Справедливая месть

Тем солнечным безветренным утром, ничего не предвещало настигшую отель «Белград» бурю в лице темнокожего низкорослого человека, с которым София знакома более чем хорошо. Дежурные на reception портье, естественно не были осведомлены о столь непростой истории, которую по милости «улыбчивого» гостя пережила управляющая и совладелица отеля, по совместительству, потому занять один из номеров особого труба Джековичу не составило. Он целенаправленно прилетел в Сербию. Целенаправленно приехал в этот отель. Словно в глубине души всё ещё на что-то надеялся. Или… С недавних пор его кредо мазохизм? И негру просто лично хотелось убедиться в том, что Она без него – счастлива. В любом случае, это не имеет какого-то ключевого значения. Но если бы можно было отмотать время назад, Соня ни за что бы не вышла на задний двор отеля. Потому что именно там Её взгляд снова остановился на том, которого Она предпочла бы больше никогда в своей жизни не видеть. - Ну, здравствуй, – негр победно ухмыльнулся, выглядя при этом далеко не так представительно, как в день их относительно давнего знакомства. А ведь Она искреннее думала, что сейчас он управляющий «Grand Liona», и всё у него нормально… На деле же, перед блондинкой стоял опустившийся человек. Нет, он не был одет в старую одежду, имея обычный внешний вид – ничем не отличающийся от других российских туристов, приехавших посетить Сербию. Просто Она знала негра более чем хорошо. И эти джинсы и джемпер, что надеты на нём, хоть и выглядят хорошо и опрятно, но буквально «кричат», что жизнь их владельца зашла в настоящий тупик. - Здравствуй, – сглотнув, девушка самопроизвольно притупила глаза, и немного поёжилась – воспоминания о тех страшных днях под названием «совместная счастливая жизнь с Михаилом Гебреселассие, хоть и явственно притупились, но не исчезли совсем. Вот они ругаются, и в неё летит первый предмет интерьера – пульт от музыкального центра. Ей удаётся увернуться, но только один единственный раз – через считанные мгновения сквозь поток обвинений и необоснованной лжи, на блондинку обрушиваются осколки некогда её любимой вазы, отскочившие от стены. Мельчайшие стеклышки запутываются в светлых распущенных локонах, и Соню начинает лихорадить в прямом смысле этого слова. А Джекович стоит и смеётся. Смеётся, глядя как плохо той, которой ещё пару часов назад клялся в любви. Она начала сползать вниз по стене, и оказалась бы на полу, если бы по лбу резко не ударила шкатулка. Толи от выпитого алкоголя (среди белого дня!), толи от атаковавшей его чрезмерной мании величия, негр не контролировал себя в тот момент. Он резко сжал тонкое женственное запястье, оставляя на нём впечатанные в светлую кожу следы, дабы поднять «жену» и щедро осыпать Её очередной порцией оскорблений. Но Она вырвалась. Вырвалась и убежала на улицу в домашнем костюме, несмотря на ощутимые минус семнадцать. Что было потом, София толком не помнит. Не помнит, как ощущая страшный упадок сил, рухнула на скамейку в пустом зимнем парке. Не помнит, как стряхнула с волос осколки и один из них – самый большой – крепко сжала в правой руке, и смотрела на него где-то с минуту. А потом решительно сделала три пореза на левом запястье. И совсем не чувствовала боли – лишь облегчение от слабого осознания, что больше никогда Её сердце не быть болезненно ныть. - Родная моя, вот ты где! – звонкий и жизнерадостный голос мужа, резко вернул Софию в реальность и спустя считанные секунды, Она почувствовала себя под надёжной защитой – сильные мужественные ладони окутали своей теплотой хрупкие плечики. Но бодрый и здоровый настрой серба, словно рукой сняло, стоило ему увидеть того, по чьей милости он едва не потерял Её. Не потерял навсегда. - Что ты здесь делаешь?! - Я просто приехал по своим личным делам и остановился в этом отеле, – негр старательно натянул на лицо маску с кодовым названием «растерянность», но это не помогло – Павел буквально насквозь его видел и с трудом сдерживал переполняющую чащу терпения ярость. - А другой отель выбрать было нельзя? - Этот отель находится в центре, а при моём выборе это был главный критерий. - Паш… – Соня едва уловимой хваткой сжала правую ладонь мужа. – Давай просто уйдём. Пусть он живёт, мы больше не будем пересекаться. - Нет, милая, не пересекаться у нас вряд ли получится, поэтому жить в нашем отеле он не будет. Тебе вернут все деньги, но сегодня же ты выселяешься! Иначе… Увидишь, что будет иначе! Но, боюсь, это тебе не понравится, – обратился Павел, непосредственно к темнокожему, после чего целенаправленно завёл жену внутрь их детища. … Он помнит всё в ярких подробностях и деталях, словно это было только вчера. До дня икс его не покидало, суток пять не менее, странное чувство необоснованной тревожности. А потом приход в гости тёти, её звонок главврачу седьмой больницы, и слова после которых его душа, в прямом смысле этого слова, ушла в пятки: «девушка, тридцать один год». Чисто теоретически, Элеонора могла говорить о ком угодно. Ну, мало ли в Москве молодых женщин, которым слегка за тридцать?! Он серб не сомневался тогда. Ни секунды. К тому же он знал, что родственница с недавних пор относительно-тесно с Её отцом общается… Уже через час Павел был рядом с любимой. А Она была…далеко. Кома. Глубокая кома. И неутешительные прогнозы врачей… Но Он знал, он верил, что Она – справится. Что Она откроет глаза и Ему улыбнётся. А Он обнимет Её так крепко, как только сможет. И никуда больше от себя не отпустит. Никогда и ни за что. Он дневал и ночевал в реанимационной палате. Держал Её за руку, разговаривал с любимой, старался хоть немного Её своей естественной теплотой отогреть… Но прогресса практически не было. Только две недели спустя настоящее чудо случилось… И сейчас этому чуду есть логичное объяснение. А тогда Пашке ничего было неважно – только бы Она поправлялась скорей. Он как-то забыл о виновнике всей этой страшной истории. До сегодняшнего дня забыл…       Выпив знакомые лекарства Соня уснула. В последнее время Её ОКР нет-нет, но давало о себе знать: сказывалось физическое переутомление, ибо в бархатный сезон работы в отеле было более чем достаточно, а учитывая Её привычку всё всегда держать под контролем… Павел планировал уговорить любимую взять завтра внеплановый выходной, но, по всей видимости, этого делать уже не придётся, так как учитывая новые обстоятельства, блондинке необходим больничный. Ему придётся быть разорванным на «два фронта», так как Соня не простит, если в отеле дела пойдут кувырком, но ничего… Сербу не привыкать решать вопросы и проблемы повышенной сложности. Главное, основную из этих проблем сейчас решить… - Паш, мы с Ваней тут подумали, может, вечерком на набережную сходим, – решительно озвучила своё предложение Варвара, предварительно постучав в кабинет с табличкой «General Manager», но…резко осеклась лицезрев столь неординарную для рабочего для картину: её родная сестра спит на угловом диване, при этом имея достаточно неестественный – бледный – цвет лица, а серб нервно измеряет шагами периметр Их с Софией рабочей зоны. – Что случилось?! Прямой вопрос в лоб – никаких предисловий. «Вижу проблемы – нахожу их решение» – кредо Варвары. Она не умеет и не желает жить по-другому. Даже если, временами, этого не ободряет Иван. - Джекович объявился. Приехал сюда, в Белград, и заселился в отель, – выпалил серб на одном вдохе, отчего глаза Вари значительно округлились. - Тот самый?.. - Других, к счастью, я не знаю, – Павел обречённо вздохнул. – Если бы не Сонька, я бы ему физиономию знатно подпортил… - Вот ещё – руки ты будешь марать об него! – княгиня мысленно чертыхнулась, при этом бережно накрывая тонкие руки сестры своими ладонями. – Значит так: Ивану ни слова! - О чём?.. – непонимающе приподнял брови серб, будучи просто не в состоянии сейчас соображать трезво. - Обо всём. Пусть то, что ты сейчас мне сказал, останется между нами. - Но Соня… - Она не будет помнить события крайних часов, – невозмутимо произнесла фразу Варвара. – И твоя задача сделать так, чтобы Она не захотела их вспомнить. Всё нормально, всё идёт своим чередом. Просто Она слегка задремала за документами. Ты уговоришь Соню взять завтра выходной, ясно?.. - Более чем, – протяжённо вздохнув, Павел убрал раскупоренную упаковку таблеток с седативным в аптечку, мысленно ловя себя на той мысли, что видимо никогда не привыкнет к тому, что его свояченица, мягко говоря, имеет некие странности. // Самолёт приземлился в аэропорту Сочи, и спешно покинув душноватый салон – нужно же случиться такому, что сломались разом все кондиционеры! – негр торопливо зашагал к знакомому бару. Ему ужасно хотелось пить. Но ещё больше [хотелось] – забыться. Разум темнокожего просто отказывался принимать то, что случилось. То, что он сделал и захотел предварительно сделать сам. Он ехал в Белград с переполняющим чувством мести, ибо невозможно оставаться спокойным, смотря Её счастливые и жизнерадостные фото в социальных сетях. Фото, на которых Она в обнимку с другим. Со своим любимым мужем в обнимку… Но… Почему прилетев в Белград и в тот самый, в Их отель заселившись, и увидев Её, он просто…попросил у Софии прощение. Это же немыслимо. Так не должно было быть по всем параметрам. Чтобы он – негр – раскаялся в том, чего не делал (по его мнению)?! И вроде не пил он перед столь неординарной исповедью… Или всё-таки пил?! «Как назло тёмная дыра просто в памяти!», – весь полёт сокрушался темнокожий, только сейчас понимая, что всё – дверь в прошлое захлопнута окончательно. У него своя жизнь, у Сони – своя. И что раз Она, после всего пережитого, выбрала Павла, значит, Их любовь была и есть самой, что не наесть настоящей. - Водки. Для начала, пятьдесят, – торопливо заказал Джекович занимая любимое место у барной стойки, и выдохнув с нескрываемым облегчением: наконец-то его тело окуталось желанной прохладой (кондиционер работал на полную мощность). Бармен, без труда признав в темнокожем постоянного клиента, выудил бутылку «беленькой» из холодильника и плеснул должное количество в рюмку, при этом не забыв поставить перед Джековичем маленькую тарелку с закусками: – За счёт заведения! От радующей его глаза картины, негр напрочь позабыл обо всём: и о Софии, и о своей неудачной поездке в Сербию в целом, желая жить и быть здесь и сейчас, наслаждаясь текущим мгновением. Но… Стоило ему преподнести к губам рюмку, как они [губы] словно на супер-клей друг к другу оказались приклеенными. Он не мог пить! Дабы выяснить в чём дело, негр половину ассортимента бара перезаказывал: абсент, текила, коньяк, ром… Всё по одному же сценарию: разговаривает он нормально, лимонад простой/воду/компот/чай/кофе пьёт без труда. Как дело до алкоголя доходит – его рот словно зашит. И ничего не поделаешь с этим. Словно проклятье какое-то! - И что же, это мне теперь так постоянно жить?! – с грустью смотря на бутылку элитного пятизвёздочного, с нескрываемой обречённостью в голосе проговорил Джекович, будучи уже в «New Eleone». Элеонора продолжала давать какие-то указания управляющему, но негр её не слышал от слова «совсем», думая лишь о том, как жить теперь дальше. По сути, у него смысл жизни пропал с непонятно куда девшимся навыком пить горячительные напитки. - А не нужно было жизнь моей сестре портить! – победно усмехнувшись, проговорила Варвара, любуясь завораживающими широтами и окрестностями Белграда, после чего решила слегка поторопить Павла и Соню – они, не забыв про Ивана, собирались поехать за город на пикник.