Жива

Так важно чувствовать себя просто живым. Чувствовать ветер в волосах или то, как болят костяшки пальцев после дикого срыва, чувствовать сигарету между пальцев или то, как солнце греет макушку. Света просто существует. Она смеется, улыбается уголками губ, но в душе полнейшая пустота и брат уёбок. Иногда девушка чувствует себя в дешёвой комедии — история проститутки, которая не смогла. Иронично, ведь Света и правда не смогла. Не смогла стать счастливой, не смогла родить ребенка, не смогла завести здоровые отношения. Ей кажется, что она не стоит ровным счётом ничего. Её роль — стоять на «Колизее» и отсасывать дальнобойщикам. Мерзко, противно, неприятно, но жизнь такова — она не знает, как жить по-другому. Пыталась, но бывших проституток, как и бывших наркоманок, не бывает. Всегда возвращаешься к тому дерьму, с которого начинал. Отца надо хоть как-то поддерживать, от Юры же не дождешься, он, как обычно, лишь опускает взгляд и молчит, молчит. А молчание его говорящее, и Свете не надо много раз повторять — она всё понимает — брат слишком трус, чтобы решать семейные проблемы. Света иногда проходит мимо «Афродиты», которую её бывшие подруги всё же открыли. Фитнес-клуб не то что бы процветает, но, по крайней мере, в минус не уходит. Девушка до последнего старалась быть в бизнесе, но нет, не для неё это всё — слишком тяжело после потери ребенка быть вовлеченной в процесс. Она недолго без работы была, Валерий посуетился и быстро, якобы без прошлых обид, взял её обратно. С подругами девушка не общается — сначала они пытались поддерживать, ходили к ней постоянно, водку приносили, гулять выводили, но долго не протянули — Света была не в настроении и почти сразу выгоняла их. Иногда только Марина заходила, она адекватнее всех реагировала на уход Светы из совместного бизнеса. Девчонки, может быть, и продолжили дальше Свету пытаться вытащить из этой ямы, но как только узнали, что она снова на трассу вернулась, взбесились очень. — Ты же знаешь, они слишком импульсивные, — говорила Марина, закуривая очередную сигарету на кухне у Светы, — они перебесятся и всё нормально будет. — Не будет, Мариш, — бычок полетел в раковину от сильного щелчка. Квартира и так не в особо хорошем состоянии была, а после того, как девушка в хандру впала, та её совсем запустила. Люда и Марина съехали месяца три назад, поэтому некому и убирать было. Света ненавидела себя за ту слабость, которую проявляет сейчас. Ей бы в руки себя взять, послать на хуй Валеру, уйти с «Колизея», но сил, ни моральных, ни физических не было. Марина иногда на ночь оставалась — они мало разговаривали, много курили, лежали вместе и в потолок смотрели, думая о своём. Никто из подруг не знал об их тайных встречах, да и зачем им знать. В этом ничего такого нет. Марина лишь иногда за руку так нежно берет, будто показывая: «Смотри, дурочка, еще жива», Марина смотрит подолгу в глаза, и от этого почему-то даже не некомфортно. Они вместе — сломанные и пропащие. Марина тоже несчастлива. Она пьет и курит, пытается смириться с тем, что мать на постоянной основе теперь в их бизнесе чуть ли не главной заделалась. Теперь Жанна и её мать две прекрасные начальницы, а Людка с Мариной так, разнорабочие. Они вместе не составляют единое целое. Они пустые и вряд ли наполнятся чем-то. Они не говорят о будущем, о детях, семье, о любви, о родителях, специально больные темы не затрагивают. Обсуждают школу и то, во что оделась Камила. — Я так заебалась, Марин, — на улице уже темно, они лежат вдвоем на раскладном диване, прижавшись друг к другу, — что мне делать? — Не знаю, — девушка голову поворачивает и снова в глаза смотрит, пристально так, что у Светы внутри всё сжимается, — не буду обещать тебе радужного будущего, но я постараюсь быть рядом. Марина губы тянет свои, Света даже глаза прикрыла — вот-вот поцелуются, но нет, блондинка в лоб подругу чмокнула, мол, не дождешься большего. — Давай еще раз попытаемся всё исправить? И Света понимает — еще жива.