Утро. Опять перед глазами маячили белые стены. Ничего не меняется.
Взглянув на руку, Эзоп вздохнул. Осторожно вытащив иглу из вены, тот встал, и, шатаясь, направился к двери.
Пустой, опять белый коридор. Тишина окружала стены этой лечебницы. Все дети, все подростки, все они жили в этой клетке, понимая, что не выйдут из неё никогда. Неизлечимые, порой неизвестные болезни, которые приводили их к смерти спустя несколько лет. Для кого-то месяцев. Но хуже всего, когда до смерти оставалось несколько дней. Часов.
Минут.
Эта клетка делилась на две части. Не отличаясь друг от друга, внешне они были похожи. Белые стены. Белый потолок. Белые кровати. Тусклый свет солнца за окном еле виднелся из под занавесок. Медицинский, и уже раздражающий белый свет ламп. Но только в одной из этих сторон душа покидала измученное тело навсегда.
От детей не скрывали это. Им практически прямо говорили, что они умрут. И умрут скоро. Никто уже не обращал внимания на это, смиряясь со своей судьбой, но оказавшись в другой палате, многих начинала охватывать паника. Им было страшно покидать этот мир, несмотря на все старания врачей поддержать их.
Медики старались, чтобы их жизнь не пыталась отличаться от жизни обычных людей. Их учили. Им давали возможность творить. Заниматься чем-то. Но покидать это здание всем строго запрещалось.
Доктора с улыбкой, но старались их поддерживать. Только даже и те сладкие надежды, которые они дают всем, показывают исход. Они тоже люди. Они тоже умеют отчаиваться.
На главных часах было пять утра. Как обычно, Эзоп не мог заснуть опять. Проснувшись один раз, он не заснёт до ночи.
Белые стены ванной, казалось, ничем не отличаются от его обычной комнаты. Белый кран. Его бледное отражение в зеркале. День сурка.
Холодная вода не помогает развеяться. Мысли в голове не складывались, дальнейшие действия не приходили дальше в голову.
Он просто простоял несколько минут, смотря в пустоту. Ноги медленно подкашивались, голова начинала кружить. Нужно было возвращаться.
Вытащив препарат, Карл заглотил пару таблеток. Его состояние ухудшалось с каждым днём. Он понимал, что ему оставалось немного, но врачи молчали, через сколько он переедет в другое крыло.
Привкус крови начал чувствоваться во рту, вены выделялись на бледной коже, но голова переставала кружиться. Что уже радовало.
—
Эзоп? — тихий голос прервал пустоту в голове. — Не против, если я войду?
Карл улыбнулся и тихо кивнул. Джозеф проскользнул в комнату, тихо залезая под одеяло к другу.
— Тебе всё хуже, — посмотрев на его руки, тот осторожно провёл по ним пальцем. — Прости, мне жаль, что я не могу помочь. . .
Его глаза не имели радужку. Вместо этого, они полностью были залиты голубоватым оттенком. Говорили, что однажды это приведет к полной слепоте, но пока его особенность казалась чем-то прекрасным, даже несмотря на безумные последствия.
Его кожа была такой же, как и у Эзопа. Тонкая, бледная, но только от одного нажатия, на ней могли появиться фиолетовые пятна.
Фарфоровый мальчик. Эзоп любил его так называть.
Его же собственная проблема — это неконтролированное кровоизлияние. Кровь может в любой момент начать течь. Из носа, изо рта, она может заливать глаза, внутренности. При небольшом ранении, её практически невозможно остановить. Регенерация кожи невозможна.
— Клоду всё хуже. . . — обняв колени, Джозеф зашептал. — Он должен умереть завтра. Его сердце уже не почти не может функционировать само.
Он силён. Этот парень силён. Все, к кому он так привязывался, все они имели страшные болезни. Но даже после их смерти, он оставался жив морально.
— Иногда мне кажется, что мы все больны другой болезнью, — на его глазах начали появляться слёзы и Эзоп уже по привычке осторожно стёр их пальцем. — Болезнью, называемой
“любовь”.
— Мы страдаем, видя, как кому-то близкому становиться плохо.
— И каждый раз в нашем сердце появляются всё новые и новые дыры после каждого такого случая, — он грустно улыбнулся, поворачиваясь лицом к другу. — Честно, мне хочется поскорее забыть…
— Честно, мне хочется, чтобы наши ничтожные жизни продлились хотя бы ещё чуть-чуть. Ради всех тех, кто страдает из-за нас.
Джозеф кивнул, замолкая.
Часто. Очень часто он приходит к нему. Просто рассказывал пару новостей, свои мысли, и потом сидел в тишине.
Эзоп боялся потерять его. Не со многими он мог контактировать. Он боялся людей. Он боялся лишних взглядов. Он просто боялся всего. Но этот парень мог дать расслабиться. Он чувствовал Эзопа. Когда тому нужен покой. Когда необходимо остановиться и просто дать парню побыть в тишине.
И ещё одна проблема Карла.
Социофобия.
Джозеф ушёл поздно. Практически до сигнала подъёма он исчез за дверью, коротко пообещав вернуться вечером.
День прошёл как в тумане. Он не различал лица всех окружающих его людей. Сжимая в кармане пласт с таблетками, он прожил ещё один день, сдерживая боль внутри себя. Бессмысленно.
Вечером Джозеф так и не вернулся. Голоса за дверью говорили, что Клод умер. И Джозеф лишился своего единственного родственника. Он боялся выйти из комнаты. Боялся подойти к другу. Боялся причинить ему ещё больше боли.
Собственные приступы усиливались. Кровь отхаркивалась практически каждый час. Он чувствовал, что ему становится хуже. Он видел тревогу в глазах врача, приходившего проверить его состояние, несмотря на все его попытки улыбаться. Прикрыв рот, он смотрел пустым взглядом в комнату, пока тот с ужасом брал анализы.
Он знал, что ему осталось немного.
Но он не боялся смерти.
Его перевели в другое крыло на следующий же день. Капельница. Проверка самочувствия каждые два часа. И натянутые маски на лица врачей, боявшиеся раскрыть свою панику.
Голова Джозефа внезапно просунулась в помещение. Медсестра тихонько кивнула, выйдя и прикрыв за собой дверь.
— Это конец? — на его глазах виднелись слёзы.
— Знаешь, именно в этот момент я хочу, чтобы моя ничтожная жизнь продлилась ещё на немного, — Эзоп привстал, маня парня к себе. Тот послушно присел на край кровати, ощущая, как тонкая рука легко обнимает его. — Я не боюсь умереть. Я боюсь потерять тебя.
Он видел, как Джозеф уже не сдерживался. Он осторожно прижался к Карлу, пропитывая его рубашку своими слезами.
— Я не хочу тебя терять... Я… Я боюсь. Такое ощущение, что все, с кем я как-то связываюсь, они умирают. Из-за меня. Они отдают свои жизнь мне.
Эзоп не выдержал и фыркнул.
— В таком случае, просто живи, хорошо? Ради меня, ради всех, — осторожно притянув лицо Джозефа, тот аккуратно поцеловал его. —
“Мы все больны одной неизлечимой болезнью. И название ей “любовь””, ведь так? Я готов умереть, отдав всю свою оставшуюся жизнь тебе. Прошу, просто живи. Слепота не конец света, ран можно избежать. Ты можешь выжить.
Дезолье тихо кивнул, прижимаясь к Эзопу.
В тишине помещения, в котором умер не один человек, эти слова казались чем-то странным, но. . .
— Я люблю тебя, но прошу, живи. . .
— Придёт время, и мне придётся умереть тоже, — он улыбнулся. Грустно, натянуто, но Карл понимал, что тот старается поддержать его. — Не стал бы я здесь находиться, если бы мне не было бы угрозы, ведь верно?
Прижавшись к парню, Эзоп чувствовал, как Джозеф вцепился в него. Он не хотел отпускать последнего друга. Но с этим уже ничего не поделаешь.
***
— Ночью кричала Трейси, — Эзоп тихо прошептал Джозефу эти слова. — Она плакала, задыхаясь. Мне жалко её. Она была ещё таким ребёнком.
— Десять лет. Она могла стать прекрасным механиком с её талантом.
— Ты бы мог стать отличным фотографом, — Джозеф изогнул бровь. — Я знаю, что ты в детстве увлекался этим.
— Я даже уже забыл, — Джозеф обеспокоенно смотрел на Карла, закашливающимся кровью. — Твои глаза… Они в крови.
Тот тихонько кивнул.
— Это выглядит жутко, прости, — он не видел практически ничего. Глаза горели. Слёзы капали. — Прости, Джозеф.
Эзоп почувствовал, как тот тихонько коснулся его губ, переплетая свои пальцы с его. Он чувствовал, как тот улыбается и плачет. И он понимал, что это их последние секунды вместе.
— Прости и. . . До скорой встречи, — с этими словами Джозеф отошёл, скрываясь за дверью, и тут же в комнату забежал врач.
Эзоп не помнил, что творилось дальше. Рядом стоял дежурный, смотрящий, как жизнь покидает его тело. Кровь текла тонкой струйкой изо рта. Глаза были наполнены этой жидкостью, а в голове мелькал образ Джозефа.
Он слышал, как в коридоре кто-то закричал, как послышался топот ног.
Врач возле встрепенулся, тоже выбегая в коридор.
“Прости”
Он чувствовал холодную руку у себя на щеке. Капли крови скатывались с неё, но его улыбка была искренна. Голубые глаза сияли, в них не было усталости, страха, боли.
“Мы скоро встретимся”
Он исчез, оставляя прохладный след от своих рук на лице Эзопа. Преодолев боль, он осторожно коснулся этого места, тихо улыбнувшись.
“И всё же, ты не послушал меня”
Название этой болезни — любовь. Заболев ею, мы не можем излечиться, постепенно умирая от боли. Наше сердце умирает, пока остальные этого не видят. Неизлечимая болезнь, приводящая к концу. Счастливому концу.
