Подыграй мне.

– Помогите! – Мунбин прижимает уши к голове. Он боится людей, их запаха и голосов. Тяжёлые шаги поглощаются песком. Раскалённые песчинки снимают кожу с оголённых ступней. Человек шипит, заставляя себя двигаться дальше. Шум каравана окружает: крики верблюдов, лязганье поводьев, журчание воды и вздохи еле живой души. – Остаёмся здесь. Я слышу воду, – Лидер контрабандистов не ошибся. С годами он точно научился определять местоположение оазисов, даже если они скрыты за песчаными барханами, – Разбивайте навесы и напоите скот. – Мёнджун, – Мунбин слышит фруктовый аромат, распространившийся в округе. Свежий и утончённый, он нацелен очаровывать жертву – вербовщик. Мунбин скалится, опасаясь путников, – с этим что делать? – Привяжи куда-нибудь. Мунбин не осмеливается пошевельнуться. Если его поймают, живым он точно не вернётся – шкура бастета ценится выше его жизни. – Кис-кис, – Мунбин вздрагивает, вставая на четвереньки. Острые клыки создают видимость опасности, на деле являясь обманкой – боги не могут причинить вред людям, – чего не убегаешь? – Я, – юноша кратко касается хвоста Мунбина, стряхивая песчинки, – не убивай мен-ня… – Ха-ха, меня зовут Минхёк, и думаю я не в силах убить тебя. – Мин-хёк, – цепи, опутывающие тело Минхёка, тянут его к земле. Он легко улыбается, обнажая белоснежные зубы, – что с твоим, м-м, ртом? Кошачье любопытство губит, заставляя доверять. Мунбин придвигается ближе, едва ли не касаясь плеч Минхёка. У него сероватая кожа, чёрные, словно подведённые, глаза и хитрый прищур – одним словом, вид хищника готового наброситься в любой момент. – А что с ними? – Минхёк шире открывает рот, опаляя кожу Мунбина горячим дыханием. – Волк без клыков, какая мерзость. – Тебя мучили? – Мунбин забирается на чужие колени, когтями поддевая замки. Ловкие пальцы забираются под грязную футболку. Длинные борозды рубцов плавят нежную кожу. – Больно. Богам свойственно переживать, выходить на эмоции и пытаться сделать всё, чтобы их унять. Чужие страдания рвут их на кусочки, заставляя усомниться в своей идеальности. Мунбин слишком юн, чтобы перенять обязанности матери – богини Баст, однако он неоднократно наблюдал за её работой. Огромный труд, оплачиваемый мольбами и подношениями в храмах. – Чего ластишься? – Минхёк делает глубокий вдох. Массивные путы больше не сдавливают горло. – Кот и только. – Не-е-е уби-в-вай меня, – боязно, но отступить значит попустить свою гордость. – Сказал же не буду, – ночь сменяет день, и над Нубийской пустыней всходит полумесяц – яркий и холодный. Мунбин жмётся ближе, ощущая рассеивающееся тепло, – только если… Мунбин чувствует жаркие руки на своей пояснице, их силу и настойчивость. Он притворяется глупым – в этом его главная сила. Перед ним не человек, это ясно. Сломанные клыки, повязка на голове, скрывающая место, где должны быть уши. Конечно, их там нет. Мунбин это понял. – Покажи хвост, – многотонный мускусный запах исходящий от Минхёка – подсказка, доступная не каждому. Его стоит остерегаться, страшиться попасть под его влияние и лишиться воли, – ты же волк, Минхёк. Ты убьёшь меня, Минхёк. – Сколько раз ещё сказать, – это начинает раздражать, – мне ни к чему твоя жалкая жизнь. – Не такая уж она и жалкая, – бубнит Мунбин, зарываясь пальцами в шерсть полную колтунов, – Фу-у… – Чё? – равномерное дыхание и теплота тела успокаивает. Хочется спать, очень хочется. – Залазь. Вы, котяры, быстро замерзаете. – Она всё такая же грязная, – Мунбин протискивается внутрь, располагаясь между тонким слоем ткани и телом Минхёка. Он старается быть нежным, аккуратно укладывая голову – не хочет задеть чужие раны бесчисленными золотыми украшениями, – Спокойной ночи, Минхёк. – Спокойной, – Микхёк откровенно любуется закрывающимися голубыми глазами, длинными ресницами и россыпью родинок, – я люблю тебя, Мунбин. Надо попытаться уснуть, всё равно им уже…

***

– Стоп! Прекратите! Заканчиваем экзамен! – профессор Донмин кричит, надрываясь. Он буквально вываливается из своей ниши, путаясь в одеждах. – Это уже ни в какую! Позорище! – Чё не так-то? – Минхёк прикрывает уши Мунбину. Тот действительно успел уснуть. – Нас не убили, не рассекретили, люди не пострадали. Гони зачёт, как договаривались. – Следи за языком, – Мёнджун, получивший на экзамене роль лидера контрабандистов, качает головой, – мы из-за вас никогда не получим зачёт. – Пересдача! – Донмин захлёбывается слюной. Его длинный змеиный язык беспорядочно барахтается в разные стороны. – Ужас! У меня никогда, слышите, никогда не было таких невыносимых студентов! – Ну вот появились, долго орать ещё будете? Бин спит, – Минхёк встает, поддерживая Мунбина за спину и под коленями. В протяжённых коридорах гуляет ветер. Он разносит слухи, заглядывая в каждую комнату. Учебный корпус или общежитие – не важно. Скоро весь Пантеон узнает, что Бога войны победила какая-то там любовь.