Дышит в затылок беда
Шел четвертый день нахождения Фёдора в этом детском лагере-санатории. Он уже запомнил имена всех вожатых, некоторых детей. Здесь, как ему показалось, даже больше чем дома пичкают лекарствами. Играть за компьютером здесь было нельзя, как и в телефоне и других гаджетах. Если видели, то забирали, кто-то шутил о том, что ты больше его не увидишь, но обычно на второй день возвращали. Темнело. Фёдор не спал, лето же, темнеет поздно, а жалюзи было сломано в их комнате. Почему их? Потому что жил он с парнем по имени Катай Таяма, у которого было косоглазие. Каждый день, перед обедом, его водили на разнообразные аппараты, чтобы вернуть глаз на место без операции, но успеха пока не было. А ещё в комнате жил Дзюнъитиро Танидзаки, болеющий анорексией. Рядом с ним, под боком, сопела его сестра Наоми, ей конечно запрещали приходить, но она все равно каким-то образом была всегда с братом. Сильно не удивительно, Дзюнъитиро далеко не убежит, он и не ходит-то почти. Обычно Наоми катает его в кресле. Фёдор перелистнул очередную страницу книги. Это был учебник по физике за 8 класс. Какое-то старое издание, на котором была белочка с шестеренкой. Стрелка указала на одиннадцатый час. Странный звук по окну. Фёдор резко повернул голову, но увидел лишь Николая, который скреб пальцем по окошку. Брюнет проверил все ли спят, встал и открыл окно. — Сюрприз. — шёпотом, но радостно сказал Николай. От нетерпения он перекатывался с пятки на носок и обратно. — Что ты здесь забыл? — А как ты думаешь сам? — Гоголь подпрыгнул и оказался грудью на подоконнике. Он задорно улыбнулся и поболтал ногами в воздухе, — Я собираюсь прогуляться с тобой перед сном. Приподнятая бровь со стороны Фёдора, краткое и лаконичное «нет», и вот он собирается вернуться в кровать, показательно выключив свет в настольной лампе. Но тут чужие руки хватают под подмышки, затаскивают на подоконник, а после и на улицу. Достоевский оказывается на Николае, который под ним, переигрывая, охает. — Дурак что-ли?.. Брюнет отряхивает одежду и собирается влезть обратно, только вот из-за поворота слышатся шуршание и чужие голоса. Один мужской уговаривал куда-то вернуться женский, который в свою очередь оказывал. И Фёдор сумел узнать в говоривших Йосано Акико и Мори Огая. Николай тоже их узнал, взглянул на мальчика, схватил того за руку и побежал в ближайшие кусты, к старым домикам, которыми никто уже не пользуется. Они и пары шагов не сделали в кустах, Фёдор не позволил, его вытащили на улицу в пижаме и одних носках, по веткам ужасно больно ходить. Они затаились в кусте с черникой. Взрослые продолжили идти по тропинке, не заходя за здание. Йосано явно хотела сбежать, но Мори то и дело хватал её за руку. И только мальчики хотели обрадоваться, как Йосано свернула прямо к их кустам. Они все также продолжали перепалку: — Да чтобы вы этой самой черникой объелись и страдали от диареи! —желала вожатая. — Просто дайте мне внятный ответ, почему вы так не хотите работать в нашей детской поликлинике! — Я уже его дала: я не согласна работать на вас! — И чем я вам так не угодил? Да тише вы, дети давно спят. Их спор бы ещё продолжался, но со стороны спортзала показалась фигура, которая направлялась в здание как раз через сад, в котором были эти злополучные кусты. Йосано видно было наплевать на человека, она лишь замолчала, чтобы не получить выговор за шум. А вот Мори явно запаниковал, заставил пригнуться вожатую и пригнулся сам. — Что вы делаете? — почему-то шёпотом спросила женщина — Если Фукудзава увидеть нас вместе, то поймёт, что я вновь пытался вернуть вас в нашу поликлинику. А это не очень хорошо, так что полезайте в кусты. — шикнул на неё Огай, и они оба скрылись в чернике. Вот взрослых перестало быть слышно, но они оживленно шуршали и, по-видимому, направлялись к мальчикам, так что те начали пятиться назад, в конечном счёте выпав из кустов. Оказались они в заросшем уголке лагеря, с несколькими домиками. — Привести меня сюда было задумано? — Вообще-то, я хотел тебя на третью вылазку сюда сводить, но раз мы уже здесь. Николай повёл Фёдора к одному из самых дальних домиков. Рядом с ним, в траве лежала лестница, блондин быстро её выдернул из объятий берёзки и подставил к крыше. Затем он забежал в домик и вытащил оттуда парочку простыней. — Я так смотрю, ты не первый год здесь. — Ага. Только вот, каждый год для меня, как новый. В прямом смысле. У меня ужасная память. — Насколько? — Настолько, что я совершенно не помню, что ел вчера. — Такая память у многих людей. — Фёдор последовал примеру Николая и взобрался по лестнице на крышу. Блондин уже расстелил пропахшие сыростью простыни. — Я забыл, как ты выглядишь в первый же день знакомства. Фёдор предпочёл промолчать. Николай лёг на холодные простыни и похлопал ладошкой рядом с собой, мол: «Ложись, чего стоишь-то?». Глубокий вдох и вот глаза видят блестящие звезды. Где-то вдалеке плывут облака, Коля сказал, что они как пирожки: такие овальные и мягкие. Он в принципе много чего говорил: о котятах, форме листов, о существовании лешего, а затем внезапно сказал: — Они явно мутят. — Да нет, Акико его терпеть не может. — Достоевский сразу понял о ком он, — По её словам, таких двуличных гадов, как Огай, ещё надо поискать. — А чего их искать? Дадзай тот ещё гад двуличный! — Это ещё почему? — Ты хочешь чтобы я рассказал? — Тут он сел и уставился на парня, — Ты хочешь? А я расскажу! Нам сегодня давали булочки, помнишь? — Я не ты, чтобы не помнить. — Фёдор перевернулся на бок, подложил ладонь пол щеку и принялся слушать. — Ну да… Так вот, смотрю срок годности у них два дня. А потом ещё смотрю, там булок ещё куча осталась. Ну я значит такой смотрю повариха ушла, я на кухню. Захожу, а там этот! — здесь он замолчал, придумывая, как это назвать, — Редиска. За обе щеки трескает МОИ булки. Ну я его за шкирку: «Чего это ты, наглая морда, булки трескаешь?». А он как заорет! Как сирена! Я аж с перепугу его отпустил. Тут залетает Ведьма… — Её Коё Озаки зовут. — Не перебивай. Так вот, она залетает, он к ней, и говорит: «Он меня хотел убить.» У меня чуть глаза не выпали. Вот это наглость! Я ей хочу объяснить, а она ка-а-ак замахнется!.. —Николай уже не сидел, он давно стоял и рьяно жестикулировал. Вот он замахнулся, чтобы показать, немного не рассчитал силу, поскользнулся на куске грязи и свалился вниз. Фёдор конечно же испугался, взглянул вниз, но лепешки не оказалось, была лишь охающая туша, но он все равно решил удостовериться и спросил, как он там, на что получил ответ: «Нормально. Живой. Спускался давай. И простыни захвати». Фёдор сделал, как просили, закинул простыни в дом, убрал лестницу и помог подняться упавшему приятелю. К слову, он бы ещё так и лежал, если бы не брюнет. Назад они пошли молча. С Николаем точно что-то случилось, парень это осознавал, но не понимал что. — А чем история закончилась? — Какая? — Гоголь снова все забыл. — Которую рассказывал. Ты пытался украсть булочки, но Дадзай тебя опередил. А затем Коё замахнулась на тебя и? — «И» что? Я выпрыгнул в окно и все. Мальчики подошли к зданию. Николай сказал, что и сам дойдет. Они попрощались, и Фёдор наконец сумел сегодня уснуть, но стоит признать, что в комнату он залез не с первого раза.Спокойные дни…
Прошло больше двух недель, удалось познакомиться почти со всеми ребятами. Фёдору здесь даже нравилось, пускай и личного пространства не было совершенно. Он пару раз сбегал на прогулки с Николаем, на его вопрос о том, почему он так странно себя вёл после падения, он так ничего внятного и не получил. Николай очень многим нравился. По вечерам он развлекается тем, что показывает фокусы, у него неплохо выходит, и в тайне играет в карты на конфеты. Он конечно же угощает своего «лучшего друга» по его словам, съедает половину сам, а остальное уходит в фонд голодающего Танидзаки. Кормили в лагере их четыре раза: завтрак, обед, ужин и перед сном стакан кефира с печеньем. Также по средам и субботам проходило чаепитие, на прошлых выходных была сценка про Короля и Королеву. Николай играл шута. Какие-то эстафета, состязания, много всего ещё было. Только бассейна не было, вместо него все ходили на берег реки. Из-за того, что он находился рядом с сосновым лесом, то на берегу был самый настоящий природный пляж. На обед сегодня была котлета с картошкой и салат с помидором и огурцом. Вот Йосано и Кое проходят между рядами, раздавая таблетки. — Держи, запивай, — выдала таблетку Коё, но так и не увидела, что он выпил, потому что ей прямо в щеку прилетел кругляшок огурца из салата. Овощ со смачным звуком прилип и с таким же звуком упал. Коё глубоко вздохнула, повернула голову в сторону стрелявшего и уставилась на Тачихару Мичизо. Его подружка сидела за отдельным столом, так что должно быть он хотел попасть в неё. Рыжий попытался сбежать, но из-за того что он сильно толкнул стол, стакан чая упал и пролился на Танидзаки. Наоми не могла стерпеть такого, так что в убегающего Мичизо полетела котлета. И здесь началась куча-мала. Повсюду летели куски хлеба, огурцов, котлет, комки салфеток и все, что можно было кинуть. Фёдор рассудительно спрятался под стол. Повсюду слышались крики. Как Фёдору показалось бомбардировки едой уже закончилась и теперь отряд взрослых пытался взять в плен отряд детей. Над головой послышался знакомый голос: «В окопы!» — крикнул он, и вот на парня смотрят глаза друга. — В засаде? — Да почему «в засаде»? —возмутился Фёдор, — Тот кто в засаде должен напасть, а я нападать не собираюсь. Я здесь прячусь. — Тогда предлагаю дезертироваться. — Куда? — В лес. На бережок. — Зачем? — Прятаться будем. Ты на воду посмотришь, а я лягушек поймаю. Потом их можно к Ведьме подсунуть. — Предложение принято. Мальчики выскочили из-под стола и нырнули на кухню, а оттуда и на улице. Вместе они убежали в бор, а там по тропинке и на берег вышли. Погода стояла солнечная, дух ветер — просто чудесно. Николай устроил охоту на лягушек. Пойманных он клал в карман. Ему и одному было весело, так что Фёдор отправился на причал, он с большим удовольствием разулся и опустил ноги в тёплую воду. Здесь было не очень глубоко. Мальчишки, да и девчонки, которым позволяло здоровье, с удовольствием отсюда ныряли, касались земли и всплывали. В этой истории, совершенно никто не помнил о невыпитой, так и оставшейся лежать на столе таблетке. Коля побежал за очередной лягушкой в попытке её поймать. Сзади раздался плеск. Николай прыгнул вперёд, упал в песок, а лягушка спряталась в траве. Не совсем понятный, но полный раздражения звук раздался из горла мальчика. Гоголь хотел было пожаловаться другу, но никого не было. В голове всплыли воспоминания о всплеске. И вот в воду с причала капают слезы от безысходности. Он так и не сумел позвать на помощь, ноги не слушались. Взрослые сами его нашли, поняли, что он промямлил и проводили в лагерь. Нашли труп Фукудзава и Мори. Почти сразу, нырнули и нащупали. Сказали, что случился приступ, упал в воду, захлебнулся. Детей тогда через пару дней всех увезли, репутация лагеря была разрушена, мол — не уследили.День за днём…
Всё забывается. Время никого не щадит. Память о человеке не вечна. Только вот, кому-то его слишком мало выделили. — Николай! — два ребёнка лет 10 подбежали к блондину. — А правда, что в прошлом году здесь умер мальчик? — спрашивал первый. — И то, что ты видел, как он утонул? — уже интересовался другой. Блондин заинтересованно посмотрел на них и воскликнул: — Мальчик утонул? — он действительно удивился подобному вопросу, — Впервые слышу об этом!