***
«Чёртово Рождество. Боже, какая ирония», — думал старший агент Федерального Бюро Расследований Фрэнк Айеро, подставляя лицо морозному ветру. Он надеялся, что выход на улицу без пальто отрезвит его, но становилось только хуже — нестерпимо хотелось кашлять и кутаться в шарф. Ещё хотелось бы вернуться домой, но не в тот, который сейчас носил это неподходящее ему название, а в полный света, тепла и запаха хвои дом… И чтобы не было тьмы больше, а только трепет от объятий с дорогими людьми и покой, согревающий лучше любого виски. — Айеро, зайди ко мне. — Холоднее порыва ветра в декабре прозвучал голос начальника отдела за спиной Фрэнка, заставляя его вздрогнуть от неожиданности.***
— Как продвигается дело с серией убийств, агент? — особенно сильно акцентируя внимание на последнем слове, отчеканил шеф. — Без особенных изменений, сэр. — Правильно я понимаю, что мне придётся ехать на рождественский приём к нашему мэру без подарка? Айеро только поднял уставший взгляд холодных зелёных глаз на мужчину перед ним. — Можешь не отвечать, я в курсе всего. Айеро, поверить не могу! Старший агент! Лучший во всём со времён Академии! Целая череда громких дел, удачно тобой раскрытых. Что произошло? Что тебя сломало? Мне нужен результат, а не твои щенячьи глазки на летучках каждую неделю. Ты хоть понимаешь, что этот психопат, кем бы он ни был, убивает людей! — Он убивает тех, кто нажил состояние на страданиях обычных беззащитных граждан, — процедил сквозь зубы Фрэнк, стараясь сохранить остатки самообладания. — То есть ты снова за старое? Опять защищаешь преступников? Острый, проникающий глубоко под кожу взгляд начальника не уступал по силе искрящемуся негодованием взгляду агента. — Я не понимаю, о чём Вы, — как ни в чём не бывало ответил Фрэнк, понижая градус ярости усилием воли. — Ладно, допустим я не прав. Но, Фрэнк, я не могу спустить тебе с рук ещё одно незавершённое должным образом дело. Этого психопата мы просто обязаны поймать и закрыть надолго. Сам подумай, последний убитый был университетским товарищем мэра. Представляешь его реакцию на новость о том, что «убийца ещё на свободе»? — Я осознаю всю ответственность. — Я рад. Надеюсь, что подозрительная связь мотивов и жертв нашего «нового мстителя» с делом Уэя не помешает тебе. Это всё, что я хотел Вам сказать, агент. Продолжайте работу. Кивком головы Айеро подтвердил понимание своей роли в этой игре и уже было покинул кабинет начальника, резко развернувшись на каблуках, как услышал вопрос, адресованный ему: — Собираетесь вернуться к расследованию прямо сейчас? А разве ваши близкие не ждут вас на праздновании Сочельника? Застыв на месте, но так и не повернувшись к начальнику, Фрэнк коротко ответил, прежде чем покинуть кабинет: — Нет, сэр.***
Так вышло, что он покинул Бюро последним. Его коллеги спешили разделить этот вечер с родными, Фрэнк же почему-то вообще никого не хотел ни слышать, ни видеть. Он почти до полуночи сидел за материалами дела и пытался понять, почему вдруг подозреваемый, вот уже несколько месяцев приводящий в ужас всю бизнес-элиту города маячащей на горизонте их жизней расплатой, выбирал своих жертв в той очерёдности, какую предпочитал в своё время Джерард. Зачем ему это? Что он задумал? Одним из последних в списке авантюр Уэя был как раз мэр, немудрено, что он, отчаянно топая ножкой, требовал от отдела результатов, пока все сотрудники поражались коллективному чувству дежавю — всё это (конечно, кроме убийств) преследовало их на протяжении восьми лет до этого года. Только вздохнули спокойно, радостно закрыли дело «знаменитости преступного мира» и «народного кумира», как вдруг появился какой-то фанатик, возомнивший себя Богом, и повторилось всё сначала… Неуловимый преступник, Фрэнк Айеро в роли главного следователя и бессонные ночи для всего специального отдела расследований. Вот только в этот раз было слишком много крови. Спустя несколько часов перекладывания отчётов, результатов экспертиз, фотографий с мест преступлений, Айеро начало жутко клонить в сон, а ещё ему очень хотелось наконец прекратить эту нездоровую канитель. «В конце концов, ну сколько можно, неужели так закончится моя карьера в Бюро — грандиозным провалом?» — думал Фрэнк, открывая ключом дверь своей одинокой маленькой квартиры. Внутри было привычно темно и тихо, но странно пахло чем-то… хвойным? Рождественским? Агент списал эти ощущения на свою усталость и игры фантазии, в некоторых случаях особенно ярко погружавшей его в то или иное состояние, совершенно не совпадающее с реальностью. «К чёрту всё это. Может быть стоит добровольно уйти со службы? Переехать куда-нибудь к океану, зажить, как все обычные люди, а не от одного преступления до другого, в вечной погоне и ярости…» — эти мысли в последнее время всё чаще посещали его уставшую от постоянного бега душу, и вечер перед Рождеством не стал исключением. Вжимаясь в колючую, пахнущую старой выпечкой и какой-то краской обивку кресла, обнимая себя руками, он прокручивал калейдоскоп своей жизни перед глазами, довольно часто возвращаясь к светлым моментам своего детства. Эти воспоминания стали ему особенно дороги в последнее время, лишившееся, казалось, радости полностью. Тёмное, неспокойное время, сжимавшее сердце в тиски одиночества, непонятости и неуверенности в будущем. А всё было так просто, пока он не ворвался в его жизнь, не прошёлся по ней ураганом, а потом исчез, будто и не было… Из размышлений Фрэнка вырвала трель телефонного звонка. Широко раскрыв глаза от удивления, агент мельком взглянул на электронные часы на тумбочке: половина второго ночи. Рождество уже наступило. Кто бы это мог быть? Разве что родители, в череде приготовлений к ежегодной семейной вечеринке, на которую, конечно, приглашали и его, вспомнившие о своём сыне. Неохотно подняв трубку, Айеро хрипло произнёс: — Я вас слушаю. В ответ он не услышал вообще ничего. «Ну только телефонных хулиганов мне сейчас не хватало», — раздражённо подумал агент про себя. — Вы будете говорить или нет? Не тратьте моё время в Рождество. В конце концов, это не смешно, — почти что прорычал в трубку Фрэнк, начиная постукивать от нетерпения по поверхности столика, на котором стоял телефон. Внезапно догадка кольнула мужчину изнутри, больно ударила по самой макушке. Дыхание застряло где-то между лёгкими и горлом, а кровь ощутимо запульсировала в висках. Ладони покрылись испариной, и если бы в квартире был кто-то ещё, то он бы заметил, как расширились зрачки Фрэнка. — Господи, не может быть...***
— Я сразу понял, что это не ты, не было того маленького розоватого пятнышка под нижним веком справа. Забавно, правда? Мои предчувствия меня не подвели, хотя тогда, клянусь, я готов был уже поверить, что просто-напросто схожу с ума… На самом деле, твоё счастье, что другие агенты были не настолько внимательны. В общем-то им было очень выгодно выставить тело того парня тобой. Дело в итоге закрыли, пылится сейчас себе в архиве. Они говорили уже больше часа. Вернее, говорил только Фрэнк. Он прекрасно знал, что человек на том конце провода всё слышит, вот только почему-то не может ответить. Его равномерное дыхание, которое слышал агент, успокаивало, будто долгожданное лекарство. — Ты… Знаешь, молчать всё это время было слишком жестоко. Хотя бы намёка, небольшого знака, что с тобой всё в порядке, мне бы хватило, чтобы жить дальше, Джерард… Рваный вдох. — Ты лишил меня сна, если тебе это интересно. Коллеги думают, что меня пора отправить к психологу. Возможно, они правы. У меня такое ощущение, что я схожу с ума от пустоты и неизвестности… Выдох. — Зачем тебе эта игра? Надоели бизнесмены, переключился на агента ФБР? Забавно, наверное, тебе наблюдать за мной теперь? Я же твоя любимая игрушка. Молчишь… Сам не знаешь? Или всё так серьёзно, что пришлось срочно бежать? — в голосе Фрэнка снова засквозило беспокойство. Чёрт знает этого Уэя, почему он вдруг снова дал о себе знать тогда, когда последняя надежда на его чудесное воскрешение пропала. — Неужели я бы не смог помочь тогда? Не верю в это. Но выяснять это по прошествии года, думаю, уже бессмысленно. Вопрос в другом: что происходит сейчас? Послышался вой сирен, какой-то лязг, шаги, крики. Затем всё стихло. Айеро не заметил, как сильно сжал телефон в руке, как побелели костяшки пальцев и участилось дыхание. — Джерард? Спокойный выдох на том конце провода. Агент прикрыл глаза от усталости. «Значит, не по его душу полиция там была». — Где ты сейчас? Хотя нет, не отвечай. Это не так важно. Страшно признать это, но… Я скучаю. Такое ощущение, что скоро на стены полезу. Мне просто не хватает твоего голоса из телефона, твоих издёвок. Добился своего, искуситель? — хихикнув на грани истерики, спросил Айеро. — Похоже, тебе просто нравится слушать, как я изливаю свою боль, и ничего не отвечать мне. Я… Наверное, я первосортный дурак, раз считаю, что ты можешь меня понять или тебе все эти рассказы о моей жизни с тех пор, как ты пропал, оставив после себя лишь кусочек заката на бумаге, интересны… Ты самый настоящий мазохист, если вот уже на протяжении двух часов стоически выдерживаешь это, мог бы наших новых агентов учить… Что это? Смех или приглушённые всхлипы? Или и то, и другое, изо всех сил скрываемое прижатой к дрожащим губам ладонью в плотной кожаной перчатке?.. — Пока ты не отключился, есть действительно кое-что важное. Появился какой-то ненормальный, который жестоко убивает тех, кого ты в своё время ограбил. Кто-то, возомнивший себя не просто народным мстителем, а твоим помощником, которому позволено совершать убийства. Жестокие расправы над сильными мира сего. Шефа это беспокоит. Он начинает подозревать, что ты не умер тогда, и всё это твоих рук дело… Либо с твоего ведома происходит. Перехватив поудобнее телефон, Фрэнк продолжил: — Я в это не верю. Это не можешь быть ты, не в твоём стиле подобная жестокость. Благо, мне поручили расследование. Иронично, правда? Единственное, ни к чему оно пока меня не привело — этот ненормальный уж слишком изворотлив, не то, что ты, я тебя быстро раскусил, однако не в этом проблема… Вот теперь слышался откровенный смех. — Ладно, признаю, ты всё-таки умело обводил меня вокруг пальца целых восемь лет. Знаешь, только потеряв всё это я осознал, что по сути моя жизнь стала этой постоянной погоней за тобой... — А если серьёзно, то пожалуйста, пообещай мне, что задуманное тобой (ты же наверняка нечто новое воплощаешь в жизнь сейчас), не втянет тебя в ещё большие неприятности. Я не знаю, смогу ли что-нибудь сделать в этот раз… За глубоким вдохом послышался шумный выдох. Это можно расценивать, как знак согласия? — Что же, уже поздно. — Взглянув на часы, протянул Айеро. — Мне завтра, вернее, уже сегодня, нужно быть рано утром в Бюро. Хотя, Господи, разве это тебе интересно… Агента так сильно клонило в сон, как никогда прежде, он уже был готов спать прямо в кресле, свернувшись калачиком и обнимая телефон, лишь бы слышать это дыхание на другом конце телефонного провода, вызывающее вымученную улыбку на его лице и долгожданное чувство правильности происходящего. — Надеюсь, что ты не тратишь свою новую жизнь впустую, Джи. Береги себя, пожалуйста. И… Не знаю, могу ли просить тебя об этом, но давай знать о себе хоть изредка. — Да, кстати, — едва подавив зевок и облизав пересохшие губы, продолжил агент, — счастливого Рождества, где бы ты его ни встречал… На том конце провода послышался шумный рваный выдох. Фрэнк затаил дыхание, уже предвкушая звук бархатного голоса… Но ничего не произошло. Короткие гудки заполнили тишину. С характерным звоном положив телефонную трубку на место, Фрэнк прислонился лбом к холодным ладоням, лежащим на прижатых к груди коленях. Айеро сильно зажмурил глаза, пытаясь прогнать прочь вновь возникшее наваждение, надёжно спрятанное на квадратике фотобумаги в кармашке его рабочего блокнота. Ровно год. Теперь он точно понял это. Сегодня был Сочельник, чёртово Рождество, в последнее время не заканчивавшееся ничем хорошим для агента. И вот снова. Радовало лишь одно. Кажется, ещё не всё потеряно. Ведь так? Клубок из обиды, тихого счастья, неуверенности, хронической боли и тревоги заворочался где-то внутри мужчины. Однако его перекрыла одна мысль, мгновенно заслонившая собой остальные: «Он жив, с ним всё в порядке». Позволяя ей тёплым молоком согревать беспокойное сердце и постепенно засыпая, агент твёрдо для себя решил, что так просто не сдастся в этот раз, не отпустит того, кто так искусно от него убегал все эти годы... Сон окутал Фрэнка густым туманом. Он даже не услышал тихий скрежет дверного замка некоторое время спустя, аккуратные шаги, шорох; не понял, что оказался накрыт пледом, бережно подоткнутым под поясницу, чтобы не было холодно; не ощутил лёгкие прикосновения к своим волосам… — Ты даже не представляешь, как давно сводишь меня с ума… Но и вместе нельзя. Все, кто мне дорог, однажды начинают страдать. И я ничего не могу с этим поделать. Прости меня… И не забывай. Никогда. На поцарапанную поверхность тумбочки лёг кремового цвета конверт, скрывающий в себе небольшой подарок, который Айеро обнаружит только на следующий день… Едва слышно закрылась дверь, повернулся в замке новенький ключ. Всё стихло, но в воздухе ещё долго витал тонкий аромат апельсинов, хвои и корицы.