Про шипперов, лагеря и игры

В последнее время у Клима часто возникала мысль, которую он ненавидел: что, если бы Глеб не был его братом? Что, если бы их ничего не обременяло, и… На этом моменте он обычно останавливался и старался сделать невозмутимый вид, в который раз выдавая смешную — какой она казалась лично ему — шутку, чтобы скрыть свои ужасные, по его мнению, мысли от посторонних. Но Глеб всегда это замечал. Он останавливался на полуслове и тихо, почти шёпотом, спрашивал: «Что такое?» Остальные, кто были рядом с ними, немного удивлялись, но потом вновь возвращались к своим разговорам. Клим лишь хмыкал говорил: «Нормально всё», пытаясь не думать об этом. Возможно, ему было бы даже стыдно, если бы он знал, что это такое, но он просто думал, что это результат очередных ударов в стену двадцать пятой комнаты, некоторые из которых были почему-то головой. — Эй, ёбаная лошадь! Можно тебя поцеловать?! Это вырвалось случайно. Неосознанно. Шум в комнате затих. Казалось, на заднем фоне можно было услышать звуки сверчков. Артём буквально застыл на месте, поднося ко рту пару чипсов; Глеб посмотрел на Клима снизу вверх странным, долгим взглядом, в котором читалось полное непонимание этой фразы. А потом они оба засмеялись. Очень громко. Клим тоже неловко рассмеялся, радуясь, что все приняли это за шутку. Он упал на кровать и схватился за подушку. Хотелось сдохнуть прямо здесь и сейчас. Эти двое уж точно запомнят этот прокол и будут ещё долго припоминать. В этом Клим был уверен если не на сто, то на восемьдесят процентов уж точно. Даже восемьдесят пять. С половиной.

***

— «Магнус снял с него одежду, кинув её в сторону без разбора». Клим на секунду завис на месте, осознавая, что именно он сейчас услышал. Он прислушался ещё: — «Они целовались как безумные. Алек даже не мог подумать, что когда-нибудь будет влюблён в парня, а тем более в мага, за которого он будет готов умереть». Это определённо доносилось из соседней, двадцать пятой (кто бы сомневался), комнаты. Там вообще жили какие-то очень странные люди. Иногда Клим мог услышать как они разговаривают про смерть и что будет после неё, а в следующую минуту они могли смеяться над какой-то шуткой про персики. Никто не понимал, что в этом смешного. Из коридора вышел Артём, разговаривающий с Глебом. Они тоже смеялись над чем-то. Клим приложил палец к губам, говоря им, чтобы они заткнулись, и показал на стену. Глеб состроил непонимающее лицо, но всё же подошёл к стене и прислушался; за ним пришёл и Артём. То, что они услышали заставило их рассмеяться вновь, а Клим, не подумав (что бывает очень и очень часто), произнёс, смотря прямо на Глеба: — Я бы тоже так хотел. — Долбаёб? — Глеб отошёл от стены и от Клима подальше продолжая смотреть на него. Потом сделал небольшой шаг вперёд. — Я, пожалуй, уйду и оставлю вас вдвоём. — Артём странно улыбнулся и вышел из комнаты. Глеб и Клим остались наедине, и только тихие обрывки фраз, доносившиеся из-за стены прерывали их мысли и делали обстановку не столь неловкой.

***

Идея сыграть в «Правду или действие» пришла совершенно случайно. Было даже всё равно, что играли только трое: Глеб, Клим и Артём. Кирилл, который тоже жил с ними отказался, так и не объяснив причину. Парни сказали, что обойдутся и без него. Вышли на улицу и сели на лавку. Глеб остался стоять перед ними. — Я начну, — сказал Клим и повернулся к Артёму. — Ну? — Ебать… Ну действие. Клим на секунду задумался, а потом сказал: — Почисти зубы землёй. — Думаешь, это смешно? Нихуя это не смешно. Но Артём всё же выполнил это действие, хоть оно и показалось ему безумно мерзким и отвратительным. Пара человек, что проходили рядом смотрели на них как на придурков (отдельные личности сказали бы «А почему «как»?») и крутили пальцем у виска. — Фу, блять. — Артём выплюнул землю и ушёл куда-то в сторону корпуса, оставляя Клима и Глеба одних вновь. Он ушёл, а двое остались стоять около клумбы, не смотря друг на друга. После неловкой фразы Клима прошло всего два часа, и никто этого не забыл. Тем более Глеб, который все свои мысли и действия старался держать под контролем. Всегда. Кроме этого момента. Он повернул его лицо к себе, так, чтобы видеть его, и наклонился чуть вперёд, коснулся губами его губ, будто просил разрешения. Это было странно и неправильно, но… Нет. О таком нельзя думать. Правда, когда целуешь своего брата, пусть и двоюродного, думать можно о чём угодно. И даже о том, что тебе нравится, что происходит прямо сейчас.

***

Артём бы не хотел говорить своим друзьям, что видел всё, что происходило после его ухода. Не хотел, потому что не хотел палиться, что подсматривал и в тайне думал и даже мечтал о таком исходе событий. Он как-то услышал от своих знакомых-девушек слово «шиппер», и ему стало интересно, что оно обозначает. Оказывается, гугл довольно точное описание таких людей. Теперь Артём считает себя шиппером.