Душа в душу

Эрен сидит на подиуме в мастерской. Все табуретки в помещении заняты палитрами или выпачканы масляными красками и толченым углем. Подиум — единственное чистое место, куда без опаски можно сесть, не заляпав любимые джинсы. В этом семестре он застелен оранжево-красными драпировками — идеальное сочетание для их темноволосой натурщицы. Пары давно закончились и его одногруппники разошлись сразу после обеда. Но Эрен всегда оставался в мастерской до самого закрытия универа, пока вахтер не прогонял его. Дома рисовать у парня нету возможности, поэтому он всегда после пар в мастерской пишет портреты. Они у него получаются в приглушенной гамме, но очень эмоциональными. Не зря у Эрена любимый художник — Мунк. Но сегодня Эрен был не один. Буквально в нескольких метрах от него, на табуретке, в грязных рабочих штанах сидит Армин. И это было странно. Потому что Армин после пар всегда уходит домой. Эта мысль больно ударила по затылку. А они уже третий час в тишине делят одно пространство — Эрен в одной половине мастерской, закутанный в старый рабочий халат, с широким отходом от мольберта и слишком резкими взмахами кистей, пока в наушниках гремит Вивальди, и Армин, в другой половине — он почти не отходил от мольберта, возил мелкой кистью, очень сосредоточено сведя темные брови. Армин всегда пишет босиком. И сейчас он сидит на табуретке, развернувшись в его сторону, сложив ноги в подобие позы лотоса и скручивает сигарету. Эрен уже сбился со счета, какая эта за сегодня. Они оба морально выдохлись после длинного дня и особенно после последних трех часов, поэтому решили сделать перерыв. До закрытия универа остался час. — Почему ты не пошел сегодня домой? — разрезал тишину между ними мягким голосом Эрен. Армин, не поднимая головы, ответил: — Просто не захотел. Эрен вздохнул. Он перевел взгляд на свой помятый халат, который он снял с себя и положил на табуретку пять минут назад. — Давно мы не оставались вдвоем, — зачем-то добавил Армин. Он зажал самокрутку между зубов, раскуривая ее. Вокруг него тут же образовалось белое облако, а по всей мастерской потянул запах вишни с шоколадом. Он всегда курит только дорогой табак. «Давно мы не оставались вдвоем». Эрен заметил эту трещину в его холодной оболочке и осознание того, что он почти увидел что-то за ней… — Что случилось, Армин? Он не смог ускользнуть от пристального взгляда оливковых глаз Эрена. Армин не рассчитывал на какой-либо разговор. Но, похоже, Йегер был на грани. — У меня все хорошо. — Врешь. Армин затягивался дымом, элегантно зажав самокрутку между указательным и большим пальцем левой руки под пристальным взглядом Эрена. — Даже если вру — что с того? — просто спросил он. — Люди не ходят с мертвым лицом просто так, — продолжал Эрен. — Тем более несколько недель подряд. — А может, тебе так показалось, потому что это с тобой не все в порядке? Эрен на мгновение запнулся. — Ты всегда переводишь стрелки, когда тебе нечем возразить. Значит, я прав — тебя что-то гложет, — ответил Йегер, нахмурившись. — Тебя ведь тогда тоже что-то гложет, да? Армин смотрел на брюнета своими до невозможности голубыми глазами. Эрен не мог понять его эмоциональное состояние. Но он решил не сопротивляться. — Да. — Интересно, — ответил Армин, делая очередную затяжку. — Почему ты об этом спросил? — Потому что человек просто так не начнет докапываться до другого с вопросами о его моральном состоянии, без уважительной на то причины. Эрен поражался, как Армину удается умничать в подобных напряженных ситуация. Раньше его было легче вывести на эмоции, но сейчас расшатать его просто так не получится. «Нужен другой подход». — Ты так и не ответил на мой вопрос, — развел руками Эрен. — Как и ты. «Так тоже не получиться». — Ну… Лица на тебе нет. Захотелось знать, что случилось. Мы ведь давно знакомы. — Десять лет, — педантично подметил Армин, делая затяжку. — Но это не значит, что люди, которые знакомы десять лет, обязаны быть близки друг к другу. И тем более, рассказывать личные проблемы. Эрена эти слова укололи в самое сердце. Он свел свои редкие брови в какой-то болезненной эмоции, которую Армин имел неосторожность заметить. — Да ладно тебе, — мягче добавил тот. — Я на тебя не злюсь за тот случай. Однако свои выводы я уже давно сделал. Эрен сжал зубы. Неразрешенный конфликт все эти годы ныл в его груди острой воспаленной занозой. Когда он поступил в художественный вуз вместе со своим другом детства, им пришлось начать общаться заново, замяв очень болезненную ситуацию. Поговорить тоже не удавалось — Армин рубал с плеча и уверял, что у них больше нет ничего общего. Они просто одногруппники. Но не сегодня. Почему, черт возьми, Армин остался вместе с Эреном? Он как будто его дразнит. — Поэтому ты мешал мне сегодня весь вечер? Парень внимательно посмотрел на Йегера, затушивая сигарету о табуретку. — Я же сказал тебе — я просто не захотел сегодня идти домой. Все. — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты никогда не делаешь что-либо просто так. — Значит, что-то я все-таки смог от тебя утаить. Эрен вскочил с подиума. Казалось, он внутри где-то закипает, пока Армин просто давит на его больные места. «Успокойся». Эрен вдохнул. «Ты же знаешь, что ему плохо». Эрен каменной глыбой навис над Армином. Тот посмотрел в его лицо. — Я спрошу еще раз — что случилось, Армин? Он молчал. Эрен наклонился над ним. — Черт тебя возьми, Армин. Сколько можно носить в себе дерьмо, которое делает тебе больно? Тебе что ли сложно выразиться на словах? — Фильтруй свои слова, Йегер. — Что тебе мешает просто сказать это, Армин? Он не отстанет. Это осознание ударило прямо под ребра. Но Армину не хотелось ввязываться в разговор сейчас. Нужно аккуратно отступить. Он поднялся со стула. — Прости, Эрен. Ничего плохого я тебе говорить не хотел. Я просто устал за сегодня. — Не ври мне. Эрен очень упрям. И чертовски опасен. — Я действительно устал. Эрен схватил его за плечи. Армин чуть пошатнулся, задев ногой табуретку за собой. Йегер пристально смотрел в его глаза, от взгляда которого тот не мог спрятаться. С ним что-то случилось, проскользнула мысль у Арлерта. Ведь Эрен все это время ни разу не прикасался к нему. Даже руку не пожимал, с тех пор, как они учатся в одном вузе. У Эрена закипала кровь. Его душа болит так давно, что уже просто невыносимо. Все эти годы он боялся просто подойти и снова заговорить с этим человеком. Это его съедало. Но сегодня что-то произошло. — Пожалуйста, Армин, — начал Эрен. Слова застревали в горле пекущим комом, но он заставлял себя их произносить. — Пожалуйста, прости меня, Армин. Я не поддержал тебя, когда ты в этом нуждался, не поделился своей заботой и теплом. Но что я мог тогда сделать? Что я мог сделать, когда меня бросила моя любимая девушка, а у отца нашли болезнь? Ты хоть представляешь, какое это напряжение? Никогда не подумал бы, что кратковременный холод с моей стороны повлечет за собой такую огромную цепочку из обиды, вплоть до ревности. Ты же сам прекрасно понимаешь, что это все глупо. Я бы никогда от тебя не отвернулся. Но вместо того, чтобы просто меня выслушать, ты сам ушел, говоря, что я все время был с тобой не искренен. Мол, ты не знаешь, зачем ты мне нужен, но мне так удобно. Чем я заслужил такое отношение к себе, Армин? И даже сейчас, когда ты продолжаешь меня презирать, говоря о моем лицемерии, я продолжаю верить тебе. И я надеюсь, что когда-нибудь ты осознаешь, что был не прав. «Выговорился». Ноющие слова были озвучены. Дороги назад нет. Эрену стало страшно от осознания, что Армин сейчас будет что-то ему отвечать. Или опять уйдет от разговора, после такого огромного шага с его стороны. Но тот замер. Армин слушал, не дыша. Слова Эрена посыпались на него водопадом, намочив с головы до ног. Отвратительно! Он скинул его руки со своих плеч. — Ты ублюдок, Эрен, — пустым голосом произнес Армин. — Что ты вообще несешь? Говоришь, я — лицемер? А ты такой хороший страдал из-за моего холода? Что ж, хорошо. Вспомним былое? Скажи мне на милость, почему тогда, если мы действительно были так близки, я, потеряв родителей, сидел у себя дома, один, плача целыми днями? Где ты был, Эрен? Почему ты ни разу не пришел ко мне? Я целый год собирал себя по частям, я не мог больше держать все это в себе. Я просто хотел твоей поддержки, с чем и пришел. На что ты отмахнулся со словами «Не тебе одному плохо, переживешь». Черт тебя возьми, Эрен! Чертов эгоист! — с хрипом воскликнул парень. Йегер слушал и ощущал, как в груди начинает щемить. Как совесть начинает поедать его сознание. Он тоже был виноват. Армин почти задохнулся после всего, что вывалил на своего старого знакомого. Он не хотел ему этого говорить. Просто не хотел. Он знает, что Эрен такой — непостоянный, переменчивый, ветреный, непредсказуемый. И черствый. Но он не ожидал, что тот проявит безразличие, когда у Армина случится горе в семье. Стоило с самого начала понимать, с кем имею дело, не выстраивая какие-то ожидания от этого человека, подумал Арлерт. Эрен заговорил и почувствовал, как в горле начало странно печь: — Ты позволишь объясниться? — Для чего? — грубо перервал тот. — Просто прими тот факт и смирись что нам с тобой не по пути. — Если бы ты хотя бы выслушал… — Раньше надо было говорить со мной. Терпение Эрена лопнуло. Эмоции хлещут его по лицу, щипают глаза, дерут горло, ноют в груди. Им нужно освободиться. Он грубо схватил Армина за кисть и притянул к себе. Парень впечатался в его крепкую грудь, уткнувшись лицом в плечо. Он такой маленький, по сравнению с Эреном. Или на самом деле нормальный, просто Эрен слишком высокий. Сейчас он просто прижал к себе Армина, положив подбородок на его макушку. Тот попытался отстраниться, но у Эрена слишком крепкие руки. — Я понимаю, что ты никогда не будешь думать обо мне, как прежде, — мягко начал Эрен. — Особенно после моих следующих слов. Но я обязан тебе сказать. Я хочу, чтобы ты знал. Я слабый человек, Армин. Мне не хватило духу просто взять и заговорить с тобой раньше. Мне не хватило духу поддержать тебя, когда ты в этом нуждался. Мне не хватило духу быть с тобой, когда ты просил об этом… Я всегда избегал страдающих от душевной боли людей. Потому что я не знал, как мне с ними правильно себя вести. Я не уверен в себе. Я мог защитить физически, если это было необходимо. Но я всегда терялся, когда видел людей, которые страдают от горя. Армин в руках Эрена затих. Казалось, Йегер пережал его настолько, что он не мог дышать. — Я постоянно искал отмазки, — продолжил Эрен. — Убегал, что бы никто не увидел мою слабость. Отчим постоянно порол меня дома. Воспитывал. И прекращал, когда я больше не плакал от боли. Никаких слез, не по-мужски это. Поэтому я не принимал себя в том состоянии, когда видел, как кто-то страдает. Я упорно пытался показать себя сильным, хотя и знал, как тебе больно. Но сейчас, Армин, я это все говорю тебе, потому что я вижу. Я вижу, как тебе плохо. Ты страдаешь. Возможно ли, после стольких лет, что я смогу, наконец-то, взять часть твоих страданий на себя? В мастерской повисла гробовая тишина. Эрен стоял в ожидании хоть какого-то ответа от Армина, нервно глотая. Его слова стали катализатором. Арлерт начал понимать, что он никогда не знал своего друга до конца. И что тот не просто так после шестнадцатилетия перестал рассказывал ему о своей семье. Перестал звать к себе домой. Не проявлял открытого сочувствия. Нет. Черствость никогда не была чертой Эрена. Он, как и Армин, тоже очень тщательно скрывал часть своей души. У них это было взаимно. Всегда. Армин всхлипнул. — Месяц назад у меня умер дедушка. Эрен замер. — У меня больше никого нет, — тихо продолжил парень. — Я столько всего не успел ему рассказать… Я держал на него свои глупые обиды, не говорил о людях, с которыми общался. Он часто о тебе спрашивал. «Позови Эрен гости. Он такой интересный паренек». А я так и не рассказал ему правду. Не успел. Поэтому я подумал… Я подумал, что должен когда-нибудь поговорить с тобой. Я хотел просто привыкнуть заново к твоему присутствию. Хотел снова понять, как найти подход к твоей душе. В этот момент Армин положил свои небольшие ладони на спину Эрена и тот чуть не поперхнулся воздухом. — Мне так тебя не хватало все это время, — дрожащим голосом сказал Йегер. — Невыносимо больно видеть тебя каждый день и не иметь возможности даже поговорить. Прости меня, пожалуйста, Армин. Мне так жаль, что я презирал тебя за твою слабость… Он на миг замолчал, проглатывая мерзкий ком в горле. — Я год назад съехал от мамы и отчима. Мне было о чем подумать за все это время. Я перервал с ними всю связь, оставил много вещей дома, даже не надеясь их забрать когда-либо. Решил начать все с чистого листа. И я осознал, что все эти годы, ты был единственным, кто напоминал мне о том, что нужно оставаться человеком. Армин, все еще находясь в его объятиях, спрятал лицо в ладони, скорее всего, подавляя громкие всхлипы. Эрен обнимал его и ощущал, как щемит собственная душа. — Эрен… У тебя прекрасная живопись, — неожиданно сказал парень. Он немного отстранился и посмотрел в его глаза. У Армина сжалось сердце, когда он увидел настолько жалкого Эрена. Эрена, который впервые в жизни изливает ему душу. — Так жаль, что мы никогда не раскрывались друг другу до конца. По нашей юношеской наивности… — Не объясняйся. Ты не виноват, — парень ласково погладил его по волосам и добавил, — Я больше не оставлю тебя, Армин. От волос блондина немного пахло скипидаром и недавно выкуренной сигаретой. В мастерской стоял терпкий запах масляных красок. В этот день на улице была мерзкая погода глубокой осени. Но эти двое, в кое-какие веки, наконец-то, ощутили тепло, которое не смог разбить даже редкий вечерний дождь.