Abyss

Шум бегущих отовсюду чернил отзывался во всех комнатах и коридорах студии, нарушая гробовую тишину. Приглушить их были способны только скрип вращающихся шестерёнок чернильной машины, не прекращающей спускаться всё ниже и ниже. Сейчас не было слышно ни одного чернильного создания, будто они все разом вымерли. Сэмми Лоуренс, бывший уже не только директор музыкального отдела и композитор, а сейчас ещё и пророк, лежал в луже собственной чернильной крови и пытался прийти в себя. Всё ли правильно он делал со своей жизнью? Нет. Однозначно нет. Он гнил изнутри. Может быть, поэтому над ним, как мухи, роятся одни лишь черти? Возможно. Но что теперь он мог сделать? Ведь сделанного много лет назад уже не вернёшь. Единственное, что ему оставалось — всё открывать себя, познавать себя. Его суть, поверьте, никто не видел! Горечь снов ломала реалии, и терялась истина старых слов. От него отказались и бог, и дьявол! О какой в принципе жизни могла идти речь? Этот поезд давно сошёл с путей, а его ржавый труп лежит без дела, в стороне. Кто вообще сейчас Лоуренс? Никто. Был он много кем — композитор, директор музыкального отдела, просто человек, пророк… Переиграны роли всех мастей. А сейчас он никто. И эта боль разъела его изнутри. Бездна, что смотрела на всех других обитателей — это Сэмми!.. Его предали, обманули, бросили и чуть не убили… Хоть его и рвёт от боли, сейчас он не мог ничего ощутить, кроме дребезжащей ярости! Будто обрастая металлом при любой попытке пошевелиться и вновь познавая себя, он в мыслях просил о том, что лучше бы его убили совсем… Никто ещё не видел смерти настолько «манящей». Глаза от каждого движения, отдающимся ноющей острой болью, будто заполнял кровавый след, билось чьё-то чужое «нет» в подкорках, но всё-таки бывшему пророку удалось встать и опереться на стену. Ну что ж, раз его так жестоко бросили здесь гнить, значит, его бывший лорд ещё поплатиться за это! Это уже новая эра, в ней новый завет! Этот поезд с подчинением теперь сошёл с путей, его ныне ржавый труп — в стороне, без дела. Роли всех мастей давно переиграны, и душевная боль разъела Сэмми изнутри... Бездна, что смотрела в лицо напуганного Искателя — это Лоуренс! Он хотел бы сказать: «со мной всё хорошо, и моя душа рвётся птицей наружу», но, увы, не скажет он уже ничего. За него отзовётся всем лишь голос рваных струн. Как ему не выть от сотен, от тысяч ран? Как вселять надежду бедным Потерянным, коль он сам тонет? Силу света он показать никому не может… Эти отвратительные чернила... Эта бездна давно живёт в музыканте, и её тиски руками не разжать… На том глубоком дне, где находился Сэмми, уже давно постепенно гаснут звёзды, и ломается весь мир под ногами… Этот поезд нормальной жизни давно сошёл с путей! Его ржавый труп — в стороне, без дела. Всех мастей уж роли переиграны, боль отчаяния и безысходности разъела Сэмми изнутри! Бездна, что смотрела теперь с яростью на картонки Бенди — это Лоуренс!!!