1
Это короткая история. Я хочу поведать ее в назидание. Вру. Хочу рассказать, о боли, страхе и жестокости. Я с удовольствием применяла к людям и то, и второе, и третье.2
Рано или поздно небо уронит ночь нам на ладони. Их двое. Когда она очнулась где-то посреди тихой улицы, то первое, что увидела — лицо лучшей подруги. Сехмет. Девушка приподнялась на руках. Внутри было непривычно пусто. Хотя о привычках судить было трудно, когда кроме Сехмет она не помнит ничего. Эта мысль приходит к ней слишком быстро, и осознать ее не было времени. Они уже мчались куда-то на украденной с ближайшей парковки машине. Она не узнает места, мимо которых они проносятся. И темнота не причём, говорит голосок из глубин сознания. — Это Лондон. Но не наш. — дрожащим голосом сообщает Сехмет. «А какой был наш Лондон?!» — хочется выкрикнуть это так, чтобы еще полмира было в курсе. Но вместо того, она сглатывает и узнает свое имя. Сехмет секунду сомневается. Наверное, если бы дети могли знать, когда их озадаченные, и вполне возможно счастливые, родители дают им призвание, они бы почувствовали такой же трепет, как и она. Вот, вот и услышит важную частичку себя. — Олеандр. Олеандр уткнулась носом в стекло.3
Другой мир, им пришлось уйти, завязалась драка, Олеандр была вынуждена прикрывать. Что?! Будь она нормальным человеком, то восприняла бы это как несусветную чушь. Но Олеандр не с кем и не с чем было сравнивать. Абсолютно затрёпанный мотель. Она видела в ванной комнате паука. Теперь его официально звали Мортис. Сехмет спала. Она дотащила их до машины, непонятно каким образом нашла кров над головой, обработала глубокие царапины и порезы на их телах, львиная часть которых несла Олеандр. Сехмет имела полное право спать. А вот у нее так же не получалось. Голова адски трещала. Она расхаживала по небольшой комнатке. Олеандр знала, они с Сехмет не состоят в родстве, если бы не это, то скорее она бы приняла их за сестер. У них обоих длинные русые волосы. Разве что у Сехмет они слегка завиваются. Девушка стоит напротив окна, купаясь в свете луны. А потом уходит к зеркалу. Ей необходимо понимать хоть что-то. У них обоих мягкие, миловидные черты лица. Подводят глаза. Олеандр восторженно вглядывается в темно-зеленую, болотную радужку. Какие глаза у Сехмет? Кажется, серо-голубые. Да, точно! Такие мутноватые. Вернувшись в комнату, она критично осматривает Сехмет. Подруга хрупкая, очень. Как кукла. Красивая, недоступная, ею позволено только любоваться. Олеандр совсем другая. Она сдергивает с себя рваную футболку. Сухие мышцы вздуваются, когда она напрягает руку. Одна из ран снова начинает кровоточить. Девушка ворчит какое-то нечленораздельное ругательство. А потом замирает. Язык, на котором они говорят, совсем не похож на этот. То, что она в запале прошептала, было гортанным, тягучим, властным.4
Когда вы нихрена не помните и вам осторожно говорят спустя пару недель, что это к лучшему, становится страшно. По-настоящему. У Олеандр много шрамов разной давности. Какие-то — это розовые полоски, какие-то — белесые, давно прижившиеся. И сколько не вглядывается, не может понять откуда они. А Сехмет угрюмо молчит на все вопросы. Олеандр не интересен источник денег, которые множатся у них с каждым днем. Что-то подсказывает, она прожила бы и в том мотеле. Но собственная комната в отдельной квартире все же было лучшей перспективой. Она определенно благодарна Сехмет.5
Сехмет рассказывает о ее пристрастии к спиртным напиткам. На журнальном столике в гостиной стоит восемь разных бутылей. И вдвое больше стаканов, простых, пластиковых, из ближайшего супермаркета. Белое, красное, розовое вино. Сехмет смотрит ожидающе. Они остановились на мартини и вместо того, чтобы пробовать остальное, горячо закидывались им. У Олеандр много шрамов. Верно. Через четверть часа она стоит обнаженная, в то время как подруга обходит ее со всех сторон и, если узнает, то рассказывает о их происхождении. «Рубилась на мечах со мной.» «Вышла против вооруженного всадника с одним кинжалом в Египте.» «Пьянка в Америке, на нас напали индейцы, ты хотела их ограбить.» «О, — Сехмет смеется — а это тебя чуть не казнили на Гревской площади, Франция. Я еле успела замедлить гильотину.» — рассказывает о полоске на затылке. Олеандр будто трезвеет, просит остановится. Сехмет была права, лучше не пытаться воскресить это в своем сознании. Их жизнь напоминает ей мир. Олеандр никак не могла взять в толк, почему ей это так нравится. До того вечера.6
Сехмет обеспечивает их холодильник едой. Она платит за коммунальные услуги, телевидение, принесла смартфоны, ноутбуки, музыкальную систему, выкупила квартиру. Олеандр за эти полгода смогла смириться и забыть о муках совести, касательно сидения на шее у единственного близкого человека. Да, пожалуй, именно так. Она закрылась в комнате, в себе и выходила оттуда только на звяканье стаканов и гулкого шума от очередной бутыли, опускающейся на стол, ну, и когда наставала ее очередь делать уборку. Три часа ночи. Обычно Сехмет отдыхает. Олеандр хорошо себя чувствовала в это время суток. Сразу становилось как-то уютно, безопасно. Дверь приоткрылась. Сехмет вошла, подсвечивая себе изумрудными огоньками, рвущимися из-под кожи. У Олеандр таких нет. Подруга устраивается рядом, уставляясь в мультфильм вместе с ней. Затем улыбается, хохочет. — Серьезно?! Моана? Олеандр разводит руками. Она пересматривает его в третий раз, и это известие вызывает новую вспышку смеха. Сехмет говорит, что это ее любимая история за последнее десятилетие, после Мегамозга. Олеандр на в курсе сколько ей лет. На вид так между семнадцатью и тридцатью. Сехмет обещает рассказать чуть позже, варит им обоим крепкий кофе.7
Олеандр осознает, смириться — это одно. Принять — ему не синоним. А потом выбирается с Сехмет на распродажу одежды. Лично она восторга не испытывает, но ради горящих глаз подруги вытерпеть несколько часов - вполне посильная задача. Она ходит с ней в кафе, рестораны, сама вытаскивает погулять в парке ночами. О, Олеандр любит гулять под светом фонарей. И дождь. Она собирает себе по маленьким мгновениям, пытаясь заполнить ту пустоту внутри, которую она почувствовала, очнувшись. Не то чтобы это отступало, но, по крайней мере, удавалось забыть. Сехмет приносила ей книги, разные. От самых старых, датой века шестнадцатого, до изданных пару дней назад. Олеандр проглатывала и просила еще. Подруга обзаводилась знакомыми, кажется, приобрела акции какой-то компании. Олеандр не шла на вечеринки, не хотела видеть других людей. Сехмет посещала сборища с удовольствием.8
Иногда, в опустевшей квартире, она чувствует себя чуточку одинокой. Мортис, сплётший себе паутину где-то под потолком, слушал исповедь хозяйки день за днем. Это стало глупым ритуалом, рассчитанным примерно часа на четыре утра. Мортис выползал из своего укрытия, устраивался на ее ладошке, и Олеандр хотела верить, что он и вправду что-то понимает. Приползает-то самостоятельно. На кровати появляются плюшевые игрушки, на столе небольшой аквариум с золотой рыбкой, на подоконнике желтоватый макет черепа. Сехмет смотрит на новых жильцов скептически. Олеандр не признает свою тягу к общению ни под пытками, ни по пьяни.9
Сехмет застает ее за кормежкой голубей, слетевшихся к окну. Судя по именам, на которые птицы откликались, они здесь обедали далеко не в первый раз. Олеандр показывает. Вот тот, серый, с синеватыми крапинками — Александр, та, с зеленой шейкой — Изабель… Джозеф, Гарри, и самый красивый, белоснежный — Вельзевул. Олеандр нехотя признает, что компания ей необходима. Сехмет думает, что тот ангел с магазинчиком в Сохо, откуда она зачастую таскает чтиво под честное слово для подруги, то, что нужно.10
Олеандр очень нравится Азирафаэль. Как бы описать его поточнее? Забавный. Он часто искренне улыбался, готовил сладкое какао и у него всегда под рукой были ванильные пирожные. Она безвозмездно помогала ему с магазином, а по ночам они разбегались по двум разным диванам. Изначально он был один, но так как у Олеандр фактически теперь было два дома, Сехмет добродушно подарила второй. Как-то он показал ей крылья. Светлые, чуть растрёпанные. Где-то так она себе их и представляла, глядя на кудряшки. Иногда ангел ловил себя на том, что жалел девчонку. Она так просто принимала его природу, ведь других образов в ее сознании не было.11
Ангел дружил с демоном. Поначалу это вызывало у Олеандр определенный диссонанс. Не то чтобы она много знала об отношениях такого рода, единственным источником познания были многовековые талмуды самого Азирафаэля. Но. Но, мать вашу, просто «но». Мистер Кроули ее недолюбливал и всячески игнорировал, вызывая одинокие смешки, спрятанные за страницами. В какой момент Олеандр повадилась раздражать его буравящим, ни на секунду не отпускающим взглядом, пока Кроули был в поле зрения, она не могла точно сказать. А если бы могла, то наверняка прокляла. Ее прошлая жизнь была длинной. Три с четвертью тысячи лет, если верить Сехмет. Но Олеандр на 99,9% уверена, что в такие лужи она еще не садилась. И в такие глаза еще не смотрела.Crasamet, qui nunquam amavit*
12
Сехмет приехала за ней забирать после недельного книжного марафона по творчеству Гете. Олеандр быстро освоилась в режиме сна по нескольку раз в день небольшими периодами и теперь ее было не вытащить от слова совсем. А Азирафаэль только и рад, Олеандр обладала чудесным талантом разворачивать редких покупателей обратно к выходу с ничем. Наслышаны о методе осла и морковки? Едешь на животным, держа корнеплод перед самым носом. Сехмет выманивала подругу редким, дорогим алкоголем, обещаниями приключений и укорами совести касательно полу сдохшей рыбки, торжественно переименованной с Юноны в Кроули, некормленых голубей и покинутого Мортиса. К слову о паучке, Сехмет старалась не заикаться о нем после приобретения ему «большого брата» тарантула. Она боялась этих тварей до дрожи и комнату Олеандр старалась обходить всем доступными путями. Сехмет, сколько знала Олеандр, редко лицезрела признаки адекватности. Но, кажется, сейчас подруга била даже свои рекорды. Войдя в магазинчик, она стала свидетелем занимательной картины. Демон сидел напротив Олеандр, они смотрели друг другу в глаза и не двигались. Девушка растерянно покашляла, обозначая свое присутствие. — Я хочу завести питона. Но у меня уже есть рыбка с именем этой Змиюки. Тогда питон будет Кроули-старшим или Кроули-младшим? — раздался задумчивый шепот, приведший сразу к двум довольно значимым последствиям. Во-первых, гляделки были проиграны оппонентом, явно ошалевшим от неприкрытой наглости. Во-вторых, вечером Сехмет на нее наорала и заставила искать другое жилье. Но, в принципе, Олеандр была собой довольна.13
13 — это натуральное, нечетное число, стоящего между 12-ю и 14-ю. Шестое простое число. Седьмое по счету в ряду Фибоначчи. Одиозное число, недостаточное. Одно из трёх известных простых чисел Вильсона. А еще 13 — это чертова дюжина. И этим все сказано. В Германии нет домов с номером «13», в Англии 13-го корабли не выходят в море, в Испании существует суеверный страх перед «страшным» вторником, выпадающем на ту же дату. Олеандр вляпалась. Сильно и бесповоротно. Как до нее это дошло? Она стеснялась попросить Кроули потрогать его волосы. Они больше не общались со дня их игрища взглядов и теперь оказаться в Бентли, подвозящем ее до квартиры Сехмет, откуда она до сих пор не съехала, было неожиданно. Просьба, мягко говоря, странная. И, казалось бы, что необычного в стеснении? Со всеми же бывает.14
Сехмет покупает ей коттедж на окраине Лондона. Двухэтажный, шикарный. С беседкой на заднем дворе. Сехмет позволяет ей изголяться. Они затевают ремонт сразу в двух жилищах. Вначале преображается квартира Сехмет. Олеандр готова была задушить всех трех дизайнеров, приглашённых подругой, пытающихся совместить понятия уютно, стильно и современно так, чтобы Сехмет осталась довольна. В конце концов, она закрывается на втором этаже у Азирафаэля, а через два дня отправляет подруге готовый проект. Дизайнеры уволены, рабочие найдены. Они временно обе поселились в коттедже. Кроули подвозит её до магазинчика каждый раз, когда ей соблаговолит прийти в голову такая идея. Он не пытается быть вежливым, не открывает двери перед дамой, не развлекает Олеандр беседой. Молча приезжает, молча везет и молча скрывается. Она ему даже несколько благодарная за это. Олеандр вполне могла бы добраться на метро. Или попросить довезти Сехмет, ведь та не была занята круглосуточно. Она думала об этом, часто. А потом писала Кроули. Просто отправляла смайл. Хотя, сложность все же были. Олеандр не хотела, чтобы он знал, где её дом. Категорически. Её крепость, туда нельзя пускать врагов. С каких пор Кроули причислялся к врагам? Наверное, это случилось между появлением у нее чата в фейсбуке с двадцатью безответными смайлами и тем, когда она обзавелась питоном Змием. Сехмет обещала прирезать «это мерзкое пресмыкающееся» — но, к счастью Змия, не всерьёз. И потому, сначала добралась от коттеджа до квартиры, адрес который Кроули уже знал. А там поджидала этого чёртова ублюдка.16
Затем все перевернулось. И Сехмет смогла в полной мере прочувствовать, что это за страшное существо — подруга, которая не знает в какой цвет покрасить стены на кухне.17
Олеандр не хотела видеть Кроули. Даже при полном отсутствии памяти о прошлом, уверенный голос заявлял ей: «Залипать на довольно обычную татуировку на виске — это нихрена не нормально!» Чувствовать, что все твоё естество тянется к демону в солнцезащитных очках — это не весело. Убеждать себя в надобности покидать и навещать Азирафаэля чаще, чем раз в неделю — это не правдоподобно. Рассуждая таким образом, можно было вывести длинный список. Олеандр нужно чем-то себя занимать. Ну, во-первых, она не имеет никакого права тянуть тонкой макарониной из Сехмет средства для жизни, наставляла себя девушка. В глубине души точно зная, что у кого-кого, а у неё на Сехмет все права. А, во-вторых… не будет никаких других мотивов. Ведь в них ещё нужно себе признаться.18
Сехмет что-то кричит про Большого Брата. Олеандр сочувствующе смотрит на тарантула. — И чем мы с тобой не угодили этой злой тете? — сюсюкает, она и даёт существу забраться на череп. Два собеседника в одном.19
Олеандр пробовала себя в продаже мороженого, уборке, аналитике, программировании и так далее, и так далее. Она все реже появлялась у букиниста в гостях за недостатком времени. Не озвученные мотивы себя оправдывали. Последним увлечением стала психотерапия. Она же продержалась дольше, чем пара недель. Олеандр не планировала рассказывать Сехмет о постоянном источнике дохода. Не планировала, но подруга видела её насквозь до мелочей. Бои без правил. На деньги. Ринг, орущие зрители, боль от ушибов, капа во рту. Сехмет душой чуяла, Олеандр не сможет без соперничества. И совсем не удивлялась.20
Сехмет в шутку предлагает купить ей какой-нибудь раритетный внедорожник. Олеандр смеётся. А потом сидя в своей новенькой спальне замирает. Она вполне способна потрясти Сехмет ради машины. Ещё как способна. Но что-то в груди противится. Если она сама сможет возить себя по Лондону, то смысл строчить короткие сообщения с местом, откуда её забрать, отпадал. Отпадал смысл искать глазами Бентли среди сотен проезжающих мимо машин. Олеандр покупает себе куклу с рыжими волосами. Перманентным маркером дорисовывает ей вертикальные зрачки. И втыкает в неё иголочки. Одну за одной. Пустота внутри все ещё с ней. Единственным отличием было не уходящее тянущее чувство. И Олеандр не имела для него названия.21
Олеандр решила проверить все границы терпения Кроули. А потому прямо сейчас она едет на заднем сиденье Бентли, с голубями, сидящими на плечах. Она соскучилась по ним. В Хайгейте не было птиц, которых можно было покормить из окна. Олеандр видит насколько зол Кроули и не видит. как часто он недовольно косит взгляд назад. Его просто раздражают голуби и больше ничего. — Вельзевул, не волнуйся, этот жуткий мужик с рулём в руках не угро-обит. — услышал он после хлопанья крыльев. Кроули не может сдержать смех. Олеандр непонимающе оглядывается на него. И просит высадить на остановке, в паре миль от её реального места жизни, ссылаясь на хорошую погоду и желание гулять. Настроение у Кроули мгновенно портиться. Она скользит вниз по улице, эта сумасшедшая сучка, а ему хочется идти следом.22
Растения за много лет видели всякое. Их можно было испугать, но нельзя удивить. Ну, это они так думали. До того, как Кроули елейным голосом, полным сарказма, не уговаривал их расти «зеленющими». Что-то было в этом зловещее. С другой стороны, представьте себе мужчину, сверкающего змеиными глазами, которых ходит вокруг вас, разглядывать, читая отповеди всеми возможными тембрами своего голоса. Представили? И как?23
Кроули даже не хочет размышлять на тему, кому продали души Азирфаэль с Сехмет, пусть он точно был уверен в отсутствии этой самой души у ангела и сильно сомневался в ее присутствии у сообщницы. Но факт оставался фактом. Они вчетвером ехали на чертов пикник. Демон не мог не отметить с долей недовольства, он как-то слишком быстро на это согласился. Сехмет поначалу хотела довезти их на своем KIA Picanto ярко красного цвета. Но идея была оборвана Олеандр, не дойдя до Кроули. Она была уверена, что на чужую тачку тот не согласиться. И, в общем-то, была абсолютно права. Олеандр уступила место впереди для Азирафаэля, разумно сочтя это правильным. Ангел от нечего делать глазел в окошко на быстро, слишком быстро сменяющийся пейзажи. Иногда он успевал комментировать, вызывая приподнятые уголки у обоих девушек одновременно. Все-таки он был милым. Такой добрый, пушистый. Совсем как Большой Брат. Олеандр ощущает внутренний укор. Она давно не заходила к приятелю в гости. Вообще, Олеандр очень аккуратно относилась к теме дружбы. Кто для нее друг? Семья, близкая. Это что-то личное. Всем остальным, как бы они хорошо не были знакомы, она давала полумеры. Приятели, товарищи, знакомые. Честно признаться, их у нее было не то, что немного, вообще практически не было. Приятный старичок лет семидесяти, приходящий из-за проблем с женой, молодая девушка художник, пережившая изнасилование и беременность как его последствие, менеджер какого-то тайского ресторанчика и его способность раздражаться по мелочам. Проще говоря, клиенты. Сехмет предпочитала их именовать жертвами психотерапии, которую Олеандр все еще практиковала. Однажды она тайком, договорившись с подругой, наблюдала за сеансом, читала дело. Несмотря на насмешки, Сехмет была вынуждена признать: у Олеандр неплохо получалось, как для взгляда любителя. А еще наконец-то могла сравнить себя с обычными людьми и понять, насколько это ненормально — чары подруги, ангелы, демоны, антихрист и прочая суета. Открытие ее даже выбило из колеи на пару дней. Не то чтобы сильно. Она и до этого осознавала, что человек не живет по три тысячи лет, амнезия не длится больше года, а лучшие друзья точно не шутят про перемещение из мира, о котором она ничего не помнит. Олеандр была похоже на ребенка. Сехмет как-то упоминала, что практически всю жизнь она смело становилась за ее спину. Олеандр была ужасом для врагов и лучшей защитой для дорогих сердцу существ. Трудно поверить. Больше всего изнуряло то, что «дорогих» сказано во множественном числе. Кого?! Кого она забыла?! Азирафаэль совершил невозможное. Олеандр захотелось свернуть ему шею и расцеловать одновременно. Расцеловать за то, что он оторвал ее от не приносящего пользы самокопания. А убить за: — Знаете, я чувствую любовь. Всполохи любви! — воскликнул ангел — Вот сколько едем! — Азирафаэль развел руками — Такие тягучие, сероватые, но в тоже время такие мощные. — с сомнением договорил он. Никто не заметил, и не мог, собственно, но глаза Кроули расширились волнения по неясной даже для него причине. Сехмет нахмурилась, подозрительно зыркнув на сидящее рядом нечто с грустными глазами. — Всегда догадывалась, что ты меня все-таки лю-ю-юбишь. — «самодовольно» протянула она. — Тебя? Люблю? Я тебя умоляю. — также наигранно, но стоит засчитать, правдоподобно легко ответила Олеандр. На этом вопрос был решен. Пока что.24
Легко было прийти к выводу, что просыпаться и видеть красивую девушку с пистолетом в руках — не лучшее из того, что имело бы место быть. Олеандр вылупилась на Сехмет. Послышался щелчок предохранителя. — Руки держи так, чтобы я видела. — девушка подняла ладони вверх. Перебрав список причин, по которой Сехмет решилась бы ее пристрелить, она была вынуждена, что мотивов предостаточно, даже из того, что она помнит. — Как ты узнала, что твою любимую палетку теней смахнула с подоконника я, а не сквозняк? — в ужасе выпалила Олеандр. — Что?! Твою мать! — пуля продырявило покрывала покрывало в паре сантиметров от мизинца левой руки. Оставалось надеется, что это не промах, а запланированное действо. Олеандр пригнулась от банки, летящей ей в голову. Остатки недоеденной китайской лапши стекали с тумбочки. Сехмет выставила перед ее носом фотографию Кроули, распечатанную на формате а4 крупным планом. — Что вы чувствуете к данному типу? — Недоразумение как недоразумение. Что, природа ошибок что ли не совершала никогда? — пожала плечами потенциальная клиентка ближайшего морга. Несмотря на глушитель, выстрел все равно получался громким и внушительным. — Ты охренела? — риторический вопрос. — Что вы чувствуете к данному типу? — настойчиво повторила фразу Сехмет, направляя дуло пистолета к лицу подруги. — Демон, он и есть демон. Пуля вылетела. И зависла в воздухе в метре от Олеандр, охваченную зеленым свечением. — Привлекательный демон. 90 сантиметров. — С обалденными глазами. Чисто научный интерес ценителя. — Патологоанатом мистер Хемишь с недобрым предчувствием откусил уголок печенья. Пуля срывается с места в мгновение преодолевая сорок сантиметров за мах. — Он мне нравится. — признала Олеандр. Пуля зависла в миллиметре от ее правого глаза. Свечение заставляло часто моргать. — Я, как дура, влюбилась. — железо рассыпалась стружкой на ее колени. Олеандр откидывается на простыни. Лучше бы она ее убила. На дворе декабрь. Моросящие струйки воды переходят в грозу. Сехмет гремит чашками внизу, приносит ноутбук. Они смотрят «Босс Молокосос» и объедаются шоколадом до состояния, в котором еще месяц рвотные позывы появляются даже при простом упоминании чего-то сладкого. Курьер привозит объемный пакет из Макдональдса. Обладательница прописки по этому адресу достает из бара джин. Можно считать, что этот бесполезно прожитий день удался. Олеандр жалеет, пришлось перенести сеанс со старичком мистером Брауном. Но ничего, она ему поможет чуть позже.25
Змий обвивается вокруг ноги хозяйки. Он был голоден, а жрать голубей строго-настрого запрещалось. Олеандр дополнила свою итак колоритную комнату дартсом на двери. Фотография Кроули, так удачно принесенная Сехмет, была прикована к полю и изрядно истрепана далеко не первым кругом попадающих дротиков. Она не видела демона недели две после их пикника. И вот теперь она была, сучья удача, вынуждена выбирать между метро, такси и Бентли ради поездки к ангелу, пригласившего на чай с черновиками «Мастера и Маргариты» Булгакова. И как устоять перед соблазном? Всего один смайлик. Любой. Олеандр по-ребячески шлет ему фиолетовое сердечко. Смотрит на себя в зеркало, боясь увидеть красноту щек. Нет, до такого она вроде бы еще не докатилась. А пока он едет на ту остановку, где оставил ее в прошлую перевозку голубей, нужно покормить питона, он давно покушается на Александра.26
Мортис умер. Скорбели даже голуби, не раз пытавшиеся его съесть. Рыбка понуро смотрела на этот мир. Тарантул путался в ногах. Змий пытался утешить безутешную. Олеандр нарушает негласные правила их общения, обходившегося без слов. Где-то на заднем плане звучит игривое «Энтони» женским голосом, которое Кроули несколько перебивает неуверенным приветствием. Она просит отвезти ее в заброшенную школу или больницу и сбрасывает трубку. Бентли стоит на остановке меньше чем через пол часа. Поздний вечер. В свете фар она выглядит словно колдунья из старых приданий. Питон обвивает ее тело, высовывая голову из-под кофты, его голова лежит на плече. Он тяжелый, килограмм 12, но Олеандр сильная. Тарантул вместо короны сидит на голове. Вся эта братия смотрит на Кроули несколько неодобрительно, когда оказывается в салоне. — Змий, это Змий. Змий, это Змий. — представляет она демону его желтого тигрового тезку. Кроули думает, что хочет оказаться на его месте. Олеандр должно быть теплая, а под кофтой определенно еще и очень уютно. — Большой Брат, ты все слышал. — Ему показалось, что тарантул кивнул. О, Всевышний, за что ему этот зверинец? Олеандр мрачная. Излишне. Кроули помнил, если девушка в печали, она ревет и кидается в объятия первым прохожим. Ну, в большинстве случаев. Вот только он был уверен, попытается ее коснуться — и либо питон его сожрет, припоминая лучшие традиции каннибализма и забывая о весовых категориях, либо сама Олеандр выкинет его из машины. На заброшенной стройке она находит мелкого паучка. Тарантул пустил слезу. — Назову тебя Авель. Второй. — шепчет Олеандр, сажая членистоногого радом с Большим Братом. Кроули оставалось только молча поражаться ее сговорчивости с животными. Авель тут же осваивается, немного пугливо посматривая на Змия, который питон, правда и на того, который демон, тоже. Олеандр задержала свой взгляд на нем, что-то обдумывая. Он ждет приглашения на бокальчик вина. Кроули явно это заслужил. Но вместо того, слышит: — Спасибо. Я, наверное, отвлекла тебя. — она, изображая раскаяние, отводит взгляд в сторону. — Прости. Олеандр переполняет слишком много. Точнее меньше ничего. Как лента отрицательных чисел. Сраная пустота, Кроули который вызывает ощущения падения органов куда-то вниз одним своим видом, кончина Мортиса, блеклая радость Авелю. А, а еще этот хитрозадый был с женщиной, но на это лимита эмоций не хватало от слова вообще. Завтра позлиться по этому поводу, решает Олеандр. Домой она идет пешком, аргументируя тем, что хочет побыть одна и не желает слишком сильно отвлекать Кроули от дел. Бентли с визгом уезжает, обрызгивая ее водой из лужи.Impedit ira animum , ne possit cernere verum*
27
Кроули, врываясь к ангелу неделю спустя, ожидает увидеть что угодно, кроме Олеандр развалившуюся на диване с радостной миной и друга с такой же. Значит, как паучок, чтоб его дух никогда покоя не нашел, умер, так это к нему. А как посмеяться и жизни порадоваться, так-демон-то нам зачем? Правильно, чего его в щеку целовать? Он же всего лишь не один десяток раз мчался с другого конца Лондона, распихивая пробки, а не подарил старый медальон, до этого валявшийся в ящике сотню лет точно! Ангел машет ему рукой, а Кроули деланно смотрит на зазвонивший по чуду телефон и, ссылаясь на срочный вызов, уходит едва переступив порог.28
Сехмет обещает свернуть шею Гарри, если она не явит ей себя в ближайшие пару минут. Олеандр вздыхает так громко, что слышно даже сквозь шум воды и выходит из душа. За ней выползает Змий. — Почему мое имя никак не склоняется? — задает Олеандр первое, что приходи в голову. — Твоя прихоть. Все называли тебя Безымянной. Вот и взяла в прозванье вывеску трактира. — Сехмет поморщилась. — Что? — возмущенно зашипела Олеандр. Змий шарахнулся от нее в сторону.29
Сехмет стабильно работала с Адом. Ее устраивала оплата Вельзевул, Вельзевул устраивала проделанная ею работа. К сожалению, или счастью, иногда приходилось покидать пределы Великобритании. Сехмет поджидал Иран. В это же время Азирафаэля поджидал Кроули, бренди в неприличных количествах, а также табличка «ЗАКРЫТО» на двери в ближайшие несколько дней. Олеандр ничего не поджидало, кроме снова навалившейся тоски. Менеджер стал спокойнее, мистер Браун помирился с миссис Браун, а мисс Дженкинс переехала в психиатрическую лечебницу, не справившись со стрессом и навалившегося пережитого.30
— Зми-и-й-й. — питон лениво приподнимает голову. — Берцелиуса! — капризно просит-приказывает хозяйка. Змий сползает с кровати, чтобы через несколько секунд высунуться, подавая череп, а затем снова устраивается на Олеандр. Шел третий день отсутствия контактов со внешним миром.31
Олеандр еще никогда не ощущала себя так отвратно с похмелья. Раньше она никогда не пила в одиночку ничего больше бокала белого, полусладкого. Пьянство с компанией прельщало тем, что Сехмет всегда могла рассчитать, когда уже точно хватит. В медальоне появилась фотография.32
Кроули был рад наконец переступить край родной квартиры. Все шло хорошо ровно до тех пор, пока, прослушав автоответчик, он не выяснил, что отчет за последний месяц должен был быть сдан еще вчера. Разочарование с большой буквы Р.Odero, si potero
31
Сехмет прилетает из Ирана часа через четыре, припоминает Олеандр и думает, что неплохо бы ее встретить. Нет, конечно, с кем-кем, а с подругой ничего не могло случится. Но Олеандр допускала в свое сознание мысль, что просто соскучилась. Разумеется, только по Сехмет, ну, и, разве что капельку, по Кроули. Она отправляет ему «большой палец вверх» и терпеливо ждет на остановке. Но Бентли не подъезжает ни через сорок минут, ни через пятьдесят. Девушка хмыкает, настроение было безвозвратно испорчено сущим собственным спокойствием еще с утра. Олеандр ловит кеб, садится в него и даже успевает назвать аэропорт Хитроу в качестве пункта требуемого пребывания. Мир переворачивается так странно, что она оказывается на переднем сиденье ожидаемого первое время Бентли, рядом с Кроули. Давно сложившаяся традиция предполагает ехать в тишине. Олеандр даже успевает задремать, откинув голову назад. Кроули расталкивает ее в паре миль от Хитроу, бережно тряся за плечо. Да, она и вправду теплая. Где-то внутри него мечтательно отзывается змея. — Кроули. — Ммм… — он отзывается как бы нехотя, не отрываясь от дороги. — Я тебя люблю. — меланхолично заявлять Олеандр. Кроули опешил. И выпалил то, что первым пришло на ум. То, что он уже не раз говорил симпатичным дамам на протяжении веков после этой фразы. — Не взаимно. Демоны не умеют любить. Олеандр пожимает плечами, замолкает. Выражение безмятежности на ее лице ничуть не изменилось. Только во рту вкус олова бил по рецепторам.32.1
Она встречает Сехмет.
32.2
Она садится в машину подруги.
32.3
Она рассказывает.
32.4
Олеандр убедительно просит не трогать ее какое-то время, не приближаться.
32.5
Она гортанно, отчаянно орет.
33
DIES IRAE, DIES ILLA.*
Олеандр была готова к стадиям отрицания, гнева, торга, депрессии и принятия. Но у судьбы на нее всегда были свои отдельные планы. Начнем с того, что отрицание даже не подумало постучаться в гости. Как и торг. Их в полной мере и даже излишком возместил гнев. Ярость. Она теплилась в груди маленьким огоньком, затем костром, разрасталась, грозя перейти в пожар. Олеандр еще не знает. Депрессия придет позже. Намного позже, чем она может подумать. Олеандр не пьет. Она спит, поднимается, доводит себя до изнеможения физически и снова проваливается в забытье. Телефон грубо смыт в канализацию. Одежда провонялась потом. Дойти до ванны? Лень. Как-то Олеандр подходит к окну и замечает красненькую машину напротив коттеджа. Значит, волнуется, беспокоится, но потревожить боится. Хочется плюнуть, возненавидеть. Ей нужна встряска. Кто-то шепчет над ухом, еще чуть-чуть и она сорвется. Куда, зачем? Олеандр банально хочет жрать. Но холодильник пуст. Как ее питомцы выживают вообще непонятно. Они скрываются от ее глаз. Паршивцы. Впрочем, правильно делают. Этот всратый медальон. С этой всратой фоткой Кроули. А вот и пожар. Внутри обрушивается крепкая плотина. Олеандр имела заблуждения считать, что раньше она кричала. Ничуть, она повышала голос, всхлипывала, выла, но точно не это. Откуда такая уверенность? Вот сейчас Олеандр действительно закричала. Вспомнила. Прочувствовала силу, которой до этого так не хватало. Ожила.34
Кроули тревожно. Очень. Это чертово «Я тебя люблю» всплывает каждую секунду, обещая сбить с ног. Кроули, никогда не любивший наркотики, накидался в смерть. Он ненавидит ее за безразличие после отказа. И ненавидит себя, когда просыпается в кровати с девушкой, так напоминающей внешне Олеандр.35
Она вваливается к Сехмет без заявления. Выглядит бледой, понурой, но слишком радостной. Злорадно радостной. И да простит эти предложения тавтология. Бои без правил кажутся сущей мелочью в сравнении с тем, что она может. Что умеет. Сехмет ее знает. Если хреново Олеандр, значит остальные не выживают вовсе. И потому спускается с ней в ад. Отнюдь не фигурально. Когда Вельзевул испытывающее спрашивает: «На что ты способна?», она без сомнений отвечает: «На все.» — и это звучит настолько уверено, что даже не приходится сомневаться. В тот миг отсчет начат заново.1
Повторюсь. Это короткая история. Я хочу поведать ее в назидание. Вру. Хочу рассказать, о боли, страхе и жестокости. Я с удовольствием применяла к людям и то, и второе, и третье. Теперь смысл этой фразы становится немного понятнее, верно?2
Ей нравится работать с Хастуром. Приходится по вкусу его резкий, сумасшедший смех. Они чинят зло, разруху. Переносят крах из страны в страну. Из города в город. Олеандр обнажает клинок, рубит конечности, угрожает. Хастур искушает, сжигает. Их след ломкой нитью тянется по Земле. По этой нити, словно Тесей в лабиринте Минотавра, идет Смерть. Он вздымает свой черный балахон, забирая забитые, зарезанные, сожжённые души.3
Олеандр ждала пока гнев утихнет. Крови все было и мало. Наверное, она сама бы не остановилась, но Вельзевул вызвала их в земли Туманного Альбиона. Олеандр в шутку предлагает Хастуру переехать к ней жить. Он гогочет. А потом, утром, обнаруживается сидящим на кухне. Ему скучно. Она приготовила ему сладкие тосты. Хастур ободряюще кивнул. Это стало порядком. Он расхаживал по ее дому с видом второго хозяина. А Олеандр отчего-то была совсем не против. Герцог пришелся по душе Большому Брату, Змию, голубям, которые его пусть и боялись инстинктивно, но не отстранялись. Только Авель прятался в дальний уголок. Его единственного Хастур совсем не впечатлял. Она научила его принимать душ, если он остаётся в коттедже. Носить одежду. Темно-синий объемный свитер и голубые рваные джинсы. Он научил ее курить. С нереальной частотой, в любой из комнат дома. Как-то она застала его один на один с питоном. Хастур дымил, а Змий вдыхал пары. Только демон мог подсадить пресмыкающееся на никотин.4
Это неизменно происходило в каждое утро, которое Хастур проводил в ее доме. Точнее уже в их доме. Олеандр грела чашку молока, растворяла в ней сахар в большом количестве. Взбивала яйцо, смешивала все вместе. И отходила за хлебом несколько метров в сторону. А затем обнаруживала Хастура, бессовестно глотающего сладкую жижу. Она всегда смешивает чуть больше, чем требуется. Он всегда выпивает, оставляя ровно столько, сколько нужно. Олеандр делает вид, что негодует. Хастур делает вид, что у него честные глаза. Пока тосты жарились, демон перемещал стаканчики кофе из Старбакса. Все время было что-то новое. Никто не мог угадать какой заказ сделает человек в тот момент, когда им приспичить выпить то, за что он отдал свои кровные и, за редким исключением, честно нажитые. С легкой идеи Олеандры он записывал в отчеты это как побуждение к одному из грехов.5
Олеандр просит остаться на ночь. С ней. Как выяснилось еще где-то под Ирландией, Хастуру не интересен ни сон, ни секс. Но он за те восемь месяцев, что они провели бок о бок, не нашел ничего преступного в том, чтобы ей уступать. Олеандр лежит придавленная его весом с правой стороны. Растрепанные, слегка влажные светлые волосы, гораздо более блеклые чем ее насыщенный русый, пахнут каким-то женским шампунем. Девушка хихикает. Он так и не смотрит на флаконы.6
Олеандр кроет азарт. Это неуемное чувство догонялок. Мышка вот-вот юркнет в норку. Рыбка практически срывается с рыболовного крючка. Это новое задние на миллион фунтов, в прямом смысле этого выражения, будоражит, делится она новостью с Вельзевул. Кайл Гриффин — заноза в теле хорошо работающей машины. Олеандр найдет его. Обязательно. На территорию его усадьбы можно войти только будучи приглашённым человеком, искренне тебе жалующем. Возможно они бы пошли окольным путем втирания в доверия. Этот вариант нравился своей коварностью, красотой. Он обещал тонкую игру. И единственное, что от него удерживало — время. Кайл Гриффин должен быть мертв не позже, чем через 22 часа. Она показывает Хастуру точки на плане. Убеждается, все получится. Вечером их ждал паб, Сехмет и много пива в грязных бокалах. Но, вашу ж мать! Фортуна в очередной раз повернулась к Олеандр задницей. — Он заключил сделку с демоном. — отводя глаза сообщает Хастур вначале ей, а потом и Вельзевул. Князь Ада переворачивает преисподнюю с ног на голову. Олеандр и сама носится по серым коридорам, вписываясь в начавшееся безумие. Гавриил посылает отряд на место бывшего пожарища. Олеандр не интересно, почему он стал костью в горле сразу двум противоборствующим сторонам. Но это не колебало ни вправо, ни влево, тот факт, что его голова должна полететь с плеч. Она зла. А еще вымоталась. Ни крохи сна за последние двое с половиной суток. И восемь банок энергетика. Бунтовало все. Мозг, желудок, зрение. Еще чуть-чуть и даже руки начнут трястись. В какой-то момент приходит озарение. Единственный демон, который не знает о шумихе, поисках и потому не имеет возможности знать, что натворил — это тот, который не появляется в аду без надобности. Тот, который живет на Земле. Олеандр все-таки приобрела себе внедорожник. За то время, пока они с Хастуром были в загуле (бойне), она успела удостовериться, он проедет везде. Но, как оказалось, везде кроме пробок. Она быстро теряет терпение. Гавриил по личному чуду расчищает путь. Южный Кенсингтон, жди ее. Олеандр напоминает себе: сначала задание, потом сантименты и метания. Швейцар оглушенный сильным ударом валиться на пол. Она никогда не лажала с заказами. Ни разу за свою недолгую карьеру. И вся сущность, вся гордость, собранная в поджаром женском теле, бунтовали против того, чтобы это случилось. Хастур семенит за ней следом. Снова в своем старом вонючем пальто. Что ж, у всех нас есть привычки. Она идет вперед. Решается, замирая перед стальной дверью. Хастур мог бы ее открыть по щелчку пальцев, если бы только попросила. Олеандр как зачарованная смотрит на свою ладонь. Сероватые огоньки вряд ли смогут нормально осветить путь, как это делала Сехмет. Но они вполне способны помочь ей пробить замок насквозь сильным ударом. Олеандр не имеем права допустить развоплощение Хастура. И потому проверяет все, что могло бы обрызгать или вылить святую воду. Кроули поджидает гостей рассевшись на тяжелом резном письменном столе. Она напоминает себе о ярости. Кайл Гриффин не должен уйти. Расстояние от входа до демона преодолевается в мгновения. Олеандр хватает его за грудки, опрокидывая на гладкую деревянную поверхность. Автоответчик шипит голосом Вельзевул: «Где Гриффин?!» — и Олеандр хочется добавить какое-нибудь ругательство. Она приоткрывает рот, когда Хастур протягивает ей зажжённую сигарету, делает затяжку из его рук. По комнате разносится горький вишневый запах. Кроули умный мальчик. Он умеет оценивать обстановку и искать лазейки в заключенных сделках. Кайл Гриффин не промах, но Змий не первое тысячелетие ходит по этому миру. И потому прикидывая место расположение, он называет два. Но не в его силе указать на то, какое из этих двух неправильное. — Можно мне не ехать? — обреченным голосом спрашивает Олеандр. Кроули отмечает насколько больной она выглядит. — Хотя, о чем это я. Моя цель — мне и разбираться. Она прижимает его чуть сильнее, чем нужно. И совсем не хочет отпускать. Соблазн незаметно пройтись губами по татуировке велик. Главное, что они постигли за месяцы их сотрудничества — умение понимать без слов. Привести Олеандр в чувство можно только болью, жестокостью. Он замечает, как она теряется. Прижигает запястье никотиновой палочкой. Напоследок Кроули удивленно замечает в блестящих глазах благодарность Хастуру.Corda nostra laudus est
7
— Снова слышу это шепот прибоя, кто я? Знает лишь одна вода… — фальшиво напевает девушка, опиравшаяся на перила. Озеро покрывается маленькими волнами. Хастур, вышедший из тьмы, протягивает ей банку с так и не выпитым пивом. Олеандр думает, что они бы были идеальным тандемом. Но вот в чем проблема. У Хастура нет сердца. А если бы и было, то оно бы стабильно молчало. Она оглядывается на него и убеждается — демоны не умеют любить. Что угодно, привязываться, чувствовать ответственность, можно сказать дружить. У некоторых похоть. Только не любовь. И как жаль, что она этой благости не лишена.8
Олеандр долго отсыпалась. Обычно это было четыре, пять часов в сумме из коротких моментов дремы. Лечь в восемь часов вечера, а проснуться в двенадцать часов утра — это не в ее стиле. Она берет что-то наподобие перерыва. Отдыхает. Круглыми сутками. Но ощущение бешенной усталости не отступает. Олеандр ловит на мысли, что ей все надоело. Пожалуй, стоит переехать. Сехмет, конечно, будет недоставать, но они и так видятся раз в три месяца. Хастур продолжает околачиваться у нее. И Олеандр не видит смысла противится. Пожизненные с первого взгляда запасы чая закончились. Девушка разочарованно вздохнула.9
Олеандр хочет расставить все точки. Не нужны никакие поводы возвращаться, Лос-Анджелес — чудное местечко. Ей стыдно было показываться на глаза Азирафаэлю с тех пор, как она начала убивать. Любой другой ангел на его месте, и было бы плевать. Олеандр объяснилась с ним практически сразу же. На уровне средней школы, по смс. И до сегодняшнего дня у нее не было повода к его навещать. Азирафаль видел много ужасного. К сожалению, Олеандр к нему относится. Это расстраивает до глубины ангельского понимания. Сидя напротив друг друга, оба думают, им не о чем говорит. Олеандр просит отдать медальон Кроули.10
Вылет запланирован на двое суток. Частный рейс. Сехмет пыталась убедить оставить в Англии хотя бы голубей. Подруга была непреклонна.11
Ангел невозмутимо сует ему вещицу в руки. Кроули раздраженно вертит его перед глазами. Украшение и вправду пролежало у Азирафаэля век, а то и больше, и ни разу он не узнал, как оно открывается. Букинист отбирает медальон у своего друга. Возится с замочком. Кроули, пытается заглянуть через плечо. Как бы незаинтересованно спрашивает: — Что там? — Ты. Руки Кроули становятся ватными.Nitinur in vetitum semper, cupimusque negate*
12
12 (двенадцать) — натуральное число, расположенное между числами 11 и 13. Третье пятиугольное число, первое избыточное число. Боги объединялись в «пантеон» или «двенадцать олимпийских богов», однако состав этих «двенадцати» в разное время определялся по-разному. Геракл совершил 12 подвигов. 12 сыновей Иакова основали 12 колен Израилевых (Быт. 49:28). 12 камней наперсника (Исх. 28:21). 12 членов Никео-Цареградского Символа веры. Двунадесятые праздники — 12 важнейших праздников. Служба Двенадцати Евангелий в Великий четверг. В году 12 месяцев, 12-й месяц — декабрь Количество зодиакальных созвездий равно 12, если не учитывать Змееносца. В сутках 24 часа, но часы традиционно изготавливают с 12-часовым циферблатом, по которому часовая стрелка за сутки проходит два круга; раньше делили на 12 часов отдельно день и ночь, начиная с восхода и заката: дневные и ночные часы имели, как правило, разную длительность. Минутная стрелка в часах движется в 12 раз быстрее, чем часовая. 12 — определяет нашу реальность. Он изъездил квартал вблизи остановки, где всегда ее высаживал, вдоль и поперек, в стремлении определить, где она живет. Кроули разочаровался в своей затее еще после первого круга. — Что вы здесь ищете? — спрашивает местный подросток. — Не разу уже вижу вашу машину. Он и сам не знает. — А, эта долба… — в принципе, Кроули не так уж и не согласен с невысказанной мыслью. — Вверх и на право. 71-й дом. Хастур открыл ему двери. Герцог Ада с заспанным выражением лица, чистой одеждой и шлейфом одеколона. Голос Олеандр раздается откуда-то из глубин дома. Хастур исчезает с пути. Волосы на загривке встают от того, что его партнерша сотворит с Кроули. Не то чтобы он не хотел присутствовать, но это не его бой. — Новая зверюшка? — беспечно спрашивает демон. — Да. — Олеандр отстраненная кивает. — Все началось с Мотриса. Потом были плюшевые игрушки, макет черепа с eBay, Берцелиус, рыбка, некогда носившая имя Юнона, Александр, Изабель, Джозеф, Гарри — прикормила птиц, Большой Брат для Мортиса, как возникла мысль завести тигрового питона, ты, наверное, и сам помнишь, про Авеля тоже знаешь. Хастур отличается от Змия только тем, что он теплый. — Это же насколько тебе одиноко. — говорит Кроули, даже не осознав. — Ты даже не представляешь. Кроули делает шаг вперед. Осторожно. Второй шанс у него вряд ли будет. — Есть место для еще одной прохладной рептилии? Олеандр отворачивается. — Завтра я улетаю в Америку. — о, Боги свидетели, ей бы очень хотелось, чтобы ее голос не дрожал. — Какое совпадение, я тоже. — хитро шепчет Кроули, беря Олеандр за руку.