милковичи — не семья.

Джен
R
Завершён
14
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
2 страницы, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
14 Нравится 1 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Там, на юге Чикаго, сплошь и рядом грешники и ублюдки. Лентяи, обжоры и извращенцы. Алкоголики, наркоманы и любители своровать у ближнего своего, да и заодно возлюбить его жену, чтобы не ходить по два раза. Только идиот захочет по доброй воле жить там, где звуки стрельбы, отборной брани и бьющихся друг о друга кружек с пивом в «Алиби» станут заменой колыбельной, понимаете? Но вот только у этих забытых Богом людей есть один, кажется, весьма существенный плюс, который порой перекрывает их безумную вереницу недостатков. Большинство тут, кажется, действительно почитает и мать, и отца своего, искренне любят детей и прочих, прочих родственников. Благодаря своим извращённым искажённым приоритетам, но всё-таки ценят родственные связи. Ведь семья — это же единственное, что позволяет держаться на плаву им всем, что не даёт скатиться до уровня самого убогого бомжа, рядом с которым даже Фрэнк Галлагер становится добропорядочным американским гражданином. Большинству, но не Милковичам. У них вообще слово «семья» в обиходе не ходит, есть только «люди, соединённые кровными узами, проживающие в одном доме, но не чувствующие друг к другу никаких семейных чувств». Милковичи — это даже и не семья вовсе. Так, стая жестоких уличных псов. Мэнди это в полной мере осознала, кажется, лет в одиннадцать, когда, вернувшись домой из школы, получила вместо привычного торжественного игнорирования её существования в этом доме болезненный удар от Игги куда-то между рёбер. От Тони то кажется была пощёчина, хотя оказалась рассеченной губа. От Микки — Господи, лучше бы он ударил — злое, колючее, почти что обиженное, будто бы, ха, Мэнди только что предала их разом: — Ты хоть понимаешь, что этот обмудок тебя только использует?! Ты, блять, понимаешь, какой он скользкий тип? Его отец задолжал Терри сто баксов, он, блять, хочет уйти сухим из воды, и сынок ему в этом помогает. Как ты этого не понимаешь-то, а, кому мы вообще нахер сдались!? Ей одиннадцать тогда было, это же была её первая любовь... Рэнди-или-как-его-там был обходителен и вежлив, несмотря на то, что ему было уже пятнадцать, и он наверняка и девчонок кучу имел, но, чёрт подери... Он и говорил так искренне, и касался её всегда холодных ручонок, порезами и синяками покрытые и спрятанные в длинные проеденные молью свитера, так нежно. Целовал только в щёку, даже не обнимал на прощание. Всё было так невинно и мило, этому бы стояло порадоваться, но нет же. Злобные щенята-братья набросились, разорвали, растоптали её наивную веру в первую любовь, заставили пролить град гадких слёз, о которых, может быть, прознал тогда только Тони, буркнув, проходя мимо её комнаты и слыша её всхлипывания: «Мы были правы, чтоб ты знала». Конечно, они-то были правы, ещё как. И Рэнди-или-как-его-там оказался полным ублюдком, и Макс-чтоб-он-сдох оказался ещё большим мерзавцем, особенно, когда посмел полезть к ней под юбку, за что получил в ответ два сломанных ребра и огромный синяк под глазом. Конечно, они-то всегда были правы, но правоту свою и «заботу» выражали жгуче, злобно, ударами и синяками. Мэнди потом, конечно, научилась давать отпор им всем: и Игги, когда с силой воткнула заточку ему в ногу, и Тони, когда столкнула его с лестницы, и Микки, когда сбила с ног его же битой. Только вот горло Терри не смогла своей злобной собачьей хваткой прокусить, расцарапать, убить. Когда он по пьяни требовал «суку Мэнди», у неё сердце пропускало удар да больше не думало стучать. Она где-то нутром чувствовала, что братьям по-своему страшно: природа ебучей ментальной связи в этой стае, именуемой «семья», всегда была загадочна для неё. Оставалось только заткнуться и терпеть, таков удел. Когда Терри по пьяни взбирался на неё, она только плакала и кричала, кричала и плакала. Первые два раза всегда было до потери сознания страшно, в следующие два ей чертовски повезло: Игги успел предугадать новую опасность, Тони — найти машину, а Микки — человека, который смог бы отвезти Мэнди куда-нибудь подальше от этого Ада. Стая сама приняла удар, до одури самоотверженно и глупо; она потом долго не могла различить в этих изуродованных ударами лицах своих братьев, а те и не подпускали её, пока синяки не стали более-менее сходить на нет, молча злилась на них за их выходку, пока каждый из них и одновременно все вместе, думали помочь Терри нарушить его очередное УДО. Мэнди просто уже привыкла принимать такое извращённое воспитание, взрослеть и учиться принимать удары жестокой жизни таким методом, понимаете? У жестоких уличных псов никогда не было в обиходе слов «любовь» и «дружба», «преданность» и «привязанность». Никогда они никому в чувствах своих не признавались, да даже на смертном одре не позволили бы себе друг другу сказать о том, как, блять, все эти года нуждались друг в друге, что они порой и были настоящим спасением во всём этом дерьме. Просто потому что Милковичи — не семья.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.