***
Больше с приложением Гэвин не связывается, предпочитая ещё больше работы, чем обычно, и гордое одиночество в часы отдыха от неё. Чуть больше месяца он каждый божий день вспоминает ту самую ночь, и этого вполне хватает, чтобы кончить себе в кулак. Тина не оставляет попыток вытащить его куда-нибудь, и в ход идут самые грязные приёмы, включающие бесплатные билеты на матчи, посещение фестиваля пива и даже открытие какого-то пафосного клуба, куда простым смертным обычно вход воспрещён. — И где ты достала приглашения? — он вертит в руках две глянцевые карточки с ярким названием самого клуба. — Не обязана же я всю жизнь встречаться с мутными типами, вроде моего бывшего, — Тина подмигивает и вкладывает одно приглашение в нагрудный карман рубашки Гэвина. — Надеюсь, ты придёшь. Гэвин вздыхает и тоже надеется. Ему определённо нужно проветрить голову, выпить с десяток шотов, натанцеваться до отнимающихся ног и, возможно, найти себе кого-нибудь на ночь, чтобы отвлечься от мыслей о том мужчине, который всё это время ни на секунду не покидал его головы. Иногда Гэвин пытался представить себе, как тот выглядит, и каждый раз натыкался на странный знакомый образ, от которого под воротником рубашки рассыпались тысячи мурашек. Он отгонял его, но тот преследовал его вновь и вновь, пока не удавалось уйти в работу с головой, отдавая всего себя очередному делу по восемнадцать часов подряд каждый день.***
К клубу Гэвин подъезжает с опозданием, когда торжественное открытие уже состоялось. Пожалуй, он не будет упоминать, по какой причине так задержался, и уж точно не станет рассказывать Тине, как тщательно подбирал рубашку к единственной паре имеющихся брюк, а также о том, сколько парфюма вылил на себя, пока прихорашивался у зеркала. Фасад здания клуба пышет роскошью и оригинальностью, и Гэвин позволяет себе насладиться чувством свободной воли, когда он вправе делать что угодно, как угодно, а главное — с кем угодно. В кои-то веки у него выдаются два выходных подряд, и завтра не нужно вставать в несусветную рань, поэтому стоит хотя бы попытаться ворваться внутрь и оттянуться по полной. На фейсконтроле толпятся сразу пять андроидов, пропуская людей небольшими группками. Благодаря приглашению он проходит без очереди и через отдельный вход, не забыв деловито оглянуться на всех ожидающих пропуска внутрь. Он входит в здание клуба с гордо поднятой головой, абсолютно уверенный в том, что найдёт себе развлечение по вкусу на этот вечер и, возможно, ночь. Тина находится спустя час и несколько выпитых шотов чего-то жутко крепкого. Больше всего ему нравится что-то голубое с непроизносимым названием, и Гэвин заказывает ещё по шоту себе и Тине. Её сопровождает высокий темнокожий мужчина, он галантно придерживает девушку за талию и не позволяет себе резких движений, даже когда они уходят танцевать. — Иди к нам! — зовёт Тина, взмахивая руками. На эту парочку оказывается приятно посмотреть, и Гэвин любуется их плавными движениями на танцполе, лениво раздумывая о том, достаточно ли он дошёл до кондиции, чтобы присоединиться к ним. Решив повременить, он разглядывает интерьер клуба, с любопытством цепляясь взглядом за вип-зоны на верхнем этаже. Должно быть, именно там оттягиваются самые крупные шишки города, могущие себе позволить какой угодно отдых вне всяческих разумных пределов. Взгляд вдруг цепляется за знакомое лицо, ну как лицо… пластиковую физиономию девушки-андроида, жутко похожей на ту, что встречала его в пентхаусе месяц назад. Быть может, эта модель выпущена для богатеньких придурков, и её штампуют пачками на заказ, а может она — та самая услужливая кукла, сопровождающая своего хозяина. Внезапно до Гэвина доходит, что именно она может привести его к тому мужчине. Шансов — один на миллион, и им нужно срочно воспользоваться. Он расплачивается с барменом и, позабыв сдачу, двигает к лестнице, ведущей наверх. Путь предсказуемо преграждают два андроида-секьюрити, но быстро отстают, завидев приглашение, которое Гэвин додумывается им показать. Кто бы мог подумать, что какая-то карточка откроет для него все двери. Уже наверху он следует за старой знакомой, пока не натыкается на очередную порцию охранников, вздумавших, что они здесь хоть что-то решают. — Всё в порядке, — звучит знакомый голос из-за плотной шторы. Гэвин хочет провалиться на месте, потому что не готов так просто встретиться с братом с глазу на глаз. — Он со мной. — Я не с тобой, — тут же злобно отзывается Рид, когда Элайджа наконец показывает своё лицо. — Но зачем-то пришёл именно ко мне. Элайджа жестом приглашает войти, и Гэвин зачем-то делает это, шагая в уединённое пространство. Он не виделся с братом не меньше пяти лет, и эта разлука не была чем-то ужасным, скорее наоборот — им нужно было время, они наслаждались отсутствием друг друга в их жизнях. — Какими судьбами, Гэвин? — Элайджа одет просто и со вкусом, чёрная облегающая рубашка и такие же узкие брюки. — Вот уж не думал, что ты любишь такие места. — Я буквально ненавижу такие места, — тут же сообщает Гэвин, внимательно осматривая интерьер вип-пространства. Пара диванчиков, стол с выпивкой, множество симпатичных на вид девушек-андроидов и… полное отсутствие нормальной человеческой компании. В этом клубе все работники — андроиды, и это скорее нервирует, чем вселяет хоть какую-нибудь уверенность. — Моя подруга Тина зачем-то достала мне приглашение, — неохотно объясняет Гэвин и без разрешения усаживается на диванчик. Он ни за что не признается даже самому себе, что по-своему скучал по брату, и что он не против провести в его компании хотя бы с десяток минут. — Тина, значит, — Элайджа усмехается, — должно быть, её пригласил кто-то из моих гостей. — Что-то я не вижу здесь никаких гостей, — огрызается Гэвин. — Все нормальные люди веселятся внизу. Предпочитаешь компанию неодушевлённых предметов? — Но ты здесь, — не остаётся в долгу Камски и присаживается рядом. — Нужно было… отвлечься, — вся решимость вытрясти из брата дух куда-то улетучивается, Гэвин расслабленно разваливается на диване и принимает стакан с «виски, сэр» от официантки. — От чего, если не секрет? — Элайджа тоже держит в руке стакан, и взгляд Гэвина падает на то, что просто невозможно не заметить: проходящий через всё запястье тёмно-розовый шрам. — От самого себя, — едва дыша, сознаётся Гэвин. — Был… сложный месяц. Элайджа мягко смеётся, делая глоток. Шрам бросается в глаза с новой силой, и Гэвина ведёт от воспоминаний о том, как крепко держали его руки незнакомца в темноте, и как горячо целовали губы, не знающие пощады. Эта встреча не так уж случайна, думает он, подливая себе ещё виски в пузатый стакан. Раз уж ему здесь вроде как рады, он намерен напиться бесплатным пойлом и спуститься вниз, чтобы найти себе более подходящую компанию. Мысль об ужасающем совпадении не даёт покоя. — Откуда шрам, братец? — спрашивает он, допивая третий стакан. В голову будто натолкали ваты, и эта лёгкость развязывает язык. — Неудачный эксперимент с девиантом. — И давно это случилось? — Около трёх месяцев назад. А что? — Да так, думаю кое о чём… точнее, кое о ком. Взгляд Элайджи становится более пронзительным, он щурит глаза и будто силой мысли пытается заглянуть Гэвину в голову. — Я тоже люблю рисковать, — глухо признаётся Рид, наклоняясь ближе, — особенно, когда всё происходит в полной темноте. Для верности Гэвин проводит рукой вдоль глаз, изображая маску, и в глаза Элайджи на долю секунды расширяются, выдавая его с головой. Именно в этот момент рядом появляется та самая помощница, которая встречала Гэвина в прихожей шикарной квартиры, чем окончательно подтверждает догадку, и если бы он не был пьяным ещё до того, как поднялся сюда, вряд ли бы его выдержки хватило на то, чтобы лишь ухмыльнуться из-за внезапного открытия. — Зачем ты оставил шрам? — Гэвин и сам поражается, как ему удаётся говорить так спокойно. — Ты мог удалить его за пару минут в любой клинике. — Решил оставить как напоминание, что я не так всемогущ, как мне казалось. — Да уж, любой сраный андроид может пришлёпнуть тебя тогда, когда ты меньше всего этого ждёшь. Тем не менее, рядом с тобой лишь они, эти опасные машины. — Так… спокойнее, — Элайджа закрывает глаза и будто пытается дышать спокойно, но это выходит у него из рук вон плохо. — Я отношусь к ним, как к друзьям, а не прислуге. Гэвин хочет поспорить. Уж он-то знает, как Элайджа предлагал Коннору прострелить его любимице башку, об этом быстро поползли слухи в управлении, а ещё о том, что RK800 оказался шибко правильным и не стал делать этого. Должно быть, именно поэтому на его место быстро прислали очередного пластикового клоуна с надписью RK900 на груди. — Как её зовут? — Гэвин кивает на основную помощницу Элайджи. — Хлоя, она любит представляться. Достаточно было лишь спросить. — Я не такой большой любитель андроидов, как ты, братец. Мне больше нравится живое, тёплое тело. Поймав уязвлённый взгляд Элайджи, Гэвин разражается хохотом, не в силах больше терпеть этого фарса. Он ни о чём не жалеет, разве что о том, что в конечном счёте узнал, что переспал не с каким-то загадочным мужчиной, с которым больше никогда не свидится, а с собственным братом. Пускай они и имеют разных отцов и полжизни провели порознь — сути это не меняет. — Ну а что до твоих шрамов? — Элайджа спрашивает это тихо, и отчего-то по спине скатываются мурашки, которые Гэвин и не надеялся больше почувствовать. — Мои шрамы напоминают мне лишь о том, что я простой человек, который делает то, что хочет, — допив из своего стакана, Гэвин с шумом ставит его на стол, склоняясь к Элайдже ещё ближе, отчего между ними не остаётся и пяти дюймов расстояния. — Дерётся, получая раны и шрамы; пьёт, не особо раздумывая, как херово ему будет наутро; а ещё трахается с кем попало, не жалея об этом ни на следующий день, ни через месяц после. — С кем попало? — на губах Элайджи расплывается та самая улыбка, которая всегда так бесила Гэвина, но теперь он не чувствует ни капли злости, а наоборот — он наслаждается ею, потому что знает — именно эти губы целовали его в ту ночь столь ненасытно. Их дыхание смешивается. Гэвин закрывает глаза из-за того, что комната вдруг начинает кружиться вокруг него, а лицо Элайджи отчего-то кажется ему… красивым? — Чёрт возьми, — он жмурится, хватается рукой за плечо брата и, пытаясь справиться с головокружением, наваливается на него ещё больше. — Меня вот-вот стошнит, и это не от мысли, что я трахнулся с собственным братом. Элайджа встаёт и щёлкает пальцами. Гэвина тут же подхватывают чьи-то сильные, явно не живые, руки и тащат в направлении туалета, где он с чувством проблёвывается. Утерев лицо тыльной стороной ладони, он разглядывает своё лицо, пытаясь понять, как он докатился до того, что происходит с ним прямо сейчас. Прополоскав рот холодной водой, Гэвин заодно умывается, и от этого становится немного легче. В кармане коротко вибрирует телефон, и Гэвин кое-как достаёт его, чудом не уронив на пол. «Где ты? Тут начинается самое веселье! Присоединяйся» «Подцепил кое-кого», — зачем-то пишет он, не совсем уверенный, правда это или нет. Больше Тина не пристаёт, и Гэвин прячет телефон в карман брюк. В голове немного проясняется, дыхание выравнивается. Он точно сбрасывает ненужный балласт, наконец узнав, с кем провёл ночь, и обрастает ещё одним — более тяжёлым от осознания, кто именно это был. Внезапно сзади прижимаются и обхватывают Гэвина обеими руками, и единственным порывом остаётся подчиниться, расслабиться и ждать, что будет дальше. Элайджа шумно дышит ему в затылок, что-то неразборчиво шепча, и не прекращает гладить руками по всему телу — там, куда только может дотянуться. Гэвин откидывает голову ему на плечо, совсем как тогда, и стонет, дорвавшийся до этой возможности. Снаружи слышно вежливое предупреждение одного из андроидов Элайджи: «Сюда нельзя, сэр», и кто-то жутко недовольный и с причитаниями покидает пределы небольшого пространства перед туалетом. — Ненавижу тебя, — зачем-то говорит Гэвин, обхватывая его за запястье, на котором красуется тот самый шрам. — Терпеть не могу. Сволочь. В ухо нежно смеются и продолжают этот тантрический танец — вместе они раскачиваются, и руки Элайджи, уже справившиеся с пуговицами на рубашке Гэвина, оглаживают затвердевшие соски. — Неужели? — дыхание опаляет шею, а свободная рука опускается на уже крепко стоящий член, всё ещё спрятанный под дурацкими брюками. — Твоё тело говорит совсем иное. — Его забыли спросить, — огрызается Гэвин скорее для порядка, чем из реального желания перечить. Он опирается руками на раковину и отрывает голову от чужой шеи, чтобы встретиться с братом взглядами в отражении зеркала. Брюки съезжают на пол, и Гэвин оказывается почти обнажён, лишь полностью расстёгнутая рубашка болтается на нём словно издёвка. — Ещё не поздно переместиться в более комфортные условия, — напоминает Элайджа, притираясь всем телом. Больше всего на свете Гэвину хочется член Элайджи в себе, но где-то за дверью всё ещё пытаются прорваться в туалет желающие справить нужду, и это заставляет немного умерить пыл. Оттолкнув брата, Гэвин натягивает брюки и как попало застёгивает рубашку. Он выходит из туалета с гордо поднятой головой, будто это не его только что чуть не трахнули в туалете какого-то пафосного клуба, и направляется сперва вниз по лестнице, а после и к выходу. Подрагивающими руками Гэвин закуривает. Он пускает дым до тех пор, пока поблизости не паркуется такси, на заднем сиденье которого с невозмутимым видом восседает Элайджа. — Хочешь прокатиться? — с хищной улыбкой спрашивает он, хлопая себя по бедру, и Гэвин злится, и не только на брата, но и на себя самого, потому что больше всего на свете он хочет именно этого. Уже в машине он седлает колени Элайджи и впивается грубым поцелуем в его губы, пытаясь стереть с лица эту насмешливую улыбку и взгляд, словно он видит Гэвина насквозь. Автопилот увозит их от клуба, не задавая лишних вопросов. Руки Элайджи тут же начинают раздевать Гэвина, не заботясь никакими приличиями, и тот активно помогает, изворачиваясь в немыслимых позах, в первый раз в жизни радуясь своему не слишком высокому росту. Упёршись в потолок, Гэвин стряхивает брюки и возвращается на колени Элайджи, обеими руками накрывая тому глаза и закрывая свои тоже. — Хочешь, как в прошлый раз? — усмехается Элайджа, следуя немым указаниям. Он больше не открывает глаз, пока они самозабвенно целуются, и Гэвин наконец находит удобную позу, чтобы тереться своим возбуждённым членом об идеальную рубашку брата, которая после такого придёт в полнейшую негодность. — Очень хочу, — зачем-то отзывается Гэвин и позволяет устроить себя в нужной позе, чтобы член Элайджи красноречиво тёрся между его ягодиц. Гэвин быстро расправляется с ширинкой на брюках брата и громко, несдержанно стонет, когда чужие пальцы впиваются в его ягодицы, до боли разводя их в стороны. Пальцы тут же приникают к судорожно сжавшейся дырке и с силой проталкиваются внутрь, неизвестно когда успевшие оказаться смазанными. — А ты подготовился, а? — шипит Гэвин, резко подаваясь на трахающие его пальцы. — Собирался снять кого-нибудь этой ночью? — Может быть, я ждал тебя, — Элайджа возбуждён не меньше, его дыхание сбито, а свободная рука крепко держит Гэвина за плечо, направляя движения. — Ждал, когда ты придёшь ко мне сам. — Пошёл ты. Машина резко останавливается, и Гэвин едва не съезжает с колен Элайджи, но тот вовремя успевает подхватить его под ягодицы и вжать в свой член, без слов намекая, что именно нужно сделать дальше. — Прибытие до места назначения. Спасибо, что пользуетесь… Элайджа резко перебивает механический голос и называет какой-то адрес. Гэвин к своему стыду понятия не имеет, где живёт брат, да и ему было откровенно плевать последние лет десять, чем тот занимался. — Принято, — соглашается автопилот и вновь выезжает на трассу. Поцелуи перестают быть изучающими, Гэвин злобно кусает Элайджу за губы, сталкивается с ним зубами, целует до кончившегося в лёгких воздуха и отталкивает его, чтобы укусить за шею. Гэвин меняет позу, чуть сползая вниз и, приподнявшись, насаживается на член сам, медленно впуская его в себя. Уж теперь-то можно не сдерживаться, стонать во весь голос, скулить, когда чувствуешь отголосок боли в заднице, шептать какой-то пьяный бред и проклинать Элайджу, когда они начинают двигаться синхронно. Гэвин подаётся на член сам, а Элайджа помогает ему, поднимаясь и опускаясь, чтобы в особый момент протолкнуться до самого конца. — Хочу, чтобы ты видел, кто тебя трахает, — шепчет Элайджа, и Гэвин послушно распахивает глаза, мутным взглядом оглаживая лицо брата. — Дохрена хочешь, — на автомате огрызается он и крепче сжимается на члене, вырывая судорожный вздох. — Самое главное я уже получил, — со смешком говорит Элайджа и роняет Гэвина между двух передних кресел, отчего тот ударяется о коробку передач, с трудом помещаясь в ничтожном пространстве. Элайджа не останавливается ни на секунду, тщательно трахая Гэвина, и от этого крышу сносит подчистую. Изогнувшись в немыслимой позе, Гэвин поворачивается на бок и позволяет брать себя уже так, громко вскрикивая на каждом толчке. Рука брата пробирается между их телами, оглаживает судорожно сжимающуюся на члене дырку и движется по направлению к члену самого Гэвина. — На сколько раз тебя хватит сегодня, милый братец? — Элайджа замедляет движения, буквально вынимая из Гэвина душу, и наконец обхватывает его член пальцами той самой руки, на которой красуется шрам. — Пошёл. Ты. Нахрен, — шипит Гэвин. Оргазм так близок, что в голове не остаётся ни одной здравой мысли, лишь удушающее чувство правильности происходящего и голубая водка вместо мозгов. Кончает Гэвин с несдержанным криком, судорожно дрыгая ногами и сжимаясь на члене Элайджи, но несмотря на это тот продолжает двигаться, пока не изливается глубоко внутрь. — Как же я тебя ненавижу, — чуть отдышавшись и стеная от боли из-за неудобной позы, говорит Гэвин. Он отталкивает от себя Элайджу и перебирается на переднее сиденье, чтобы уже там с чувством закурить, наплевав на табличку «курить запрещено». — Чёртов придурок. — Ненавидишь за то, что я тебя трахнул или за то, что сам хотел этого больше всего на свете? — Элайджа сидит в максимально расслабленной позе и с интересом поглядывает не только на профиль Гэвина, но и на сигарету в его губах. — За всё сразу, — смиренно отвечает Гэвин. — А ещё за то, что ты спустил внутрь меня. Элайджа заливисто смеётся. — Готов поспорить, что ты большой любитель кремового пирога. Гэвин лишь фыркает, держа лицо в напряжении, потому что на губах грозится расползтись безобразно широкая и пошлая улыбка. Он чувствует, как внутри него горячо и влажно от спермы и смазки, и как всё это медленно вытекает из растянутой членом его брата дырки. Восхитительно и отвратительно одновременно. Наконец машина паркуется возле неприметного загородного дома, больше похожего на бункер, нежели на уютное гнёздышко холостяка. Гэвин обнажён, и от этого ощущает себя уязвимым. Элайджа, будто почувствовав это, наклоняется вперёд и накидывает на склонившегося Гэвина свою куртку. Про себя Гэвин сочиняет злобные ответы на этот жест, вроде «брюки мне всё равно понадобятся, козёл» или «больше никогда не стану трахаться в машине», но вместо этого говорит: — Надеюсь, у тебя найдется, во что переодеться завтра утром. Элайджа улыбается во все зубы и, протянув руку, быстрым движением оглаживает щёку Гэвина, после чего одевается и покидает машину. Гэвин несколько минут сидит на месте, пытаясь переварить произошедшее, и только решив, что хуже уже ничего не случится, выходит из такси следом.