Boomers

Когда Чимин и Чонгук приезжают из агентства, в общежитии стоит приятная спокойная тишина. Тэхен сидит в одиночестве на огромном диване в гостиной и, почесывая пузо довольно порыкивающему Ентану, смотрит повтор старого выступления какой-то женской группы на очередном концерте — кажется, это Твайс или типа того, потому что Чимин, шагая на кухню, слышит басистое «ю мейк ми фил спешл» среди подушек. Где-то возле большой гардеробной возится Джин — он перебирает хуеву тучу своих вещей, делая из них еще больший ворох неразборчивого шмотья, и тихо матерится, когда спотыкается о собственные же кроссовки. Неизвестно, что именно сподвигло его к такой уборке, но Чонгук догадывается, что это последствия утренних пиздюлей от Хосока, который так же чуть не поцеловался с полом из-за валявшихся всюду футболок. Остальных не видно. Юнги и Намджун, вероятнее всего, работают с новым материалом, присланным продюсерами еще на прошлой неделе, а Хосок, судя по шуму в ванной, либо нежится под душем, либо стирает что-то свое. Чимин здоровается только с Тэхеном, потому что Сокджин, даже стоя жопой к миру, кажется ему уж больно потрепанным и злым; Чонгук же совсем забивает на приличия и лишь молча следует за хёном на кухню. Когда менеджеры позвонили им в девять утра и предложили приехать на эфир, они, не продрав глаза, согласились и теперь мучались от лютой сонливости из-за того, что их спозаранку так несправедливо вытащили из кровати, когда они могли весь день провести там, под теплым одеялком, вместе. И если Чонгук, до отвала нажравшийся кимбапа, ходил теперь хотя бы сытым и чуть довольным, то вот у поклевавшего крошки Чимина уровень ненависти ко всему, что только могло его окружать, был близок к сокджинову. Они оба не накрашенные и слегка опухшие от все того же раннего пробуждения. Стафф, конечно, предлагал им хотя бы маленькие стрелочки в уголках нарисовать и глазки консилером подкрасить, но они отказались, из-за чего по итогу делали селку с фильтром, успешно прикрывшим все изъяны кожи и явную усталость, которую скоро уже никакой консилер не замажет. Оба потрепанные и желающие лишь одного — сна, однако они все же идут на кухню, и Чонгук, до сих пор чувствуя голод, сразу начинает заваривать себе порцию припрятанного рамена. — Ты будешь? — тихо интересуется он, когда Чимин садится за большой стол позади. В ответ ему кривятся в отрицании и отвлеченно достают телефон из кармана спортивных штанов. Чонгук пожимает плечами — ему больше достанется — и ставит греться электрический чайник. Вообще, подобный аппетит немного тревожит его. Типа, он реально жрет все подряд и из всех мемберов имеет, наверное, самую щадящую диету, но Чимин успокаивает его напоминанием о том, что мышцы его раздуваются с библейской скоростью, и, если б он столько не жрал, то хрен бы так разросся за последние несколько лет. Сам Чимин, в отличие от Чонгука, ест мелкими порциями одну ботву, так что Чонгук, когда их никто не видит, напористо подкармливает его из своей тарелки жирным мясом или еще чем калорийным, чтобы все еще иметь возможность хвататься за любимую плотную задницу по несколько раз за день. Когда чайник наконец вскипает, Чонгук торопливо заваривает себе порцию лапши и устало присаживается напротив Чимина. Он шумно втягивает в себя добрую половину за раз — Чимин на это мило усмехается — и, прожевав немного, кивает на чужой телефон. — Чего ты там смотришь? — Листаю твиттер, — Чимин продолжает заинтересованно водить пальцем по экрану. — Наш пейринг еще в популярном? — Эм, — Чимин ненадолго подвисает, открывая раздел с мировыми хэштегами, — уже нет. Все тихо. — Видимо, это работает только с «вигуками», — Чонгук недовольно копается палочками в тарелке. — Или тебе стоит наконец провести сольный эфир. Черт, представляешь, что будет с миром? Ты точно побьешь рекорд Юнги-хёна. — Не знаю, — Чонгук вновь всасывает рамен, добавляя с набитым ртом: — Не хочу пока. — Ленивая задница, — Чимин коротко улыбается и вновь утыкается в телефон. Он выходит с основного аккаунта группы и, тыкая на кружочек с аватаркой, на которой изображен обработанный фильтрами Тэхен, переходит на личный профиль. Он предусмотрительно закрытый, тут нет ни одного твита или читателя, просто потому что Чимин, от природы парень любопытный и бесстыдный, любит полазать по аушкам с их пейрингом и позалипать по ночам на особенные работы, связанные с темой nsfw-аккаунтов. Его всегда поражало умение некоторых людей находить все эти фотографии обнаженных торсов и членов, поражало их пристрастие к популярному везде и всюду дэдди-кинку, и от описания редких постельных сцен он тоже кайфовал. Чимин-то, он хуйни смотреть не будет ведь — читает то, что пооткровеннее да погорячее, и все понять не может, почему в жизни не так. В аушках этих они и в туалетах друг другу отсасывали, и в белье он кружевном перед фронталкой ради своего папочки Чонгук-и щеголял, и денег от него кучами на карту принимал, а в жизни что? В жизни они тихонько подрачивают друг другу в ванной и трахаются под двумя одеялами в поту и слюнях, потому что Намджун со своим ебучим чутким сном однажды спиздил у них все презервативы и смазку за то, что они не давали ему спать в одиннадцать(!) часов ночи со своими «чуть глубже, Гук-и» и «я хочу съесть твою задницу, Чиминни-хён». Чимину, на самом деле, немного грустно. Он скучает по тем временам, когда парни, знатно удивившись неожиданному каминг-ауту сразу двух их одногруппников, позволяли им спокойно обжиматься прямо на диване, собственно, на глазах у всех, чтобы поскорее привыкнуть к подобному положению дел. Сейчас же, когда они давно свыклись с тем, что перед ними могут целоваться два молодых парня, подобные ништяки закончились, и сменили их вечное ворчание и недовольные «пиздуйте к себе — соситесь там». Романтики, в общем-то, тоже практически не было. Они не могли выбраться в ресторан, потому что особо разгоряченные фанаты караулили их буквально везде, а заказывать еду на дом и устраивать свидания в их гостиной или на кухне Чимин Чонгуку не разрешал — Юнги-хён один раз на радостях сожрал почти весь их праздничный ужин в одну харю, поэтому рисковать у Чимина желания больше не было. Ему хотелось, чтобы все было, как там, в аушках. С секси фотографиями в чулках — у Чимина где-то была припрятанная пачка с розовыми, так, на всякий случай, — с горячим сексом, когда только захочется, с красивыми свиданиями и подарками. Хотя, подарки, в принципе, не обязательны, потому что они оба зарабатывали настолько много, что могли позволить себе покупать какие угодно подарки самостоятельно, без мам, пап и кредитов. Чимин уныло смотрит на голодно хлебающего бульон Чонгука и, не раздумывая, показывает ему один из скринов диалога «детки-Чиминни» и «папочки-Чонгука» с крупной фотографией рандомного парня в портупеях. Чонгук не сразу замечает перед своим лицом телефон, но, как только поднимает взгляд на экран, громко давится и выплескивает бульон, который не успел проглотить, изо рта на стол. — Я хочу так же. Чонгук продолжает кашлять. Чимин упрямо тычет телефоном ему в нос и все ближе показывает голый торс, украшенный кожаными ремешками. Он ждет, пока Чонгук приведет себя в порядок, и вновь повторяет свою просьбу: — Хочу так же, Чонгук-а. — Чего? — Чонгук, морщась от жжения в носоглотке, всматривается в фотографии и неопределенно поднимает брови. — О чем ты? — Я, — Чимин вздыхает. — Когда мы в последний раз спокойно проводили время вместе? — Да сейчас, например? — Я не об этом, — Чимин блокирует телефон, откладывая его в сторону. — Я имею в виду романтику. Когда в последний раз мы занимались сексом, а не пытались перепихнуться, лишь бы Намджун не услышал? Чонгук задумывается. Надолго задумывается. Они и вправду ущемлены до предела. Ущемление это на отношения между ними практически не влияло, однако Чонгук на самом деле уже не помнит тех прекрасных дней, когда они могли мирно не запираться в комнате и долго-долго целоваться, прежде чем наконец раздеться и сделать все красиво и медленно, а не так, как сейчас — рвано и дергано. Он понимает Чимина. Ему тоже хочется этой самой романтики, хочется организовать что-то грандиозное или не очень, какое-нибудь свидание при свечах, с вином и вкусными блюдами, но они буквально повязаны графиком и совместным сосуществованием с еще пятью людьми — парнями, порой воротящими от них нос. Можно было бы, конечно, снять номер, но эту привилегию, дарованную им менеджерами со строгим условием «раз в месяц», они уже истратили полторы недели назад на дополнительное празднование годовщины дебюта наедине друг с другом. — И что ты предлагаешь? — тихо спрашивает Чонгук. — Не знаю, — Чимин устало пожимает плечами. Он мимолетно осматривает кухню и останавливает свой взгляд на челке Чонгука — та слегка потрепалась, и Чимин нежно поправляет ее, после мимолетно гладя парня по щеке. — Мы могли бы попробовать сегодня кое-что. Сокджин вроде бы злой, но, если что, он бубнить не будет. — Ты же знаешь, что главная проблема не в Сокджине. — Намджун-хён и Юнги-хён в студии, и, судя по тому, что они не вернулись из нее в такое время, возможно, они задержатся там допоздна. Чонгуку требуется несколько секунд, чтобы как следует переварить всю произнесенную информацию, прежде чем он улыбается шире чеширского кота и, хватая так же ухмыляющегося хёна за ладошку, спешно тянет их двоих к своей комнате. Они быстро забегают в спальню, и Чонгук, не глядя включая тусклый ночник на тумбочке, тепло жмется к Чимину. — Чего ты там хотел? — он обнимает его со спины и кладет подбородок на плечо. — Мне проще с телефона показать. — Ну показывай. — Так он на кухне. — Ладно, — Чонгук отходит от Чимина, подталкивая его к выходу, — сходи за ним и возвращайся. Чимин мелко кивает ему и скрывается в темноте гостиной. Чонгук слышит, как по пути он переговаривается о чем-то с Тэхеном, все еще сидящим на диване вместе с Ентаном, и присаживается на край кровати. Чимин прибегает буквально через пару секунд и, хлопая дверью, плюхается рядом с Чонгуком. — Вот, — он показывает ему некоторые главы ау, которые читал до этого. Чонгук перехватывает у него мобильный и сосредоточенно пролистывает пару частей со скринами смс-чатов. Там он натыкается на несколько грязных переписок в стиле секстинга и кучу фотографий-обнаженок, изображающих, в основном, красивые стройные тела в откровенно блядских нарядах. Чонгук смотрит на Чимина тяжело и потерянно, потому что, встречаясь с ним вот уже несколько лет, совсем не предполагал, что у этого с виду мирного хёна могут быть подобные желания и увлечения. — Так, — прочищая горло, начинает он, — чего конкретно ты хочешь? Так же переписываться, или одеваться, или что вообще? — Ну, мне просто нравится то, что между ними происходит. То, что они пишут друг другу, и то, что «я» скидываю тебе такие фотографии. Ты бы хотел увидеть меня в подобном? Чимин листает что-то и показывает Чонгуку фотографию стройных мужских ножек, обтянутых в тонкую сеточку белых чулок с бантиками на резинках. — У тебя есть такие чулки? — Похожие, да. — Пиздец, — Чонгук пораженно усмехается. — Он тут и пробки анальные в себя вставлял для фотографий — они у тебя тоже есть? Чимин, блокируя телефон, незаметно краснеет. — Одна. Маленькая, из стали. Чонгук медленно моргает и пытливо рассматривает своего парня. Так, ладно, он знал, что заниматься сексом Чимину нравится лицом к лицу с партнером, он знал, что тот любит, когда его легонько пошлепывают по заднице во время минета, который он тоже, кстати, очень даже любит, причем как делать, так и получать; Чонгук знал, что за несколько мгновений до оргазма Чимину требуются как можно более крепкие и жаркие объятия и глубокий поцелуй, потому как эмоциональная чувствительность его в такие моменты взлетает до небес, но такое… — Так, подожди, — он серьезно хмурится, — сколько еще в тебе прячется грязных «хотелок»? Ты мне, вообще-то, новую вселенную открыл только что, знаешь. — Да немного, — Чимин виновато поджимает губы. — Я просто читаю это все в твиттере и не знаю, — он тяжело выдыхает. — Некоторое меня заводит. — Например? — Ну, знаешь, они любят сводить нас во всяких ночных клубах, и я всегда надеваю туда какие-нибудь узкие джинсы и рубашки с вырезом до пупка. — Тебе хочется выглядеть, как блядь? — Чонгук, несмотря на резкость сказанного, нежно улыбается. Чимин сидит рядом с ним, ссутулившись в маленький комочек, и белая свободная кофта делает сейчас из него милое облако, насквозь пропитанное вкусной карамелью. Какая тут, к черту, блядь? Крошечная фея — максимум. — Ну нет, — уныло оправдывается Чимин. — Ну да. Еще, наверное, и красишься как в последний раз? Стрелки, тени, блеск. — Но это правда заводит. Типа, когда я отсасываю тебе в кабинке через полчаса после первой встречи, все это течет от слез, мешается со слюнями и спермой на лице, представляешь? — Чиминни… Чонгук смотрит укоризненно, так, что Чимин разочарованно отметает косметику и шлюшьи джинсы и вспоминает еще что-нибудь. — Чулки? — Ты будто фанфиков начитался, — Чонгук закатывает глаза. — Вообще, это, в принципе, и есть фанфики, только в иной форме подачи. — В любом случае… — Подожди, — Чимин поворачивается к парню, — ты читал фанфики? — Ну ты же свои аушки читаешь. — Что тебе нравилось? — Чимин вмиг оживает, цепляясь за возможность отыскать среди предпочтений Чонгука нечто схожее с собственными желаниями. — Ничего, — Чонгук бегает взглядом по комнате. — Я просто угарал. — Ага, конечно. Чонгук-и, расскажи. Пожалуйста. Чонгук не хочет говорить. Фанфики эти… Он читал их, да, в этом ему не стыдно признаться, как и в том, что у него тоже есть скрытый аккаунт и избранные, любимые авторы, только вот о чем эти избранные авторы пишут и какие фантазии поселяют в его голове, ему даже в слух озвучивать страшно — как бы Чимин ему за такое по котелку не настучал. — Слушай, — Чимин подсаживается ближе и кладет теплую ладошку на его бедро, принимаясь легко поглаживать напряженные мышцы сквозь ткань спортивных штанов, — мы должны обсуждать подобное, ладно? — Чонгук смотрит на него загнанным олененком, отчего у Чимина вмиг сжимается сердце. — Мы же так давно встречаемся. Я приму все, что ты скажешь, хорошо, Гук-и? Ну ладно. — Мне нравилось, когда тебя связывали, — тихо признается Чонгук. — Авторы ссылались на твою гибкость, что, собственно, является правдой, если учитывать то, что ты все еще можешь сесть на шпагат на правую ногу. — Почти могу, — мимолетно поправляет его Чимин с улыбкой. — Ну, значит, почти. Просто, они так хорошо описывали все это. Тебя, знаешь, подвешивали или привязывали к кровати и стульям, и ты был таким беспомощным, — Чонгук гулко сглатывает. Вообще, ему сложновато рассказывать все это, потому что работу, которую он вспомнил только что, он читал буквально на этой неделе, и все картинки, поселившиеся во время повествования в его голове, все еще мелькали отчетливыми образами перед глазами и, к сожалению или к счастью, возбуждали. Совсем немного, но все же. — Я точно не могу сказать, заводило ли меня твое положение или то, как жестко я трахал тебя, полностью перевязанного веревками, но у меня реально вставало пару раз. Причем так вставало, что мне приходилось бегать в туалет посреди ночи. — Чонгук-и, — Чимин ласково треплет его по волосам, — я не дам себя связать. У меня спина больная, ты же знаешь. Ты вот скрутишь меня, мы переспим, а я потом разогнуться не смогу. Чонгук понятливо кивает в ответ. Конечно. Он, на самом деле, и не надеялся на такое. Однажды он пробовал повязать руки хотя бы самому себе, и в итоге его не могли выпутать из ниток ни Намджун, ни Юнги, ни Сокджин. Над распутыванием, стоит заметить, трудились все трое, и после того, как Чонгук предложил им помощь, они повязались нахуй так, что Юнги на полном серьезе испугался, что им всем придется отрезать их ручонки. Благо Хосок, заметив весь этот БДСМ кружок сраных пауков, притаранил с кухни самый огромный нож и перерезал чертовы путы, освободив их, в первую очередь, от ебанутого Чонгука, к которому они не подходили следующие две недели во избежание ссор и особенно кровавых драк (Юнги из всех троих был настроен наиболее враждебно). — Так, хорошо, — Чимин встряхивается, прерывая возникшую неловкую тишину, — может, тебе нравится что-то еще? — Не знаю, — Чонгук пожимает плечами и задумывается. — Гибриды? — Что? — Ну, люди с ушами и хвостиками. Чимин несдержанно фыркает и, прикрывая рот, скромно хохочет. — Типа, — он пытается отдышаться, — мне, что, стать твоим котиком? Или этим, — он смеется еще громче, — поросенком. Носик пятачком, хвостик крючком, Чонгук-и. Чонгук хоть и обижается, но невольно улыбается, вдруг представляя короткую завитушку хвостика у Чимина на заднице и резиновый пятачок на его милом носике. Самого Чимина, в принципе, можно было покрасить в розовый — тогда он с этими свиночками совсем за своего сойдет. — Ох, Гук-и, — Чимин вытирает слезы с внешних уголков глаз. — Серьезно? Тебя заводит такое? — Не такое, — Чонгук вымученно поникает головой. — В фанфиках ты покладистый и миловидный, постоянно хочешь насадиться на мой член то ртом, то своей упругой попкой… — Попкой? — Там пишут так. Ты там всегда какой-нибудь «Минни» или «малыш», поэтому все твои части тела делаются гиперболизировано милыми. Ушки, хвостик, попка, «кажется, мой малыш хочет быть наказанным», порка, грубый секс с плачущим от удовольствия гибридом и сперма на его лице — классика. — Что тебе нравится больше: наказание в виде порки для меня или сперма на моем же лице? — вдруг уточняет Чимин. — Эм, — Чонгук серьезно хмурится, думая. — Сперма на лице. — Мне тоже, — Чимин довольно улыбается. — Попробуем сегодня, ладно? — Хорошо. — Так, — Чимин елозит на месте, вновь прикидывая что-то. — Может, нам стоит повторить что-нибудь из того, что мы читали? — Фанфики или ау? — Фанфики. В ау много воды и простые сообщения, а по тексту проще следить за действиями. — И как нам это сделать? — Чонгук сосредоточенно рассматривает лицо Чимина — на том, прямо между бровями, пролегла глубокая морщинка; видимо, Чимин на самом деле запарился по поводу происходящего. — Давай, ты выберешь твой самый любимый и кинковый фанфик, скинешь его мне, и мы по ходу чтения просто начнем повторять то, что будут делать наши герои? — Хорошо, — Чонгук послушно лезет в свой телефон, открывая библиотеку постыдных вкладок с фанфиками. — Только без связывания, ладно? — Чимин, следя за поисками парня, нежно перебирает его волосы. — У меня реально все затечет, пока ты будешь в меня долбиться. — Ладно, ладно. Чонгук выбирает свой любимый, тот, на который дрочил четырежды и каждый раз с которым был как первый. Для его предпочтений это стандарт: Чимин — маленький, хрупкий и нежный гибрид-котенок, предпочитающий обычной одежде людей скромные шортики с кружевами и просторные футболки своего «папочки» Чонгука — здорового парня, по итогу нагибающего бедное существо так, что то плачет и просит остановиться, при этом размашисто подмахивая каждому бешеному толчку в себя. Чонгук точно не знает, почему его так ведет с этой работы. Наверное, ему просто нравится, когда Чимин такой ласковый и миниатюрный, такой нуждающийся в члене малыш, неспособный удовлетворить собственный голод по члену парня, к которому полностью привязан. Чонгук правда кончал от всего этого бурно и обильно и так отчетливо представлял каждое действие в голове, что сейчас ему даже не нужно было смотреть на текст, чтобы повторить все там написанное. Так что он просто дает Чимину десять минут для беглого ознакомления с атмосферой фанфика, после чего они забираются на кровать с ногами и садятся рядом, смотря друг на друга пытливо и с нескрываемым предвкушением. Чонгук в особенности. — Может, — осторожно начинает Чимин, — я все же надену чулки? — И мою футболку, — вдруг вспоминает Чонгук. — Да, и футболку. Дашь мне какую-нибудь? Чонгук кивает и взволнованно проходит к гардеробу. Он достает Чимину свою самую огромную белую футболку и закусывает губу, когда в действительности замечает припрятанную упаковку розовых чулок в мелкую сетку. Чимин быстро надевает переданную ему вещь и, довольно облизываясь, разрывает прозрачную слюду. — Сядь-ка на кровать, — он подталкивает Чонгука к матрацу и снимает спортивные штаны. Чонгук падает вниз, на мягкое одеяло, и восхищенно пялится на гладкую ногу, которую Чимин соблазнительно ставит на его бедро на самый носочек. Капрон скользит по сухой, загорелой коже легко и быстро, но Чимин специально медлит, растягивает удовольствие для Чонгука, так завороженно следящего за каждым новым сантиметром тонких голеней, скрываемых тугими чулками. Чонгук чувствует, что стремительно и бесповоротно заводится с того, что буквально несколько минут назад бесстыдно отверг, поэтому теперь подобный кинк совсем не кажется ему из ряда вон выходящим. Скорее очень даже охуенным, но никак не бредовым. Когда вторая резинка, украшенная по бокам незаметными маленькими бантиками, с еле слышным шлепком прикладывается к плотному бедру, Чонгук резко утягивает Чимина на себя и сажает его на собственный пах. Они оба одновременно усмехаются, совсем хрипло и низко, и приближаются друг к другу за сладким поцелуем, о котором так давно мечтали. Если Чонгук знает, что заводится конкретно с Чимина в футболке и чулках, на самом деле походящего на того котенка из фанфика, то вот Чимин заводится безбашенно и жарко абсолютно со всего, что его вдруг окружает — горячие объятия, язык за ушком, легкие укусы на шее и крупные ладони на заднице, сжимающие крепкие ягодицы так сильно и напористо, что он стонет впервые совсем жалобно и беспомощно. Так, что Чонгук окончательно сходит с ума, полностью поглощаясь развивающейся игрой. Они продолжают целоваться долго и мучительно горячо, а потому совсем не удивляются, когда чувствуют стремительно твердеющие стволы возле своих животов. Чимин понимает, что для полной картины им не хватает сейчас какой-нибудь грязной фразочки, поэтому приближается к уху вмиг замирающего Чонгука и, тяжело дыша, пошло шепчет: — Малыш хочет как следует объездить папочкин член. Папочка не против? — Ну блять. Чонгук разочарованно вздыхает и отстраняется от Чимина, полностью убирая руки с его тела. — Что случилось? — Чимин встревоженно хмурится, и это довольно комично граничит с его явным стояком, проглядывающим сквозь ткань футболки. — Мне не нравится. — В смысле? У тебя член сейчас от давления из штанов выпрыгнет, о чем ты? — Да папочка этот, — Чонгук морщится и, заводя руки за спину, отклоняется назад. — Параша полная. Я младше тебя на два года, какой я тебе папочка? — Ну, Чонгук-и, — высоко скулит Чимин. — Ну что за загоны? Мы же просто развлекаемся, при чем тут формальности? — Мне неудобно. Типа, пиздец, как обухом по голове, правда. Чимин тяжело выдыхает и уныло смотрит вниз — горка на пахе Чонгука успела заметно осесть. Они молчат какое-то время. Чонгук пытается выкинуть из памяти тихое «папочка», все еще обжигающее его мочку неприятной копотью жаркого дыхания, а Чимин судорожно вспоминает хоть какой-нибудь пошлый момент из фанфика, который недавно прочитал, чтобы все же вернуть прежнее настроение и себе, и Чонгуку. В голову приходят только позы, какие-то фразы, подходящие скорее к самому сексу, нежели к прелюдии перед ним, поэтому с каждой пробегающей секундой они оба понимают, что, кажется, крупно проебались с возникшей атмосферой. — Черт, — Чонгук трет лоб ладонью. — Мы такие бумеры. У тебя спина крючком вяжется от любого неверного движения, а я, блять, с такой классики завестись не могу. Настоящие лохи. Чимин горько усмехается и задумывается. Вообще, это странно. В той самой работе, на которую Чонгук так старательно дрочит, этих «папочка» натурально дохуя — они стоят в каждой диалоговой строчке, используются вместо имен и обращений и каким-то образом читаются Чонгуком, пока он трахает свой бедный кулак, находясь наедине с фантазиями в его голове. Он ведь наверняка представлял его, чиминов, нежный голосок, его стоны, его «папочка» и заводился от этого, так в чем сейчас проблема? Быть может, в том, что он слышал это по-своему, как-нибудь сорвано или запредельно низко, а потому теперь, когда долгожданные грязные обращения вдруг не соответствуют его прежним мечтам, он совершенно не может собраться и просто окунуться в накатывающее возбуждение? Вероятнее всего. — Чонгук-и, — Чимин вновь приближается к парню, утыкаясь носом в его шею, — я ведь все еще хочу тебя, слышишь? — он тянется к его рукам и укладывает их на свои ягодицы. — Потрогай меня, Гук-и, давай. Так, как ты умеешь, — Чонгук трогает. Нагло лапает его за задницу, гладит по бедрам и, наконец забываясь, голодно целует, мокро пихая собственный язык в чужой рот. Они снова тяжело дышат, снова цепляются друг за друга, снова заводятся так, словно ничего плохого и не было, так что, когда Чонгук, отстраняясь, спускается с быстрыми поцелуями на чужие ключицы, Чимин мажет влажными губами по его уху и, собирая весь спертый воздух в легких, надрывно выдыхает как можно более высокое, интимное и сладкое: — Папочка. И мозг Чонгука вместе с самим Чонгуком, утопая в абсолютном блаженстве, умирает. Раз и навсегда.

***

Юнги и Намджун, шатаясь, заваливаются ближе к часу. В общежитии к этому времени уже темно, и только из гостиной на паркет прихожей падают разводы бликов от работающего телевизора. Тэхен все еще там, на диване, со спящим Ентаном смотрит позднюю дораму и тихо смеется с глупых шуток не менее глупых главных героев. — Эй, Тэ, — шепотом зовет его Юнги. Тэхен резко оборачивается и чуть не спихивает своего верного друга на пол рукой — видимо, его напугали, — все спят? — Эм, — смущенно тянут в ответ. Тэхен уже собирается продолжить и ответить на вопрос, однако это отлично делают за него — из комнаты Чонгука раздается очередной низкий стон, шлепок о кожу и протяжное, дрожащее «папочка». — Ну сука, — Юнги вымученно трет переносицу, — попросили же потише быть. — Давно это? — стягивая с себя толстовку, интересуется Намджун. — Полтора часа? — неуверенно бормочет Тэхен. — Чимин кончил уже трижды, кажется, так что, думаю, они скоро заткнутся. Юнги обессиленно закатывает глаза и вразвалку идет на кухню, чтобы немного перекусить перед долгожданным сном. Намджун собирается проследовать за ним, но останавливается на полпути, слыша очередное «папочка» и следующее сразу после «малыш» из чужой спальни. — Что они вообще там устроили? — подозрительно обращается он к Тэхену. — Дочки-матери? — Ах вот, как это называется. Тэхен весело улыбается и, задерживая взгляд на заветной двери, за которой раздаются стоны и ритмичный скрип кровати, замечает ворочающегося под боком Ентана — тот нехотя пробуждается от недолгого сна и быстро моргает, после заинтересованно смотря на хозяина маленькими глазками-пуговками. — Ты тоже мой малыш, солнышко? — Тэхен нежно треплет его за ушком. — А я твой папочка, да? Ентан продолжает глядеть на него молча и совсем глупо, так что Тэхен, видя во взгляде щенка явное осуждение, берет его на руки и отправляется в свою комнату — обсуждать какие-либо кинки с собственной собакой он пока еще не готов. Стихает в общежитии к двум, а уже утром Намджун вновь пиздит у Чонгука смазку и презервативы и прячет их в своем шкафу с трусами. Ибо нехуй.