Романы, как этот

Сколько раз кляла университет. Сколько раз ругала. Эти серые стены, обросшие скукой. Эти щели в окнах, свистящие в глухой тишине пар. Эти надписи на партах, что ты глупая — зря поступила, могла бы после девятого уйти. А потом мирок пошатнулся. Хлипкая конструкция привычного расписания дала сбой, когда семестр начался с него. Он разрезал недвижимый воздух солнечным лучом своей улыбки. Разорвал бесконечную паузу голосом, похожим на спасение. Протянул тебе свою руку, желающую вытащить из глубины использованных кем-то дней. Он начал вести у тебя английский, когда ты почти разучилась кем-то восхищаться и разочаровалась в жизни. Он влетел в неё, распахнув дверь резко и громко. С порога бросил, метнул взгляд, подобный копью. Зелёный или карий? Каре-зелёный, где ободок вокруг зрачка вдруг становится золотым. Он улыбнулся своей сказочной улыбкой, обнажая ямочки на щеках. Обнажая всю свою светлую душу. Он потянулся к тебе, ко всем, словно был старым добрым другом. Ты потянулась в ответ. И — слишком. В какой-то момент граница нарушилась. Снеслась стена, отделявшая твой скучный мирок студентки и его чудесный мир преподавателя. Он сделал шаг, ты — два. Вы почти встретились на той границе, где обычно встречаться запрещено. Он всегда начинал с фразы про как дела, а ты молчала, потому что вопрос «Вы женаты?» нельзя было произносить вслух. Молодой, красивый, может, свободный, как птица. Может, свободный до момента, пока ты не решаешь, что изучать киберпреступления и писать резюме на английском — верх блаженства. А может, женатый. Может, затянутый в глубь быта, закинутый в круг дурацких семейных обязанностей. Не твой и не для тебя. Заботливый и верный. Чей-то ещё. И вот он гром среди ясного неба — женатый. И мысль в висках — переманить, привязать, приклеить. Схватить и забрать себе. Твой, для тебя. Он улыбался тебе. Смотрел на тебя пронзительно и колко, что в лёгких заканчивался воздух. Что сдавливало грудь, словно ты была больна сто лет. Он ведь не играл. Он чувствовал? И ты шла за ним по пятам. Шла за ним шаг в шаг. Блуждала длинными коридорами в надежде встретить, поздороваться, протянуть ладонь. А он будто избегал, сливался со стенами. Он отдалялся всё больше — неуловимый. Любимый преподаватель из всех. Как ему удалось? Как он это сделал? Как получилось, что всё до него уже перестало иметь значение? Секунду назад знать о нём не знала, а теперь планеты закружились вокруг него, он стал центром всего. Ты не прогуливала: сидела, слушала, записывала. Ты ловила каждое слово так, будто твоя жизнь зависела от всего, что он скажет. Ты молча боготворила. Ночами срисовывала его черты с воспоминаний. И везде, в каждой твоей случайной и нет мысли, он был лишь преподавателем. Был тем, к кому на «Вы». Был тем, кто к тебе на «Вы». Кто не любит русскую речь на занятии. Кто просит сказать, чем тебе нравятся и не нравятся пары. Кто заполняет собой всё помещение, чтобы студенты ему в рот смотрели. И ведь смотрели. Студенты. Студентки. Ты замечала, как одногруппницы шептались, посмеивались, следили за его движениями. Они старались, иногда лезли из кожи вон, чтобы вызвать симпатию. Взаимную симпатию, от которой сносит голову. Мысленно ты ненавидела всё это. Ненавидела то, что он есть, но не твой, не с тобой. То, что он со всеми смеётся, со всеми любезничает, но с тобой, кажется, делает это по-особенному. Ты чувствовала себя особенной с ним. И не знала. Одного ты не знала, глупышка — что такие романы плохо не заканчиваются. Они, как правило, даже не начинаются.