Они проснутся, когда восстанут черти и другие всевозможные отвратительные создания, которые не хотят выходить на свет в светлое время суток. Они готовы забыть все, что было вчера, ради того, чтоб узнать, что будет сегодня. Они агрессивные твари, которые приходят только в полнолуния, ожидая, когда свет Луны упадет на их уже далеко не светлую кожу. Они разгрызут до плоти даже тех, кто им очень дорог, забывая, что они значили еще днем. Для них нет никаких преград, если захотят что-то, то запросто это получат. Днем, их высмеивают, называя отбросами общества, а уже ночью, все перестают смеятся. Их боятся, до дрожи в коленях, до самое глубокой смерти. Они будут улыбатся вам в след, но после их ухода, вы увидите только нож в вашей спине. Их совсем не волнует состояние окружающих и последствия, им нужна только чья-то плоть, чтобы насытится и снова жить в этом круговороте социума. Они просто звери без души, которые и вовсе не умеют любить. Они умеют только заедать голод для продолжения жизни. Они умеют только жить, как последние животные.
Они не люди
***
Ему совсем не нравилась городская рутина, честно говоря, даже бесила. Он всегда знал, что будет жить рядом с городом, но точно не в нем самом. И парень оказался совершенно правдив на словах, ведь Австро-Венгрия живет в лесу, на окраине города. Парень не верил в глупые сплетни людей о том, что лес — место опасное. Для него это было совсем иным, но доказывать свою правоту, он не стал, лишь молча продолжая жить в лесу. Австриец видел во всем городе только суету, шум и один сплетни. Все говорили парню, мол нынче в наши времена, лес — самое отвратительное место и никакие «прекрасные» создания, по типу белочек, его не спасут. Там живут те твари, которые могут забрать жизнь венгера за одну ночь. Но парень просто игнорировал упреки городских и считал, что они сочиняют сказки и завидуют.Пока в одну ночь, он сам этого и не понял.
***
Вечер, холодный зимний вечер. Австро-Венгрия любил это время суток, когда можно было просто отдохнуть, где-то у окна попивая черный или зеленый чай и просто читать первую попавшую на глаза книгу с полки. Или даже что-нибудь выпекать, чувствую как запах теплой и сладкой выпечки распространяется по всему дому. А может быть занятся своим хобби, например музыкой или любым другим исскуством. Но чаще всего, такие вечера заканчивались неприятным послевкусием на душе, скорее даже грузом. Грузом от одиночества. Австриец привык жить один в темном лесу. Точнее, как сказать один. У Австро-Венгрии был друг, который часто заходил к нему, проведать парня. После прихода друга в дом венгра, на душе у хозяина дома лишь непонятное жгучее тепло и невыносимое чувство удовольствия, уюта и доверия. Парень доверял этому человеку и для него этот гость, был практически всем. Австро-Венгрия не понимал этого чувства, так как редко его к кому-либо испытывал. Точнее только к Германской Империей. Этот парень был весьма загадочным, недоверчивым и секретным, но австриец почему-то тянулся к нему, как за заветной мечтой. Немец же не был против такого большого и нездорового внимания со стороны друга, даже наоборот, он хотел отдать ему столько же внимания, сколько получил. Все у них было хорошо, и между ними тоже. Отношения были даже похожи на что-то большее, чем дружба, но переступить эту черту, венгр решил только сейчас. Этим заветным вечером. Этой пленяющей ночью. Для него, это должно было быть чем-то решающим в их отношениях, ведь Австро-Венгрия знал, что между ними конечно что-то большее, чем дружба. Но легкий холод пробегает по телу венгра после этих мыслей, прям в тот момент, когда на него смотрит своими карими глазами Империя. Вспоминать моменты, когда австриец мечтательно вздыхал, задавая один и тот же вопрос изо дня в день. «А почему тебе обязательно надо уходить именно ночью » Парню было все равно на содержание этого ответа от возлюбленного, ему просто нужно было каждый раз его приостановить, чтобы еще раз вглянуть на его изгибы тела. А Германская Империя отмазывался всегда. В любом случае, он не оставался на ночевку у друга, даже в самые сложные моменты жизни австрийца. Он видел в его гетерохромных глазах отчаяние, пустое молчание, тугую боль и надежду на то, что Империя поменяет свое мнение. Но увы, парень его не менял. Каждый раз, немец уходил в 11 часов вечера, улыбаясь и махая рукой, как ни в чем не бывало. А от этого венгру становилось слишком обидно, поэтому в какой-то момент он решает это исправить. И вот, наступает звонок. Руки как всегда трясутся, ждя, когда самый дорогой человек ответит на звонок. Еще раз вдох, выдох и спокойное «алло», выдается по ту сторону звонка. Молчание. Конечно, Австро-Венгрию всегда убивало молчание, которое несет за собой неизвестность, холод и шум листвы, который давит на стенки ушей. Но идет самая лучшая минута звонка — это соглашение. Даже от простого «да конечно, я приду» , сердце австрийца ненароком сжималось, а в голове крутились мысли о признании. Конец звонка, пожалуй самая тяжела часть, после молчания. Когда он увы не может сразу позвонить снова, ибо венгру нужно переворить сказанное немцем, а Империи заниматься любыми бытовыми делами. Главное в этом всем то, что приход Германской Империи, был обязательным.***
— «Разве этот вечер не прекрасен?» — спросил голос, имеющий явный бас, который довольно прекрасно сочитался с красным вином, что было налито в бокале. Довольно эстетично. — «Это был оборотень и самый настоящий
Австро-Венгрия никогда не верил в эти сказки, всю свою сознательную жизнь, пока окончательно не увидел таких тварей в живую. Он не мог поверить, что этой тварью оказался его друг, лучший друг, возлюбленный. Все тело немца было пократо густой, тёмно-коричневой шерстью, на руках длинные, уродливые когти, а на голове ободраные и погрызанные уши. Теперь Германская Империя не всиял доверие у австрийца, а только лишь страх. Страх быть съеденым заживо любимым. Все шло незамедлительно, как и полагалось, Империя ничего не чувствал, кроме как собственного голода. Он не чувствовал уже ничего к Австро-Венгрии, для оборотня, он был лишь добычей. Все забылось, буквально по щелчку пальцев. Австрийцу было страшно, страшно до дрожи в коленях, до... Да хоть до самой смерти! Мысли смешались, а инстинкты говорили «бежать!» Вот он и побежал.Только не в ту сторону. Парень только и дело, что сбил бокал со стол а и та самая посудина разбилась. Разбилась в дребезги, как и сердце венгра сейчас, когда его схватили резко, любимые руки, за горло и прижали к стене. Брови немца хмурились при таком раскладе, так как ему не нравилось то, что жертва даже и не сопротивлялась. Поэтому он стал действовать. Империи медленно прикоснулся к ключицам парня и высунул клыки. Австриец даже не кричал, его охватил ужас, страх и... возбуждение? Что? Венгр покачал головой, дабы перестать думать о не нужном, но не успел он ничего сделать, как укус уе остался на его ключице. Алая кровь капала на аристократически бледную кожу Австро-Венгрии. Оборотню это нравилось, пуская даже любая кровь для него была немного противной из-за послевкусия, но именно кровь австрийца была слишком сладкой, можно сказать аш притарной. Все могло так и закончится, пока Германская Империя с нежностью сжал горло Австро-Венгрии и отпустил его, медленно бросая на кровать, дабы оставить его целым.***
Так не продолжалось долго. На утро, когда то, что происходило ночью, оставалось за пределами комнаты, оборотень просто ушел. Ушел ничего не сказав. Германская Империя не оплакивал друга, который в один момент стал жертвой. Он опять ничего не сделал. А как там сам Австро-Венгрия? Про него, мало что можно сказать. Ночью оборотень был достаточно голоден. Австриец все еще остался лежать на кровати, уже не вдыхая грязный воздух душной комнаты. Его все же нашли через несколько дней, как оказалось, дровосек проходил мимо и посмотрел в открытое окно. Так и зародилась легенда о том, как страна, которая не верила ни единому слову о мерзких тварях, сама стала жертвой от рук этих животных. Отныне табличка у леса, стояла и по сей день, а Германская Империя так и не понял, что ему не суждено полюбить, так как он просто животное, которому нужна добыча.