"Когда ты ел в последний раз?"

Bring Me The Horizon - Parasite Eve

      Все это было кошмаром наяву. Каждое отражение в стекле. Каждая натянутая линия белой паутины. Каждая искорка на искореженном автомобиле, остановленным грубой силой шестнадцатилетнего подростка.       Ноги чувствовали податливость черного асфальта, руки — точно такую же податливость человеческой плоти, разрываемой на части одним неверным движением. Он не отдавал себе отчета, не мог контролировать собственную мощь. Так ведь?       Каждое новое утро было океаном холодного пота. Учащенное сердцебиение взлетало до крыш небоскребов, чтобы упасть в самое нутро нью-йоркской подземки, поглощенное скрежетом рельс.       Отражение в зеркале представляло ему изможденного, слишком бледного для своего возраста человека, не способного трезво оценить ситуацию за окном. Столько новостей про него, столько слухов. Хотя… Всем было плевать на Питера Паркера, юного практиканта в обветшалой газетенке. Всем был интересен только парень в красно-синем трико, рассекающий кварталы вспышкой надежды.       Так оно было? Так легко, пока в его голове не поселились ошарашивающие картины несуществующего настоящего, того настоящего, где он не смог пересилить желание пользоваться силой в личных целях. Быть чем-то ужасающим, чем-то уродливым, чем-то… Нечеловеческим.       Капающая кровь из ноющих десен донимала героя, заставляла его зеленеть и нестись к туалету, чтобы освободить желудок от ощущения гнили и жжения в желудке. С каждым днем становилось все хуже и хуже.       Сны превращались в что-то осознанное, такое пугающе-реальное, что сам Питер поспешил скрыться от тетки подальше, надеясь не ошеломить женщину столь болезненным видом.       Глаза покрывались красной нитью лопнувших сосудов, пока грудь чесалась и шелушилась, словно неизвестное существо рвалось наружу, готовясь прорывать свой путь через желтоватые кости.       Очередное утро — очередная головная боль. Паркер перестал помнить, когда именно надевал свой верный костюм и когда возвращался домой. Особенно когда завтракал в последний раз, держа трясущимися пальцами грязную ложку с хлопьями. Все походило своим вкусом на дерьмо. Выглядело однозначно не лучше.       Соседи зачастили с жалобами на его крики по ночам, даже не догадываясь о своем пребывании в одном доме с Мстителем, одним из последних. Но парень продолжал слышать из их ртов только жалобное бормотание, пока толстые пульсирующие вены расползались голубоватым узором на их шеях. Ему было хреново.       Проснувшись в наполненной ледяной водой ванне, школьник зарыдал, переставая воспринимать реальность и действительность как одно целое. Сны становились слишком правдивыми, кулаки ныли от бесконечных побоев, а отчетливый рисунок в форме паука на его груди шипел и дымился. Или это тоже было исключительно плод уставшего сознания?       По Нью-Йорку прошла целая волна убийств, невиданная с незапамятных времен. Разорванные трупы, все доступные литры крови и обглоданные кости — градация тел варьировалась, но результат был един… Человек-Паук забивался в самый темный угол своей комнатенки и сдерживал рвотные позывы, замечая активное движение под своей кожей.       Что-то темное. Что-то агрессивное. Что-то живое. И что-то очень голодное.       Жизнь стала сновидением, а кошмары — продолжением утреннего подъема. Эта петля не кончалась, лишь начинала новый оборот, ведя юного героя к все более мучительным последствиям.       После обнаружения чего-то под своим зрачком зеркала стали под запретом. Завешаны черной тканью, такой же плотной, как и ширма шкафа. Шкафа, из которого уже больше месяца не вынимали красно-синий костюм, отчего сам паренек пришел в цепенеющий ужас.       Были ли его сны всего лишь кошмарами? И почему из-под кровати растекается бордовая лужица, принадлежавшая явно не ему? Потому что он сходит с ума, замечая в зашторенных окнах неестественную тень, следовавшую за ним попятам?       Или потому что до сих пор не помнил, как ел человеческую пищу хотя бы раз за этот самый прошедший месяц?