виктор обречённо застонал. Он совсем забыл и про лицензию на птицеедов, и про отчёты для заведующего. Чёрт. — …освобожусь в шесть, приготовлю ужин… Или заказать? — Айзекс посмотрел на Фокса. — Виктор, приём, Вселенная вызывает Виктора. — Да не маши ты так, съезжу, куда денусь, — произнес мужчина и отпустил руку Эндрю, которой он размахивал перед лицом. Тот расслабленно откинулся на стуле и отхлебнул ароматный кофе из огромной чашки с надписью «Big boss». *** Фокс сидел за столом, полностью погруженный в отчёты о своей научной работе. Всё пока было в зачатке, но сегодня его посетили несколько весьма занятных мыслей и мужчина всё пытался что-то придумать. После сегодняшнего «милого» разговора с Эндрю думать о том, где тот шляется в полвторого ночи в середине рабочей недели, не было никакого желания. Но Виктор периодически прислушивался к звукам на лестничной площадке. Мужчина покрутил очки в руке, откинул их в сторону и с усилием провёл рукой по лицу. «Прекращай это, он не стоит твоих нервов», — мелькнула в голове мысль. Да, будто бы это было так легко. Чёртов Айзекс творит, что ему заблагорассудится, а у него настроение скачет, как у неуравновешенной шестнадцатилетней девчонки. «Какого хрена происходит, что изменилось?» Поток мыслей прервали звуки из-за дверей. Кто-то пытался вставить ключ в замочную скважину, но, видимо, у этого «кого-то» выходило из рук вон плохо. Фокс вышел в прихожую. Наконец дверь поддалась и в проёме появился в умат пьяный Эндрю Айзекс, которому завтра ехать на конференцию. Последнюю фразу Виктор произнёс вслух, при этом сморщившись от «благоухающего» аромата соседа. — Ты ме…меня ешо очитай, рев-внивая ж… Ик! Жёнуу…ушка, — несмотря на заплетающийся язык, стоял рыжий довольно ровно, постоянно чуть подкручивая свои усы и улыбаясь. — Да мне всё равно, за такого ответственного представителя универа вышел порадоваться. Дисциплина на уровне! — в голосе кроме пренебрежения появились раздражение и злоба. Но тут же всё исчезло, будто и не было. — Ваше дело, мистер Айзекс, удачи завтра! — и направился в комнату. Всё это время державшийся за виски́, как за спасательный круг, Эндрю вдруг резко схватил Виктора за руку, дёрнул на себя и впечатал спиной в стену. Фокс попытался вывернуться, но его руки крепко прижали к стене. В принципе, он мог отбиться и запереться в комнате, но сил уже ни на что не осталось. Айзекс словил взгляд стоящего напротив мужчины. — Чёрт, Виктор, что происходит? Всё было нормально, жили дружно… — видно было, что парень переживает. «Даже протрезвел слегка» — Фокс хмыкнул. — Ну вот какого хрена ты так ухмыляешься? Ты себя видел вообще, когда так делаешь? Как там на парах девушки с ума не посходили, а?  «Бредни пьяного лепрекона. Стоп… Что?!» — Ты перебрал, мистер Айзекс, тебе нужно поспать, — мысли судорожно носились в голове, но ничего там не задерживалось. — Ничего я не перебрал! Ик! Что такой ошарашенный? Не ожидал? — Эндрю прикрыл глаза. — Я сошёл с ума, чёрт тебя дери, с твоим смехом, голосом, глазами, — на этом моменте их взгляды пересекаются. Намертво. — Блядь, стою тут, горожу хрень всякую. Фокс даже не пытался дёрнуться, прибитый пыльным мешком под названием «ценная информация от соседа». Только стоял и смотрел, как на идиота. И даже не сразу понял, что происходит. Что Айзекс практически впился пьяным поцелуем в его губы. Что уже он сам прижимает Эндрю к стене и целует, кусается. Что руки, оставшись без контроля (сказал бы кто так на паре, поставил бы неуд и дело с концом), пошли шарить по телу. А руки Эндрю уже во всю хозяйничали под майкой Фокса. В этот момент мозг Виктора резко включается и он буквально отпрыгивает от рыжего. Тот смотрит на него полными тоски глазами, пытается подойти, но съезжает на пол. «Твою мать, эта пьяная сволочь нихрена не соображает, что творит. Дебил, идиот, за что мне всё это?» — по противоположной стене Виктор также стекает на пол, потому что ноги совсем не держат. Рыжий уже вырубился и что-то бормотал. Разобрать не представлялось возможности. Задвинув поглубже свои эмоции, Фокс поднялся сам, подтащил Айзекса за руку к себе, закинул эту самую руку себе на шею и с трудом дошёл со своим грузом до кровати. Уронил его туда, снял куртку и обувь, укрыл пледом. Обматерил себя на чём свет стоит. «Ещё бы одеялко подоткнул, кретин». Единственное, на что можно было надеяться, что Эндрю ничего не вспомнит. *** К величайшему сожалению, не прокатило. Эндрю Айзекс, молодой и перспективный преподаватель медицинского университета, проснулся от «наиприятнейших» ощущений: всё тело ломило, во рту сдохло стадо коней, до этого принявших дозу слабительного, а в голове поселились дятлики с мутантскими клювами. Хотелось сдохнуть. Медленно открыв глаза, мужчина огляделся, определяя местоположение своей бренной тушки. Он был дома. «Уже плюс». Смог раздеться, но не до конца — тоже неплохо. Эндрю сел, держась руками за кровать, сдержал подкативший приступ рвоты. На тумбочке обнаружился стакан воды и таблетки, которые тут же были употреблены по назначению. Дождавшись просветления, Айзекс направился на кухню. Увидев время, он схватился за голову — до конференции осталось каких-то жалких два с половиной часа. Соседа в квартире не обнаружилось, что было хорошо для этого самого соседа, как считал мужчина. Запихнув себя любимого под холодный душ и переодевшись во что-то приличное, мистер Айзекс отправился на конференцию. Единственное, что его настораживало — Эндрю забыл, как оказался дома — помнил такси, а дальше… как ни пытался, не мог вспомнить. *** Если бы у Виктора спросили, насколько не задался его день, он со спокойной совестью поставил тысячу баллов. Но никто не спешил задавать ему вопросы, потому что мужчина всегда мог держать лицо, что воспринималось другими, как проявление флегматизма. Лишь движения были резче обычного и на всех своих парах он сидел, опустив голову на скрещенные пальцы. С утра его позабавили только гигиенисты на итоговом занятии. Это даже помогло на время отвлечься от атакующих его мозг мыслей, которые Виктор тщательно запихивал на задворки сознания. А подумать ведь было над чем. Особенно его занимал вопрос: вспомнит или нет? Зная Эндрю, он понимал, что вспомнит. Поэтому заранее осторожно выяснял, не ищет ли кто-нибудь себе компаньона для съёма квартиры. «Всегда нужно иметь пути отхода». Уже сидя в своём кабинете, чёрт, в ИХ кабинете, Фокс, откинувшись на спинку стула и неторопливо крутясь вокруг стульевой оси, думал о происходящем в последнее время. И именно сейчас, как никогда до этого, ему хотелось вернуться домой, в Ливерпуль и более не видеть Айзекса. С другой стороны, последнее, что бы он сделал, — оставил проблемы нерешёнными. Тем более такие проблемы. Виктор никогда не посягал на своего соседа в этом плане, тем более, что тот лишь недавно расстался со своей пассией. Но тогда они вместе нажрались, как свиньи, заснули на диване, а потом целый день приходили в себя, смотря околонаучные видео, и ржали, как кони. Хорошее было время. Ровно до того дня, когда они вдрызг разругались. Обычно сдержанный, Виктор буквально метал молнии, бушевал, как цунами в Японии. Просто потому что распереживался за этого дурня, а он проводил время в компании какой-то совершенно левой девушки. Он даже не понял сначала из-за чего так завёлся, но потом с его губ сорвалась прекрасная по своей фатальности фраза: «Может тебя самого завалить и трахнуть, чтобы ты начал предупреждать о том, что работать придётся за двоих, а?» После этого градус в комнате слетел в минус… К примирению оба пришли не сразу, орлы гордые. Хотя тогда Виктор справедливо считал себя тупым бараном. После ночного инцидента он сотворил себе ментальную табличку: «Тотальный идиот». Мысли начали путаться, текст читаемого документа поплыл и Фокс вырубился, совершенно забыв о грядущем совещании кафедры. *** Айзекс буквально на минутку заскочил в кабинет, чтобы скинуть вещи и забрать документы для заведующего… И наткнулся на совершенно умилительную картину: подложив одну ногу под себя и свернувшись на компьютерном стуле в кокон, спал Фокс. Почему это показалось ему именно милым, Эндрю не мог сказать, но хотелось не будить, а смотреть. К сожалению, выбора ему никто не предлагал. Он подошёл к спящему, аккуратно потряс его за плечо. Мужчина чуть дернулся и, открыв глаза, недовольно зыркнул. Эндрю неосознанно продолжал держать свою руку на его плече. — На заседание кафедры ты решил не идти? — чуть пренебрежительно, чтобы посмотреть на реакцию. Какая-то деталь не давала Айзексу покоя. Виктор молча встал, одернув халат, захватил ноутбук и прижал к себе в защитном жесте. Лицо было спокойным, чуть заспанным и рыжему вдруг захотелось провести по щеке, растирая красный след от руки. «Да какого хрена?!» — Айзекс встряхнулся и, взъерошив волосы, вышел из кабинета следом за Фоксом. *** Совещание прошло достаточно плавно, без эксцессов. Уже выйдя на улицу и вдыхая прохладный воздух с витающими ароматами распустившихся цветов, Айзекс задумался о том, что с Фоксом что-то не так. Может, девушку нашел и что-то не клеится. «Весна — время любви» — подумал Эндрю и фыркнул. Да уж, докатился, любитель сентиментальностей недоделанный. Рядом с нечитаемым выражением лица шёл Виктор, изредка поправляя съезжающие с переносицы очки. Их квартира находилась недалеко от университета, поэтому в транспорте они не нуждались. — …Эн-с, ты здесь? — нарочито громко сказал Виктор. — Я говорю, можешь ключи достать, мои в комнате остались. — …А, да, конечно, — рыжий звякнул связкой и открыл входную дверь. Их обдало тёплым воздухом с ароматом корицы и яблок. «Видимо, мисс Парсонс расстаралась» — снимая обувь, подумал Эндрю. Раз в месяц эта женщина приезжала к ним, чтобы проверить квартиру и если её всё устраивало, то она готовила для них ужин. — Хорошо, что ты напился не сегодня, — тихо прозвучало у Айзекса за спиной. Тон ошеломлял обилием сарказма. Мужчина резко развернулся и встретился с полным злобы взглядом своего друга и соседа. — Да что произошло, в конце концов?! — громким шепотом спросил Эндрю. Фокс сразу ощетинился, гадко ухмыльнулся. А потом резко изменился. — Ты что, действительно не помнишь ничего? — А что я должен помнить? Фокс осёкся. — М, например то, что ты наговорил? Пришел ночью, в задницу пьяный и принялся высказывать всё, что думаешь обо мне? — утихшая было злость вновь вернулась. Сегодня Виктор был как никогда эмоционален. — Что, прямо всё? — странный взгляд исподлобья. Виноватый, обречённый. Фокс посмотрел на эту картину, вздохнул и, положив руку рыжему на плечо, тихо произнёс: — Ладно, Эн-с, давай забудем твои пьяные выбрыконы и пойдем наверх. Дела ещё никто не отменял, — брюнет обошел замершего Эндрю и исчез за поворотом. А Айзекс не мог пошевелиться: перед глазами, как калейдоскоп, мелькали воспоминания вчерашнего вечера и ночи. «Чёрт, я всё-таки это сделал… Но он ведь…» Мужчина тяжело опустился на стул возле шкафа, фоксовским жестом растер своё лицо и постепенно на его лице расцвела хитрая ухмылка: ему было сказано забыть только слова… *** Вечер прошел тихо и мирно. За ужином они как ни в чем не бывало обменивались шутками и новостями, только Фокс нет-нет да поглядывал на непривычно задумчивого Айзекса, но спросить, в чем дело, не решался. Ночью, сидя над очередной частью своего проекта, Виктор задремал. Очнулся он от лёгкого прикосновения к своей руке и, не до конца понимая, что делает, взял Эндрю за палец. — Эй, Вик, такими темпами ты много не сделаешь. Пойдём, я кофе заварю, — воспользовавшись замешательством соседа, Айзекс ловко перехватил его руку за запястье и потащил за собой. Сопротивления ведомый не оказал. Усадив свою ношу на стул, рыжий принялся колдовать над туркой и через несколько минут кухня наполнилась ароматами кофе, корицы и кардамона. Фокс, досыпавший всё это время на кухонном столе, поднял голову и улыбнулся. Брюнет смотрел на то, как тягуче льётся из турки горячий напиток, как красивые крепкие пальцы растирают кардамон, добавляя его в чашку, и не мог оторваться. Периодически он кидал взгляд на туго обтянутый рубашкой торс, осматривая его сверху вниз и тут же отводя взор. И не замечал, что в отражении стеклянных шкафчиков то и дело мелькает коварная усато-бородатая усмешка: всё идёт по плану. Они сидели и будто снова вернулись в то беззаботное время, когда можно было не задумываться о сказанном. Кофе был выпит, чашки отправлены в раковину. Виктор расслабленно откинулся на стуле и воздрузил свои длинные ноги на стул рядом. Эндрю временами смотрел куда-то в район щиколоток. В голове у него роились мысли одна пошлее другой, но он терпел. Выжидал момент. «Охотничек нашёлся, альфа-самец хренов» — успокоиться не представлялось возможности, а воображение всё подкидывало картинки, где и как можно «завалить и трахнуть». Тогда эта фраза чем-то резанула слух и только сейчас Айзекс понял, чем. В голосе были безысходность и отчаяние. Хорошо скрытые, но именно они. Сегодня безысходность тоже была, но с оттенком смирения. И рыжему совсем не понравилось такое звучание этого голоса. Красивого, низкого, глубокого, а когда смеётся, то и рокочущего. Эндрю не спал несколько дней к ряду из-за мыслей о таком близком и таком далёком человеке. Вскоре он бы уже съехал с катушек, но чистая случайность, не один стакан коньяка и старый знакомый дали ему в руки опасную, но прекрасную вещь: надежду. И он не собирался выпускать птичку из своих сетей. На пол падает ложка. Виктор изящно отклоняется назад, держась за спинку стула, поднимает прибор. «Ну чистый балет, только название другое». Эндрю секунду любуется открывшейся картиной и встаёт. Одной рукой забирает из рук ложку, а другой касается запястья. Время будто замирает, звуки исчезают тоже. Слышен только звон вольфрамовой нити в лампочке. Айзекс медленно, едва касаясь, проводит пальцем по раскрытой ладони и ведёт вперёд, вдоль выступающих вен, к локтю. Прерывистый вдох. Впоследствии именно этот звук будет назван «падением последней крепости». А сейчас Фокс переплетает свои пальцы с айзексовскими. С минуту они смотрят на сцепленные руки, а потом рыжий не выдерживает. Он наклоняется к мужчине и целует его. Медленно и нежно, как пишут во всех слюнявых романах, которые в юношестве так любила его сестра. Фокс поднялся, обняв одной рукой за талию, и, будучи чуть выше, слегка оттянул голову Эндрю за отросшие волосы. Речи о «медленно и нежно» уже не шло. Жарко, страстно, феерично и местами больно, — определённо да. Ни одна девушка не целовала Айзекса так, как это делал Фокс. Крышу сносило только от осознания того, что сейчас происходит. Эндрю опомнился, когда его усадили на стол и тщательно исследовали шею и ключицы губами, а иногда и зубами. Мужчина сдавленно застонал и, откинув голову назад, вцепился в фоксовы плечи. Тот в это время беспорядочно водил руками по выпирающим лопаткам и бугрящимся от напряжения мышцам. Мысли были обрывочными, брюнет едва мог держать себя в руках, чтобы не сожрать это великолепие. Не сдержавшись и оставив у основания шеи смачный засос, Виктор отстранился. Айзекс чуть ли не захныкал, но возмутиться ему не дали: чужие, чуть шершавые губы накрыли его в чуть жестковатом поцелуе. Параллельно с этим, рыжий попытался расстегнуть рубашку Фокса. Пуговицы поддавались плохо. То ли петли были мелкие, то ли пальцы дрожали. Виктор тихо рыкнул и почти молниеносно расстегнул оставшиеся пуговицы. Тут же Айзекс спрыгнул со стола и, обхватив своего… любовника за талию, поменял их местами. Распахнув рубашку, Эндрю провёл руками по груди, сжимая оба соска. Брюнет рвано выдохнул и тут же застонал, когда одного из сосков коснулся язык, проходясь по нему в несмелой ласке, а другой был самым наглым образом зажат между указательным и средним пальцами. А потом Айзекс дорожкой из поцелуев стал спускаться по животу. Пальцы, оставив сосок в покое… на время, спускались следом за наглыми губами, еле ощутимо скользя по коже. С рёбер на талию и в конце концов устроились на бёдрах, чуть обогнав губы. Последний поцелуй Эндрю оставил как раз над поясом брюнета и сразу же неуловимым движением расстегнул пуговицу. Вжикнула молния на ширинке. А вот вытягивать из-под себя джинсы Фокс не дал: вскочил, рывком поднимая рыжего под мышки и втягивая в очередной жадный поцелуй. Джинсы упали сами. Но этого брюнет и не заметил, полностью сосредоточившись на губах Айзекса. Руки блуждали по всему телу рыжего, особо задерживаясь на лопатках, так трогательно выпирающих. Рубашка не давала в полной мере ощутить рукой тёплую кожу, поэтому Фокс решительно принялся за неё. Благо, пуговицы были покрупнее, поэтому справился мужчина самостоятельно. Однако лишь расстегнуть рубашку показалось недостаточным, поэтому брюнет решительно сдёрнул её и кинул в сторону стола. Безжалостно разорвав поцелуй и вызвав этим у Эндрю недовольный полувсхлип, Фокс впился зубами в плечо любовника. Раздался тихий стон, словно послуживший для него сигналом. Плечо он сразу же отпустил, на секунду задержал взгляд на красном следе, оставшемся от зубов, и скользнул чуть ниже, к груди, кое-где покрытой крохотными точками веснушек. Он целовал каждую из них, вырывая из Эндрю всё новые и новые стоны. Ещё ниже, к соскам. Зажать нежную кожу губами и слабо мазнуть языком, вызвав этим чуть более громкий стон. Сразу же отпустив, брюнет жарко выдохнул на оставшийся без опеки рта сосок и перенёс всё своё внимание на второй. Жалобное хныканье рыжего, явно просящего больше, Фокс со всей оставшейся стойкостью игнорировал. Лишь широкими движениями языка, словно кистью художника, покрывал всю грудь Эндрю, делая кожу блестящей от слюны. Резко отстранившись от него, глухим рыком приказал:  — Штаны снимай. И потом сам, как зачарованный идиот, смотрел на сползающую со стройных ног ткань. Рыжий вышел из спущенных брюк и, задержав дыхание и почему-то зажмурившись, одним рывком стянул с себя трусы. Сразу же откинул их в сторону, видимо, чтобы не передумать. Член, освобожденный из плена тесных боксёров, стоял вертикально, оставляя на животе полоску прозрачной жидкости. Мозги у Фокса отказывали, но он уцепился за напряжённый взгляд Эндрю и передумал торопиться. Вместо этого он утянул мужчину в горячечный поцелуй. Айзекс ожил, отвечая со всей страстью, но Виктор резко оборвал поцелуй, облизал губы и, чему-то усмехаясь, резко опустился на колени. От первого движения рукой по возбужденному стволу Эндрю чуть не кончил. Голова запрокинулась и помимо воли вырвался стон. Рука задвигалась чуть быстрее, а затем губы сомкнулись на айзековском стояке. Рыжий заскулил и дёрнул бёдрами, прося большего. Но Виктор решил немного поиздеваться. Резко насадившись ртом на пульсирующий орган, он пропустил его глубже, сглотнул, от чего Эндрю выматерился и попытался схватить Фокса за волосы. Но недаром тот стригся очень коротко: пальцы мужчины лишь с силой прошлись по голове брюнета. Виктор усмехнулся, от этого по телу рыжего прошла дрожь, что аж поджались пальцы на ногах. И тут Фокс обхватил губами лишь головку, чуть опустился и, оторвавшись от члена, дунул на щёлочку. Айзекс укусил себя за ребро ладони, чтобы не закричать. Играя на нервах своего визави, брюнет подвёл его к пику. — Блять, Вик!.. — у Эндрю подогнулись колени, но он ухватился за подставленное Фоксом предплечье. — Я не блядь, я физиолог, мой дорогой друг, — глубокомысленно изрёк Виктор, слизал с кончиков пальцев белёсые потёки и, поднимаясь с колен, вовлек мужчину в тягучий поцелуй. С кухни они плавно переместились в спальню брюнета. Но сначала они попеременно поприжимали друг друга к стенам по пути следования, целуя, покусывая, оставляя метки друг на друге. Айзекс красиво уронился на кровать, утягивая за собой Виктора. Эндрю почувствовал, как о его бедро трётся внушительный стояк Фокса и возбуждение вернулось с новой силой. — Где ты научился так мастерски делать минеты? — не то, чтобы рыжего сильно волновал этот вопрос, просто стало интересно. — После нескольких неудачных попыток с девушками я решил рискнуть со своим полом. — за время рассказа брюнет вынул из недр тумбочки любрикант и резинку. — В мой первый раз я чуть не откусил парню кусок его «друга», за это получил по морде и пособие для начинающих «чупа-чупсеров». Виктор фыркнул, разрывая упаковку презерватива. — Ты ещё не передумал, герой? — Моя задница готова к любым приключениям, Фокс, — Айзекс бравировал, было заметно, но выглядело это так завлекающе, что отказаться было невозможно. Да и смог бы он? При более детальном рассмотрении «готовой к приключениям» задницы брюнет понял, что рыжий действительно подготовился: из дырочки торчала ручка анальной пробки. От такого зрелища у Фокса окончательно снесло крышу: он аккуратно вытащил её и, передав свой член у основания, спросил: — И долго ты с ней ходил? Раздалось глухое и хриплое: — Часа три. Так зудело, что стоять нормально не мог. А чт… А-ах, мать твою, Вик!.. Ещё… И брюнет вплотную занялся изучением колечка с помощью языка. Уши мужчины ласкали все оскорбления, летящие в его сторону и поставившее под сомнение законность его рождения. Когда язык сменился пальцами, Айзекс уже хныкал и активно подмахивал задом, подспудно прося большего. И Фокс исполнил его просьбу. Вскоре брюнет аккуратно вошёл в тесное отверстие, он едва сдерживался, чтобы не войти до упора. Эндрю затих, только шумное дыхание выдавало его напряжение. И Виктор начал что-то рисовать пальцем на чуть взмокшей спине, при этом потихоньку продвигаясь глубже. Видя, что это не помогает, он обхватил полуобмякший член рыжего и провёл по нему несколько раз. Айзекс подался назад и насадился практически до конца. Фокс зашипел, впиваясь пальцами в бёдра рыжего и поглаживая свободной рукой взмокшую спину. Спустя минуту Эндрю двинул бедрами, намекая на то, что можно продолжать. Медленно входя и выходя, Виктор всё наращивал темп, понимая, что долго не продержится. Поэтому, когда в очередной раз он вошёл и проехался членом по простате Айзекса и тот вскрикнул, задвигавшись активнее, Фокс прибавил темпа, вновь обхватывая теперь каменный стояк своего любовника и надрачивая в такт. К звёздам они полетели с разницей в несколько движений. Сначала кончил Эндрю, окропляя семенем простынь и руку Виктора и выстанывая что-то нечленораздельное. А тот задвигался, входя глубже и чувствуя сокращение стенок ануса, кончил с тихим «Твою ж… Эн-с!» Вытащив опавший член, мужчина аккуратно снял резинку и, завязав узелок, откинул его, упав рядом с рыжеволосым, обнимая его поперёк живота. Тот блаженно вздохнул и улёгся головой на плечо. Так они и заснули. Впереди было ещё три рабочих дня. *** Мистер Фокс влетел в кабинет к группе лечебников. Гомон в кабинете притих. «Что за собака его укусила, что он такой раздражённый?», «Девушка не дала, походу», «Перлман задолбал с тестами»… Много разных мнений было в голове у ребят, но правильным и не пахло. Задав первый вопрос и давая время подумать, Виктор мысленно вздохнул: «Почему О’пупа́ заболевает в самый неподходящий момент? Могла бы к среде и выздороветь. Эн-с везучий, сегодня ни одной пары»… Оставлять его, такого своего, такого расслабленного не хотелось. Ровно до того момента, пока он не пошутил про то, «какой же ты несчастный, милый мой. А я сегодня дома». Брюнет мысленно позлорадствовал тому, как приятно Айзекс проведёт сегодняшний день, не имея возможности нормально шевелиться из-за саднящей задницы, но миорелаксирующую мазь всё-таки оставил. — Итак, анемии… Что Вы можете сказать, Александра? — Эм, ну… — девушка пустилась в заумные определения и постепенно запуталась. — Стоп, стоп. Представьте себе конфетную фабрику…

The end.