Смерть Руно

      Коридоры вражеского флагмана завалены телами павших воинов, как мятежников, так и лоялистов. Стены забрызганы кровью, а пол попросту залит ей.        Руно неожиданно поняла, что осталась одна. Её скафандр почти целиком окрасился красным. Она устала сильнее, чем готова была признаться даже самой себе. Заалевший от крови топор, казалось, весил в несколько раз больше обычного — если бы ни мёртвая хватка бионического протеза, уже выскользнул бы из рук. Сейчас он казался единственным предметом, благодаря которому Руно ещё держалась на ногах. Кое-как перемотанная рана на левой руке умудрялась кровоточить даже через два слоя дезинфицирующей ткани и, разумеется, болела.       В проходе появились три фигуры, закованные в на удивление совершенно чистые боевые скафандры.  — О, Хель, да сколько же вас тут?       Мятежники, держа топоры боевым хватом, осторожно приближались. Мисаки не знала, узнали ли её. Однако в любом случае человек, одетый в полностью забрызганный кровью скафандр с череполиким шлемом и окровавленным двухсторонним топором в руках, должен внушать некоторое опасение.       Когда между ней и врагом оставалось всего три ярда, Руно наконец оторвала древко оружия от пола, однако вместо боевого хвата просто взяла топор за середину рукояти. Атака последовала незамедлительно; Мисаки было забавно наблюдать, как все трое замахнулись, каждый с как ему казалось наиболее удобной стороны — левый слева, правый справа, а средний сверху.       Руно хватило одного движения, чтобы ускользнуть от всех сведённых в одно место ударов. Затем она почти непринужденным движением вогнала топорище в горло одного из мятежников. Другой попытался ударить её оружием, однако Мисаки парировала удар бионическим протезом, после чего вогнала топор в правую часть грудной клетки врага. Единственный оставшийся противник, казалось, потерял остатки смелости; возможно, он и мог бы спастись бегством, однако сомневался, сможет ли убежать. Взяв оружие защитным хватом, он, похоже, собирался драться до конца.       Руно хотела что-то сказать, когда в коридоре послышались шаги. Решив, что противник отвлёкся, мятежник попытался нанести удар — однако мгновенно поплатился за наглость жизнью, упав на палубу с расколотым пополам безликим щитком боевого шлема. На этот удар ушли все чудом оставшиеся силы, а тем временем уже приближались новые мятежники, опять в чистых скафандрах — в этот раз их было больше десятка. Мисаки с горечью признала, что драться в таком состоянии уже не способна: не с таким количеством врагов.       «Значит, мой план не удался. Неужели это конец?» — Руно упала на колени, оперевшись на выставленное вперёд древко топора. Почти всегда безошибочным взглядом она определила, что из дюжины идущих к ней мятежников никому нет больше стандартных двадцати лет.       «Похоже, и вправду конец, » — Руно сняла шлем и, развернув, посмотрела в череполикий щиток. Синие волосы упали на покрытые кровью наплечники. — Элис, как ты посмела? Как ты посмела умереть раньше, чем я смогла до тебя добраться? — уже вслух проговорила Мисаки; подняла взгляд к потолку, совершенно не обращая внимания на неожиданно остановившихся всего в пяти ярдах врагов, а затем и вовсе закрыла глаза. — Помнишь детство? То чудесное время, когда мы жили вместе. Вот бы вернуть то беззаботное время, когда причиной наших ссор были всякие ничего не значащие мелочи. Признаться, порой я намеренно нарывалась на драку, такой уж скверный у меня был характер. Хотя сейчас, наверное, не намного лучше. Даже когда мне удавалось тебя спровоцировать, в драках ты никогда не выигрывала, — Руно было совершенно не важно, что эти слова слышат посторонние. Какой смысл что-то скрывать, если Элис уже мертва, а она сама скоро присоединится к ней? — Вряд ли кто-то мог назвать нас подругами, однако ты всё равно приходила мне на помощь в сложных ситуациях, ты всегда выслушивала и успокаивала меня, а я отвечала лишь холодом, постоянными ссорами и попытками спровоцировать драку. Хотя, помнишь, как-то и я пришла тебе на помощь? Помню как сейчас ту шайку парней, главный, похоже, мнил себя уличным бойцом, хотя был явно мелковат для подобного звания. Наверное, то был единственный день, когда мы дрались вместе. Точнее, мне пришлось драться за двоих, — Мисаки усмехнулась. — Ладно, ладно, ты дралась не так уж плохо. После того как мы прогнали того клоуна и его шайку, мне пришлось долго тебя успокаивать. Следующие несколько ночей ты боялась спать одна. Постоянно видела того парня в кошмарах, видно, неслабое впечатление он на тебя произвёл. Всё-таки, наверное, тогда мы были близки куда сильнее, чем я готова была в этом признаться, я ведь не разу не оставила тебя спать одну, даже несмотря на имеющуюся возможность, — лицо, в ходе рассказа озарённое доброй улыбкой, помрачнело. — Когда я отправлялась в академию, ты провожала меня со слезами, несмотря на все обиды, а может, этих обид и не было вовсе? Жаль, как же жаль, что ты решила остаться со своим дедушкой, а не ехать со мной в академию, думаю твой интеллект и интуиция мне совершенно не помешали бы. Хотя, с другой стороны, я совершенно не могу представить тебя в форме, — Руно грустно усмехнулась. — Ты решила остаться с дедушкой Майклом, ох, знать бы мне тогда, к чему всё это приведёт. Верно, героиня Эль-Тиранакрипта? Ах да, уже и это прозвище почти все успели забыть. Интересно, сколько же раз мы сталкивались после того расставания, уже стоя на мостиках своих кораблей? — Мисаки помотала головой, как бы освобождаясь от наваждения; спокойным взглядом осмотрела выстроившихся перед ней полукругом мятежников. Ей никогда не нравились лицевые щитки их шлемов, они были почти абсолютно безликими, лишь чёрная полоса тарированного стекла помечала прорезь для глаз. — Кто-нибудь из вас знал её? — хрипловатым от усталости голосом обратилась к ним Руно. — Волшебницу, — пояснила она, увидев осторожное замешательство, которое прокатилось между врагами. — Я, — один из воинов сделал шаг вперёд. — Я встречался с ней несколько раз, — неуверенно проговорил он, явно чувствуя себя слегка глупо. Судя по интонации, различимой через искажение решётки шлема, это парень максимум лет девятнадцати. — И какой она стала? — с тенью возбуждения в голосе спросила Руно. — Не знаю, какой она была, но когда я видел её, она казалась словно сияющей, доброй, будто ангел во плоти. Я тогда был ещё почти ребёнком, возможно, мой взгляд и был предвзят, -сказал воин. — Значит, она не так сильно изменилась, — Мисаки кивнула и широко улыбнулась. — Она всегда была девочкой, в которую невозможно не влюбиться. — Никогда бы ни подумал, что волшебница когда-то так близко знала кого-то из… — парень запнулся, — вы ведь та самая знаменитая Руно Мисаки, верно? — почти стесняясь, спросил он.       Девушка кивнула. — Сними шлем, — вдруг попросила она. — Зачем? — отдёрнулся мятежник. — Да не бойся, я не взорвусь, — добродушным тоном сообщила Руно.       Парень, пусть и с опаской, всё же подчинился. Мисаки жестом поманила его к себе. — Как тебя зовут? — спросила она. — Джереми. Джереми Дюпон, — представился воин, робко приближаясь к девушке. — Джереми, — Руно произнесла имя, будто пробуя на вкус. — Ты станешь героем, — усмехнувшись, предрекла она. — Уж не думала, что умру вот так: не от вражеского залпа, стоя на мостике своего корабля, не от руки закалённого в боях ветерана — или того проклятого клоуна, как вы там его зовёте? Маска?       Джереми кивнул.  — Нет, меня убьёт простой молодой воин по имени Джереми. Мятежник, -последнее слово она добавила как бы невзначай; жестом указала место, куда он должен нанести удар. — Ты ведь ещё ни разу никого не убивал, верно? — осведомилась Мисаки.       Джереми смущённо кивнул. — Забавно. Если выживешь, сможешь рассказывать эту историю своим детям.       Воин встал слева от Руно. — Ну, что медлишь? — Мисаки подняла левую руку, будто приказывая приготовиться. Джереми поднял боевой топор. Руно смиренно склонила голову. — И всё же… мы ведь и вправду были друзьями, а может, и чем-то большим, чем друзья, — Руно резким движением опустила руку, и ударом боевого топора мятежник оборвал её жизнь.