Герой моей дочери

Бакуго никогда не возвращался в родной город — только когда отец умер, да и то всего однажды. Мать часто звонила и в конце каждого разговора напоминала — если будет время хорошо бы заехать к ней, она рада будет повидать единственного сына и единственную внучку. Бакуго на это всякий раз ворчал, что времени нет, и звал мать к себе. На том и договаривались. Пока Кико была маленькой, было проще. Она нуждалась тогда только в теплой пище, уюте и тепле. О ней заботилась нянька, добрая пожилая женщина, которая не задавала лишних вопросов — и Бакуго старался постоянно ночевать дома, пусть даже дочь и встречала его спящей и провожала тоже спящей. Когда же дочь подросла, пришлось поднапрячься и найти чуть больше времени — на заботу о ребенке, это раз, и на ненужные ее вопросы, это два. Вопросов Кико задавала много — Бакуго ненавидел и любил их. — Ты настоящий герой, папочка? — спрашивала она иногда. Бакуго глухо кивал — до сих пор стыдно называть себя так. — Ты спасаешь людей? — отчаянно весело спрашивала дочь, тараща на него свои глазенки. — Ты спасаешь их, правда? И они благодарят тебя! — Иногда. А теперь доедай свой рис. Кико слушалась — хорошая девочка — брала ложку и торопливо доедала рис, а потом прижималась щекой к столешнице — рассматривала отца, упорно и долго, и видимо не находила сходства с героями со своих глупых книжек — особенно ей нравился сейчас герой Шото, как и всем девочкам ее возраста. Впрочем расстраиваться дочь тоже пока не умела. Ей хватало слепой веры — раз папа сказал, что герой, значит, герой. Пусть и специфический. — А почему мы не живем с бабушкой? — Потому что мы живем тут. Тебе не нравится наш дом? — Нравится, тут же мои книжки и игрушки, — лаконично объясняла дочь. — Но у бабушки тоже красивый дом. И там раньше жил дедушка, да? Если бы мы жили с ними, я могла бы играть на его компьютере. — Не могла бы — дедушка использовал его для работы. В детстве я часто брал его без спросу, и тогда он сердился на меня. — Ругал? — ахала Кико, не представляя, как ее добрый дед мог ругать ее сердитого отца. — Нет, — качал головой Бакуго. — Он был добрым. Не умел долго сердиться. — Аааа… — кивала дочь. — Понятно. Ты придешь в школу на этой неделе? — А нужно? — Я уронила цветочный горшок, — честная дочь не умела и не хотела врать. — Сенсей сердился, но потом сказал, что мне нужно быть аккуратнее. — Ты не справилась с причудой? — Она же сложная, — искренне признавалась дочь. — Эти взрывы… Они пачкают мои платья. А еще из-за них у меня болят ладошки. Она тянула к отцу обе ручонки — Бакуго смотрел с тревогой — на нежной детской коже несмытая до конца сажа, следы старых ожогов. Надо бы снова записать дочь к врачу… — У меня тоже болели, — честно говорил Бакуго. — Но потом мне даже понравилось. Но тебе не нужно терпеть. Если больно — говори. Я дам тебе лекарство, и взрывы станут слабее. — Я не хочу слабые взрывы, — по-отцовски упрямо заявляла Кико. — Я хочу сильные, как у папочки. Бакуго довольно трепал ее взъерошенные волосы, гладил по спине — Кико сутулилась за столом, и обещал двойную порцию мороженого на десерт. Он не умел быть с ней строгим. — В этом году хочу устроить поминальный обед, — говорила мать по телефону. — Прошло три года, как отца не стало. Приедешь? — Нет, — коротко говорил Бакуго. — Работы в агентстве много. У Кико учеба. Лучше ты к нам. На каникулах. — Я приеду, — с радостью говорила мать — для нее герой остался сердитым мальчишкой, которого она любила больше жизни. — Но не пора ли тебе вернуться, сынок? Я встречалась с руководством академии тогда… Они будут рады, если ты приедешь. У тебя могла бы быть другая работа. Понимаешь? Ты бы смог жить тут, где все твои друзья, я бы помогла тебе с ребенком и… — Нет, — коротко повторил Бакуго. — Нет. — Хорошо, — мать не повторяла дважды — Бакуго пошел в нее своим упрямством. — Пусть так. Приеду на зимних тогда. Передай внучке — я люблю ее. — Она знает… — ворчал Бакуго, когда клал трубку. — Знает. Он тихонько прикрывал дверь в детскую, пил темный кофе — ритуал, чистил зубы, шел в душ, потом смотрел дурацкую программу. Очередные новости — герой Шото стал героем номер один, герой Ингениум открыл собственное агентство, героиня Креати стала мисс Японией, а Стиратель стал новым директором Юэй. Хорошие новости — добрые. Врагов больше нет, так говорится, врагов больше не будет. Слава богу. — Ты бы мог вернуться… — сказал сам себе Бакуго. — У тебя была бы работа… Тут твои друзья… Он смеялся — потом подливал кофе, закрывал глаза и снова вспоминал все, что пережил за это время — будто бы сегодня. Дурацкие комплексы и страхи, лучшие годы его жизни — учеба в Академии, первый и единственный друг Киришима, товарищи, люди, которые рисковали ради него, люди, ради которых рисковал он сам, учителя, наставники, всесильный… — И Деку… — вырвалось у него. — Деку тоже. Бакуго долго думать не стал — зачем? Тосковать по Деку сейчас бессмысленно, в соседней комнате Кико, единственный смысл жизни, маленький человек с огромным миром внутри, у которой вопросов больше чем ответов. Радость. Счастье. Любовь. Все самое лучшее, что он не заслуживает точно. — Ты не спишь, — сказал он, приоткрыв дверь — дочь тихо юркнула под одеяло, старательно засопела. Бакуго сел рядом, поправляя подушку, чтобы утром у дочери не болела голова, потом включил ночник — Кико отключает его из упрямства, показывая отцу, что не боится темноты. Боится, конечно. Ей только восемь. — Посидеть с тобой? — тихо спросил он. — Не надо, — участливо говорит дочь. — Ты устал, папочка. Тебе тоже нужно спать. — Пока ты не спишь, я не усну. — Я знаю, — счастливо смеется она. — Я знаю это. — Прочитать тебе книгу? — Но ты не любишь мои книги… — удивляется Кико. — Они про героев. Тебе они не нравятся. — А про принцесс? Или про платья? — Они мне не нравятся… — морщит нос дочь — Бакуго так не делает. — Я люблю героев. — Конечно, — говорит он сам себе. — Ты любишь героев. Это правильно. Кико смеется и утыкается отцу в его большую ладонь. Ее дыхание теплое, как у котенка, и Бакуго хочется спрятать эту маленькую девочку в карман, чтобы всегда носить с собой, и никогда не отпускать. Он знает, что Кико растет быстрее, чем ему хочется. Он счастлив, что она растет в мире, где нет зла. Он знает, почему она притихла — обдумывает свой следующий вопрос. И знает, каким он будет… — У меня только папа, да? — спрашивает она. — Только ты? — Сейчас да, — говорит Бакуго. — А тебе меня мало? — Тебя — много, — честно говорит дочь. — А мамы у меня нет? — Мамы — нет, — Бакуго гладит взъерошенные волосы дочери, щелкает по носу, усыпанному веснушками. — И не было никогда. Был еще один папа. Я тебе рассказывал. — Я его не увижу, — Кико вспоминает. — Но он был. А где он сейчас? Ушел? — Спасает мир от нехороших людей… — врать нехорошо, но ради дочери можно. — И путешествует. Если бы не он, в мире было бы много плохого. Он спасает всех нас. — Он хороший? — дочь восторженно садится в кровати — Бакуго снова укладывает ее. — Хороший, — добавляет он. — Самый лучший. — Как ты? — спрашивает она радостно. — Как бабуля? Как герой Шото? — Нравится тебе этот половинчатый… — в сердцах ворчит Бакуго. — Да, да. Как герой Шото. И лучше. — Я рада… — подумав, говорит дочь. — Я рада, что он был. То есть — есть. Он приедет к нам однажды? — Если ты будешь его ждать, — Бакуго прикасается сухими губами ко лбу девочки, подправляет одеяло. — Теперь спи. Посидеть с тобой? Так и быть, почитаю книгу про героев. Про дурацкого героя Шото, идет? — Не надо, — хихикает дочь. — У тебя плохо получается. Я буду спать. Она на самом деле засыпает — и Бакуго успокаивается. Он еще долго сидит у постели дочери и разглядывает чужое — не свое — лицо на подушке, представляя, какой она станет, когда вырастет. — Самой красивой, — думает он. — Самой сильной. И обязательно счастливой. Об этом я позабочусь. И лишь потом вспоминает — теперь ему некому говорить свои клятвы и некому хвастаться успехами дочери. Разве что глупому герою Шото, когда тот снова позвонит. На очередную годовщину. Или тому же Ииде. Или той же Урараке. Бакуго не из-за страха не ездит в родной город — он отбоялся свое восемь лет назад. И не из-за суеверий. И совсем не из-за собственной боли. Просто в новом мире, где нет зла, ему проще растить дочь вдалеке от своего собственного прошлого, с которым она рано или поздно все равно столкнется. — И когда это произойдет, я должен быть рядом с ней, Деку… — говорит он вслух. — Как ты и просил. У Кико в будущем будет только один герой — Бакуго Катсуки — и целый мир в подарок. Мир, который защитил для нее Деку. Мир, в которой принес ее Деку. Мир, за который Деку отдал свою жизнь. — Я тут подумал, мама… — скажет он матери, когда она позвонит в следующий раз. — Может, мы сами приедет к тебе зимой. Кико хочет увидеть могилу деда. Да и мне хочется кое с кем повидаться.