Жизнь Шарлотты Эванс (Рабочее)

Стоял летний жаркий день. Я с с Сестрами решила сходить на площадку. Сейчас же я и Петунья качаемся на качелях, а Лили ждет своей очереди. —Шарлотта, перестань! — крикнула мне старшая. Но я пустила качели на полную высоту, и оттуда взлетела в воздух — взлетела совершенно буквально, взмыла в небо с громким хохотом, а потом, вместо того чтобы упасть на шершавый асфальт, спланировала по воздуху, как акробатка.Я парила в воздухе невероятно долго и приземлилась невероятно легко. — Мама не разрешила тебе так делать! — Петунья затормозила свои качели, со скрипом проведя по асфальту подошвами сандалий, и соскочила вниз, руки в боки. — Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Шарлотта! — Но ведь ничего не случилось, — рассмеялась в ответ я. — Тунья, гляди. Смотри, как я умею! - в следующий момент воскликнула Лили. Петунья огляделась. На площадке никого не было, кроме нас. Лили сорвала увядший цветок с куста. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением, а я же уже была рядом. Лили подождала, пока сестра подойдет поближе, чтобы ясно все видеть, и раскрыла ладонь. Цветок лежал на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица. — Прекрати! — взвизгнула Петунья. — Тебе же от этого не больно! — ответили мы хором, однако Лили сомкнула ладонь и бросила цветок на землю. — Так нельзя, — сказала Петунья, но глаза ее продолжали следить за упавшим на землю цветком. — Как вы это делаете? — спросила она с явной завистью в голосе. — Все понятно, правда? —из-за кустов выскочил какой-то мальчик. Петунья завизжала и бросилась назад к качелям, а я и Лили, хотя явно испугались, не тронулись с места. — Что понятно? — спросила Лили. Парень был явно взволнован. Бросив взгляд на Петунью, стоявшую довольно далеко, за качелями, он понизил голос и сказал: — Я знаю, кто вы. — В смысле? — Вы… вы колдуньи, — прошептал он. Мы обиделись. — Обзываться нехорошо! Мы гордо задрали нос, повернулись и пошли прочь, к сестре. — Да нет же! — крикнул мальчик нам вслед. Он весь раскраснелся, и меня удивило, почему он не снимет свою дурацкую широкую куртку, — наверное, стеснялся рубашки с оборочками. Он пошлепал за нами, похожий на неуклюжую летучую мышь. Все мы смотрели на него с дружным неодобрением, вцепившись каждая в свои качели, как будто это был «домик» в игре в пятнашки. — Вы правда колдуньи, — сказал он мне и Лили. — Правда. Я давно за вами наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я — волшебник. Петунья обдала его раскатами смеха, как холодной водой. — Волшебник! — взвизгнула она, окончательно оправившись от шока, вызванного его внезапным появлением. — Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снейпов. Они живут у реки, в Паучьем тупике, — сказала она нам, и по ее тону ясно было, что этот адрес — плохая рекомендация в ее глазах. — А зачем ты за нами шпионил? — Я не шпионил! — сказал Снейп, стоя на солнцепеке, весь красный, лохматый и несчастный. — Уж за тобой-то я точно не стал бы шпионить, — добавил он презрительно. — Ты — магл. Хотя мы не могли знать, что означает это слово, тон Снейпа говорил сам за себя. — Пошли, Лили, Лотта, мы уходим! — резко бросила Тунья. Мы тут же повиновались. Уходя, я пристально взглянула на Снегга. Он стоял и смотрел, как мы выходим за ограду площадки.