***
Утро в среду у Зейна начинается с громкого будильника и полного нежелания вылезать из теплой постели, но его занятия начинаются в десять, и ему еще необходимо время на дорогу. Парень шарит рукой у кровати, чтобы вырубить ненавистный будильник, который звонит уже третий раз, и посмотреть который час. Время нещадно приближается к девяти, и он, нехотя, все же выползает из-под одеяла, потягиваясь. Дорога до университета занимает у парня порядка получаса, когда он уже стоит перед дверями университета с двумя стаканами кофе на подставке, и, дожидаясь Луи, выкуривает сигарету (её вкус заставляет Томлинсона ‘блевать’ как он сам выражается, поэтому Луи курит исключительно kent). Зейн обводит взглядом толпы студентов, часть из которых уже оголили свои ноги из-за приближающегося мая, хотя на улице достаточно прохладно. Он видит знакомую макушку, и толпа словно редеет перед ним, представляя Зейну Томмо собственной персоной. На его голове полный беспорядок (волосы растрепаны) и футболка под теплой джинсовой курткой изрядно помята. Томлинсон принимает свой стакан с кофе и делает быстрый глоток, обжигая губы. — Гарри позволил выйти тебе мятым? — удивляется Зейн, присвистывая. Из них двоих — Луи и Гарри — Стайлс был куда более аккуратным и щепетильным к внешнему виду, в отличие от Луи, который запускает одежду в стирку только в том случае, когда ему уже совсем нечего надеть. — Мы немного повздорили, — говорит Луи, отводя взгляд, — он остался у родителей. Луи ценит дружбу с Зейном за то, что Малик никогда не задает глупые вопросы, и, на самом деле, никогда не трепется о том, какое дерьмо встречается у них в жизни. Томмо никогда не назовет Малика плохим другом за то, что он не рассказывает ему, как теряет девственность в семнадцать, или как впервые пробует травку в девятнадцать с (пока еще не) парнем Луи — Гарри. Зейн обычно первый, кто придет, если Луи скажет, что ему дерьмово и он хочет посмотреть «Дневник Памяти» и съесть пачку мороженого, потому что это всегда помогает его маме Джей (Луи любит ее до глубины души, и жалеет, что не успевает показать ей океан, как они мечтают). Зейн один из лучших людей, которых он встречает в своей жизни. И то, что у него не складываются дела с научниками — вина не Малика, а тех, кто однобоко мыслит (или он просто хочет всегда быть на стороне лучшего друга, как он всегда был на его). И когда Луи удобно устраивается на парте, подложив под голову стопку учебников, Зейн же разваливается на стуле, листая новостную ленту. Его взгляд привлекает заведующий кафедрой, при виде которого часть студентов, которые находятся в аудитории, подрываются на ноги, здороваясь. Малик продолжает сидеть (и как позже заметит Луи, что вид его говорит о том, что хоть слово, то он подпалит сигарету). Он смотрит в упор на выпускника, который только усмехается. — Мистер Малик, подойдете в мой кабинет после занятий, — говорит он, получая кивок от Зейна, и удаляется. Зейн толкает в бок смеющегося Луи, который только выдавливает из себя, что Малик чертов супер-герой, который противостоит всякому дерьму. Последние занятия проходят в достаточной легкости и свободе, и когда на последнем занятии на день приходит Андреас — бывший научный руководитель Зейна — он избегает смотреть на Малика. Только потому, что в последнюю их встречу Зейн говорит о том, что быть сраным абьюзером — последнее, что может позволить себе любой человек. Преподаватель говорит о том, что Зейн однобокий, а Зейн закуривает на веранде кафешки, в которой руководитель проверяет его анализ. В тот же день Зейн говорит о том, что однобокие, исключительно в его понимании, все, с кем он общается в разные моменты своей жизни. Поэтому, да, преподаватель на него обижается и отказывается (или из-за того, что Зейн дает свою оценку описываемого в книге). — Тебя подождать? — Луи пьет дурацкий сок из манго и апельсина, когда последняя пара заканчивается. Зейн прокручивает только два варианта развития событий: его не допускают к защите или дают в руководители очередного старика. Качая головой, говорит о том, что ждать его не надо. Малик, поправив рюкзак на плече, заходит в здание администрации и следует по знакомому пути, к кабинету заведующего, стучит три раза и слышит ‘войдите’, распахивает дверь. Кабинет залит солнечным светом, и видно редкие пылинки, танцующие на свету, Малик кривовато улыбается, видя мистера МакКэнзи. Зейн здоровается, проходит, закрывая за собой дверь. И он не сразу замечает другого мужчину, который сидит на кожаном диване по другую сторону. — Зейн, познакомься, — проговаривает заведующий, указывает раскрытой ладонью на неизвестного мужчину, сидящего в углу кабинета. Незнакомец отставляет стакан на небольшой столик, и поднимается, позволяя студенту лучшего разглядеть — шатен, волосы чуть короче, чем у самого Зейна и легкая щетина покрывает его щеки, ростом он выше, и парень смотрит на него, едва задрав голову. Малик кусает губу, когда ставит рюкзак в кресло, а сам протягивает незнакомцу руку. — Лиам Пейн, работает в издательстве, заканчивает наш университет и проходит профессиональные курсы по преподаванию. Твой новый научный руководитель и твой последний шанс, Зейн. Малик прикусывает щеку, когда крепкая рука сжимает его в рукопожатии, и Малик, как завороженный, смотрит в карие глаза мужчины, не нарочно сравнивая их с молочным шоколадом. — Лиам Пейн, — его голос завораживает, когда Малик ловит каждую букву, произнесенную им. Если Зейна попросят описать влюбленность — он опишет ее щекочущими желудок змейками, которые прекрасно ютятся в его подсознании; или тем, как немеют руки, когда вы впервые посмотрите в глаза другого человека, и будто невидимые искры рассыпаются вокруг вас. — Зейн Малик, — проговаривает парень, и вся та спесь разбивается вдребезги, и где-то в глубине души Зейн надеется на то, что никто из присутствующих не замечает никаких перемен в нем. — Надеюсь, что хоть какой-то план не провалится. — Могу гарантировать, — на губах собеседника — яркая улыбка (а не ухмылка, как отреагировал бы сам Зейн), и он открыто улыбается, переводя взгляд со студента на преподавателя, говоря о том, что они могут идти, наверное, и посмотреть то, что уже нарабатывает Зейн за месяцы работы. Когда они выходят из кабинета, Зейн говорит Лиаму о том, что неподалеку есть кафе с верандой, и если сам Лиам не против, то они могут устроиться там, потому что в душной библиотеке слишком много взглядов, и Зейн не может сосредоточиться. Пейн отмахивается от него, говоря о том, что они пойдут в любое комфортное место, лишь бы там было тихо. Когда они идут к кафе, Зейн поглядывает искоса на Лиама, который рассказывает о том, как сам заканчивает кафедру английской литературы, и как пишет свою работу под надзором Кимберли Уоттис — это второй научный руководитель Зейна, и она говорила ему, что он талантлив, но слишком самоволен, — и защитил на «отлично». — Хотите сказать, что вы помните ее моложе? — Зейн не удерживается от язвительного комментария, потому что никто не видит этого преподавателя молодым. Они даже не уверены, что она не рождается такой (в возрасте). — Если ты думаешь, что мне пятьдесят, то я от тебя откажусь, — Лиам хихикает, когда открывает дверь и пропускает Зейна внутрь, и парень, ловко лавируя между столиками, проходит к своему любимому месту у панорамного окна, где открывается вид на университет. Здесь очень уединенно, и Зейн уже водружает на столик свой ноутбук, включая его, а Лиам садится рядом, по пути подзывая официанта. — Тут мило. — Тут тихо, — отмечает выпускник, когда официант принимает у них заказ на апельсиновый сок для Лиама, и ванильный коктейль для Зейна. Зейн загружает файл со своей выпускной работой с правками предыдущего преподавателя (потому что в день, когда от него отказываются, он больше не смог написать и предложения, потому что абсолютно не согласен с поправками). — Вот, посмотрите. Лиам переставляет ноутбук так, что и ему, и Зейну одинаково видно напечатанный текст (потому что Малик, по правде, помнит наизусть каждое написанное слово). Он прикусывает губу и благодарит официанта за принесенный заказ, когда перелистывает введение, сразу переходя к теоретической части. Он ухмыляется строчке ‘если бы я был Шекспиром, я бы в любом случае их всех убил, и я не о Ромео и Джульетте, а о Копулетти и Монтекки, потому что нельзя быть...’, и убирает выделение прошлого редактора, говоря лишь ‘это забавно, и неплохо было бы оставить, но перенести в последнюю главу’, Зейн расплывается в довольной улыбке. За чтением Лиам комментирует каждую язвительно-написанную фразу, говоря о том, что все они — это забавно и заставляет иначе взглянуть на вещи. — Вы меня, конечно, простите, Лиам, но вы не будете снобной задницей, которая в корне перепишет мою работу? — он выдает это на одном дыхании, допивая свой коктейль, заставляя Пейна рассмеяться еле слышно, и подтверждает слова парня. — Но это же не стандарт? — Я принесу тебе свою работу, ты поймешь, почему я не против язвительных высказываний о прозе прошлых столетий. Это показывает лишь то, что такой специалист, как ты, не будет смотреть на это через призму навязанных стандартов. Это хорошее качество, Зейн. — И меня допустят к защите, несмотря на все эти дерьмовые комментарии? — он не фильтрует свою речь, и едва заметно ударяет себя по губам. — Если ты их считаешь дерьмовыми, то как остальные должны понять, что в них заложена правда? — Лиам улыбается, и вытягивает из кармана свой телефон, снимая блокировку и передавая Зейну. — Запиши свой номер, я пришлю тебе время, когда сможем взглянуть на работу вновь и решить, что делать с «некорректным взглядом на абьюз, противоречащим этике». Пальцы Зейна быстро записывают его номер в телефонную книгу Лиама Пейна, и когда он улыбается, говоря такое простое «до встречи», Зейн лишь поднимает в прощании руку, и, переведя взгляд на засвеченный экран ноутбука, открывает новый файл, и копирует написанный ранее текст, логически перестраивая предложения, из которых Лиам выкидывает части фраз. Он заказывает салат, и уничтожает его за несколько минут, и даже теряется во времени, когда ему на телефон приходят сообщения: От кого: Лоуис «как у тебя дела? Тебя же не отчислили за нервный срыв преподавателей?» От кого: Мама «Ты придешь к ужину?» От кого: Неизвестный номер «Я подумал над анализом произведения... давай возьмем другое? Я думаю, что у меня есть на примете одно, оно не популярно в выпускных работах, но идеально вписывается в тему твоей. Принесу экземпляр на следующую встречу. Удачи в редакции. Лиам» «Кстати, ты сможешь уделить мне время в субботу? МакКэнзи сказал, что у тебя есть окно в парах» Он пролистывает неотвеченные сообщения, и набирает Лиаму ответ: «окей, в субботу» Кому: Мама «Да, приду, через час буду : )» Кому: Лоуис «Меня нет, а вот тебя... соболезную» Зейн оценивающим взглядом пробегает по переписанным строкам, решая пересмотреть на ошибки чуть позже, и подзывает официантку для расчета. Он расплачивается картой, и уже упаковывает свои вещи обратно в рюкзак, когда на его телефон приходит быстрый ответ от Луи, что он козел, заставляя Зейна рассмеяться. Он идет по освещенным улицам, теплый ветер бьет по лицу, и сердце у Зейна едва заметно ускоряет свой ритм, когда парень вспоминает о том, что хоть кто-то хвалит его за то, что он делает и как он пишет. Наверное, это именно те слова, которые так ждет Зейн на протяжении всей своей работы, и сейчас все складывается лучше. Он приходит домой в назначенный час, даже чуть раньше, и улыбается маме. — Ты слишком довольный, — отзывается она с улыбкой, ставя перед Зейном тарелку. — Что-то случилось? — Мне дали нового научника, — проговаривает он, и Триша воодушевленно расспрашивает сына о нем. — Его зовут Лиам Пейн, и он моложе Уоттис раза в четыре, — Триша не сдерживает смеха.Зейн говорит, что, возможно, в этот раз все получится. Триша верит, что в этот раз действительно все получится.
***
На протяжении двух недель, когда Лиам только начинает курировать Зейна в его работе, они вместе отсекают книгу, которую приносит Лиам, потому что Зейн говорит, что его тянет блевать от нее, как только он видит название, и если его стошнит на комиссию — будет дерьмово. В одну из встреч Лиам выводит Зейна на разговор о том, какой он видит свою работу. В это мгновение Зейн правда не знает, какую он хочет видеть работу в итоге, потому что под влиянием предыдущих руководитель он уже забывает, о чем пишет изначально (потому что, признаться честно, с каждым руководителем стиль написания у Зейна становится жестче). — Ты читал книгу Кэролайн Кепнес? — спрашивает у Зейна Лиам, когда они выходят из кафе, где работают до девяти часов вечера. День выдается плодотворным, и они почти заканчивают анализ произведения, который все же выбирает в конечном итоге Зейн. На улице тепло, и лучи заходящего солнца дают себе последнюю надежду, чтобы согреть ленивых жителей города. Зейн подтягивает лямку рюкзака, прикусывает нижнюю губу, вспоминая. — "Ты"? — Лиам кивает. — Признаться честно, сначала посмотрел, но и прочитал тоже. Мне понравилось. И меня дико бесила Бэк в сериале. — Меня тоже, — улыбается Лиам, — можешь упомянуть о ней в своей работе, мимолетно, как сделал с Ромео и Джульеттой, это пойдет на пользу для рецензиста. Покажет, что ты читаешь не только классику, но и современную литературу, еще покажет тебя не как «однобокого» студента... — Ваша выпускная работа тоже хороша, — Зейн кусает губу, когда хвалит Лиама уже в третий раз, — я понимаю, почему она так высоко оценена. Лиам смущается похвале студента каждый раз, когда его рот открывается, чтобы произнести ‘вы хороши, Лиам’. Пейн, на самом деле, долго отрицает своё появления в стенах родного университета до тех пор, пока заведующий не показывает черновики Малика, и, узнав в этом парне себя — соглашается, скрипя сердцем. Он говорит в университете, что ему нравится его слог и высказывания, и он будет настаивать на том, чтобы для рецензии попала настолько колкая работа. Заведующий только усмехается, говоря о том, что Уоттис не смогла его осилить. Лиам говорит, что нужна не шаблонная работа. Из воспоминаний его вырывает Зейн, который рассказывает о том, что преподаватели в один голос говорят о том, что такая работа никогда не получит высокой награды и настоящей оценки от людей, потому что она пронизана злобой и иронией, и люди такое не любят (про себя Зейн добавляет, что не любят старики, а молодежь только и живет в злобе и иронии). Малик болтает о том, что время уже позднее, и он пойдет. Он благодарит Лиама миллион раз, и мужчина ему улыбается. Зейн опускает голову, и ветер подхватывает отросшие волосы, разметав их в беспорядке. Сердце Зейна делает кульбит, и воспоминания накрывают его с головой, когда он в памяти перебирает моменты, что смотря на Лиама, в его голове, как рой пчел, жужжит мысль — я бы хотел сходить с ним на свидание, в какой-нибудь дурацкий парк, чтобы смотреть в какой восторг его приводят аттракционы. — Мы с тобой напишем одну из лучших работ, Зейн, — улыбается Лиам, прикасаясь к плечу Зейна, подбадривая, и парень смущенно опускает голову, прикусывая нижнюю губу. — Вот увидишь. Тем вечером Лиам все же предлагает подвести Зейна, потому что уже поздно, и Зейн соглашается, даже не давая себе время обдумать, и они уже мчат с Лиамом в направлении его дома, где мама смотрит свой любимый сериал от hbo. Сейчас, в эту самую минуту, в его голове лишь песня, которая играет на полную громкость в машине, это the weeknd, и Лиам плавно ведет автомобиль. Зейн едва сдерживается, чтобы не начать задавать лишние вопросы. — Неужели вас никто не ждет дома, что вы торчите со мной все свои выходные? — выдает Зейн резко, подавшись мимолетной слабости, поймав едва заметную улыбку Пейна. — Меня никто не ждет, — грустно отзывается, прикусив нижнюю губу. — Так что я провожу свои вечера за нетфликс и прочтением очередного шлака, который хотят опубликовать. — То есть, если бы я отправил вам что-то из своего, вы бы сказали, что это шлак? — Лиам откровенно смеется, качая головой, отмечая, что такое он бы точно пропустил в редакцию. — Покажи мне как-нибудь то, что ты пишешь, — проговаривает Лиам, — я бы хотел почитать что-то... твое, — в это мгновений Зейн мог бы поклясться, что его щеки алеют и выдают его с потрохами. Выпускник улыбается, когда Лиам бросает на него короткий взгляд на светофоре, где сигнал все еще горит красным, и Зейн надеется, что мужчина примет румянец за отблески свечения светофора. Зейн пишет честно. Наверное, так он хочет рассказать в аннотации своей книги, когда только начинает ее писать на третьем курсе. Сейчас же Зейн выпускается, его роман дописан, но название он так и не успевает придумать. И вот сейчас, когда Лиам сидит на водительском сидении, улыбается и едва заметно подпевает играющей песне — змеюки Зейна щекочут желудок. И сейчас, когда работа Лиама с Зейном кипит и пылает, и искры разлетаются в разные стороны — он все еще думает о том, что мужчина рядом красивый. Они тормозят у дома Зейн, когда Лиам поворачивается к нему, произнося с улыбкой: — Продолжай работать, Зейн. У тебя будет лучшая работа на курсе. И ближе к ночи, Зейн набирает сообщение Лиаму: «Я хочу прислать вам свою работу. В смысле, которую я написал» От кого: Лиам «Буду ждать, отправь на почту»***
Наступает июнь. Наступает слишком быстро, что Зейн теряет счет времени, и его работа, почти доведенная до идеала, находится на перечитке у Лиама. Они встречаются почти каждый день с того момента, как Лиам подвозит его до дома и Зейн отправляет ему свой роман. Лиам ничего не говорит, а Зейн не напоминает, надеясь, что Лиаму хватит мужества сказать, насколько дерьмовой выглядит работа Зейна. Солнце через стекло ослепляет, и Луи морщится, когда солнечные зайчики скачут по его лицу. И сейчас, когда Томмо потягивает молочный коктейль из тонкой трубочки, сидя на своем любимом месте, Зейн постукивает по столику, когда листает его работу и присвистывает, говоря о том, что работа у Луи точно хороша, несмотря на то, что местами написано «летература», и он исправляет ошибки автозаменой. Луи усмехается, получая оценку от друга, и Зейн открывает ему файл со своей работой, полностью дописанной. Смотря на объем, Луи присвистывает. — Ты сколько ее писал? — восклицает он громко, что те редкие посетители обращаются на них внимание. Луи читает работу, громко восклицает и говорит, что он пойдет в жопу, если они не одобрят на рецензии, потому что это именно то, что люди должны ожидать от Малика — задиристого, высокомерного и точно знающего, что он хочет сказать в тот или иной момент. — Это точно заслуживает высших оценок. Зейн улыбается на такое замечание друга, и переводит взгляд на свой моргающий телефон, где написано короткое «Лиам», и он берет трубку. Мужчина восклицает о том, что выпускная работа Малика — лучшее, что он читает, даже лучше работы самого Лиама, и Зейн чувствует, как его сердце пропускает удар. Лиам убеждает его, что вышлет отредактированную работу через полчаса (он соглашается выверить ее, потому что глаза у Зейна уже не видят элементарных ошибок), и что Зейну волноваться не о чем. Он говорит напоследок ‘все будет супер’ и скидывает звонок. За день до защиты, когда у Зейна сложены все документы и все листы его работы прошиты в стенах университета — его руки трясутся от переживаний, а еще он думает о том, что Лиама он завтра увидит в последний раз. За день до защиты, Лиам зовет его в то кафе, где они работают чаще всего, и уже ждет его, когда Зейн входит в двери кафе, а Лиам приподнимает руку, привлекает его внимания. В тот день он одет иначе: на его макушке солнцезащитные очки, на нем свободная рубашка, длинные шорты и кроссовки, и про себя Зейн думает о том, что он одевается как Оливер из книги «Назови меня своим именем». Когда Зейн садится, Лиам сообщает ему о том, что уже заказывает сок из манго и апельсина (это любимый сок Луи, но со временем и Зейн его начинает любить, даже больше простого апельсинового). Лиам рассказывает Зейну, как себя вести, на какие моменты обратить внимание, и что все у Зейна будет отлично. Малик следит за ним, за каждым его движением, за каждым словом. И ему кажется, что немеют руки, когда он в смотрит в глаза Лиама, и будто невидимые искры рассыпаются вокруг. Зейн прикусывает язык, когда Лиам улыбается ему. Потому что вопрос так и крутится на языке. Потому что Лиам одинокий, и никаких женщин (или мужчин) вокруг него не водится. И Зейн правда хочет узнать, любит ли Лиам аттракционы и сладкую вату, а еще хочет узнать, как он улыбается, когда холодный воздух подхватывает волосы и адреналин возрастает в крови, и... — Твоя рецензия идеальная, — проговаривает Лиам, возвращая Зейна из забытья. Он сжимает его кисть, словно приводит в сознание, и парень лишь слабо улыбается ему. — Завтра увидимся, Зейн, выспись. Сердце Зейна отбивает барабанную дробь, когда он выходит из кабинета на негнущихся ногах после объявления результатов. Он прислоняется к стене и вытирает лоб от испарины. Он набирает маме быстро сообщение, и, выдохнув, кусает нижнюю губу, когда нажимает на «вызов», остановившись на номере Лиама. Он снимает трубку в одну секунду. — Зейн? — он зовет его, когда парень не способен связать и двух слов. — Зейн? — Отлично, — выдыхает он, — у меня «отлично», Лиам! — он почти кричит, когда резко подрывается на ноги и черные точки пляшут перед глазами. Лиам по ту сторону смеется, и предлагает Зейну выйти из университета, потому что он, Лиам, уже ждет его. И Малик выходит, оглядываясь по сторонам, замечая знакомый автомобиль, и запрыгивает на переднее сидение. Он настолько счастлив, что на мгновение глохнет, и Лиам, такой уже привычной Лиам, улыбается одной из своих теплых улыбок, и потряхивает его за плечо, выражая свою радостью. И они едут в ближайшее кафе, где Зейн рассказывает о защите и вопросах, и что Лиам угадывает их с точностью в 99 процентов. Зейн пьет шоколадный коктейль, когда Лиам заговаривает о том романе, который ему отправляет Зейн. — Ты не хочешь опубликоваться? — Лиам смотрит на него испытующе. — Я? — Ты пишешь честно, Зейн, — говорит он тихо, — потому что я даже стал задумываться, как бы оригинально пригласил кого-либо на свидание, — он улыбается, и вокруг глаз собираются морщинки. — Придумал название? Зейн рассматривает его чуть пристальнее, чем должен. Обводит взглядом его лицо, словно сканирует, останавливается на родимом пятне на шее, и исследует его лицо дальше: губы, скулы, глаза... Он не может найти свою связь с землей, когда мужчина напротив улыбается ему так, словно сидящий перед ним Малик — его жизнь. — Эхо сердец? — выдыхает Зейн, заглянув Лиаму в глаза, который только утвердительно кивает. — Кажется, звучит неплохо. — Это звучит круто, — тихо говорит Лиам, и, прикусив губу, словно обдумывая что-то, добавляет. — Что насчет того, чтобы сходить в парк развлечений, покататься на аттракционах? Зейн замирает. Лиам неловко прокручивает пуговицу на рубашке, улыбаясь. И в голове у Зейна миллион мыслей. И каждая из них о Лиаме. — Я согласен, Лиам, — улыбается неловко Зейн. И, чуть позже, Луи, возможно, обидится на Зейн за то, что он не рассказывает ему о Лиаме до тех пор, пока они не встречаются все вместе в небольшом кафе у дома Гарри, и Зейн до изумления смущенный, а Лиам протягивает Луи руку во время знакомства. Зейн придумает (чуть позже) миллион предложений для того, чтобы сходить с Лиамом на свидание, видеть его счастливую улыбку, и узнать о том, что он зависим от нетфликс и от Зейна, который теперь хозяйничает на кухне в его квартире и «Эхо сердец» выходит в свет спустя год, с короткой припиской: «Самая честная вещь в моей жизни. Со всей любовью, Зейн». Их история начинается с того, что Лиам зовет Зейна на свидание раньше, чем сам Малик решается на это.