Холодно.

Я с ужасом заметил мелькнувший в его глазах огонь. Монстр, которого я из последних сил удерживал несколько (а, по ощущениям, бесконечность) часов, проявился во всей своей силе и мощи. Как будто этого проклятого сломанного и уже осыпающегося дамоклова меча над ним вовсе не существовало. Я видел, как действовало на него появление врага. Как сверкнули его глаза, наполненные ненавистью, как лицо менялось в предвкушении долгожданной мести. Огромное, ослепляющее красное пламя разгорелось, залив своим светом пространство вокруг. Я потерял все пять чувств одновременно. Он замахнулся для удара. Что же ты наделал, Суо… Мой мальчик. Сколько же в тебе силы и страдания. Как я мучаюсь, как мне тебя жаль, как я тебя люблю, Микото… Он зарычал. Зарычал из самого нутра. Нет, это был не он. Это был Кагуцу. Стоявший прямо сейчас за его спиной, столько лет живущий в его сознании, теле, сердце, забравший у него жизнь и свободу. Будь ты проклят, Кагуцу Генджи, слышишь? Ты слышишь меня? Микото, будь… Вспышка. Почему ты не слушаешь никого, кроме своего эго? Самодовольный дурак. Как же я ненавижу тебя за то, что ты с собой сделал. Себя. За то, что не сделал… Как красиво летит на тебя эта здоровенная тварь, отнявшая у тебя все. Как быстро она сейчас размозжит твою дурную голову. А потом и мою. Возьми меня с собой, Суо, забери и освободи меня, как умеешь только ты, - Король, загнанный в клетку своей же силой. Как же мне жарко в этом плаще… Сними его, как ты обычно это делал, ради всего святого, Микото… Не дай мне убедиться, что это реальность. Разбуди меня и скажи, что это очередной кошмар, и никаких мечей не существует, что завтра нам обоим в ночные смены, тебе в бар, мне — на строевую подготовку, а сегодня нас не нет ни для кого, кроме друг друга. Какие красивые медовые глаза. Ты безмятежно смотришь в небо, раскинув руки. Так давно ты ждал этого момента… Я знаю, что ты этого хочешь. И я не смогу тебе отказать. Как не смог тогда, на втором этаже Хомры... Ты прогнал всех и запер дверь (бедные напуганные ребята, мне даже стало их немного жаль), сказал, как по-уродски сидит на мне этот костюм и как идеально он соответствует моей сущности, а потом резко снял его с меня, так резко, что я ударился об стену, а ты усмехнулся и наконец-то поцеловал, как будто услышав мои мысли. «Соберись, Мунаката. Докажи мне свою любовь. Сделай это для меня.» Прости, Анна. Меча больше нет, мой мальчик, ты свободен. Я смотрю вперёд, пока он полулежит на мне и шепчет свои последние слова, которые я уже не в силах разобрать. Я смотрю вперёд, пока его горячее тело теряет свое тепло. Ослабевает, тяжелеет, и очередная порция крови напоминает мне о том, что это наше последнее объятие. Красный огонек на прощанье касается моих губ, потом щеки, виска, я закрываю глаза и слышу: «Жду тебя, Мунаката, я с тобой не закончил». Слеза течет по левой стороне моего лица, огонек шипит и улетает в небо... Я смотрю вперёд и крепко держу меч, ведь помыслы мои чисты. Холодно.